Почему нет, Лёня?

– У тебя ручка есть? – быстро спросил я у Оксаны, – давай скорее.

Подошел к ним, протянул программку с ручкой и попросил автограф – Буркалов ничего не сказал, но и подписываться не стал, а Горьков взял ручку и вывел нетвердой рукой что-то вроде детской загогулины. Понимаю, нагрузились в буфете – во втором же акте им играть не надо, монахи же весь свой текст уже высказали на литовской границе…

А когда спектакль закончился, и мы с Оксаной пошли домой, обогнув ДК по дуге, то я чуть не споткнулся о валяющегося на дорожке мужика.

– Вот ведь пьянь какая, – с возмущением сказала Оксана, она тоже чуть не споткнулась о него.

– Ты подожди ярлыки-то вешать, может человеку просто плохо стало, – ответил я и перевернул его лицом вверх. Это оказался в жопу пьяный артист академического театра и звезда советского и российского кино Андрей Горьков, вот такие пироги…

– Ты подумал то же самое, что и я? – удивленно спросила Оксана.

– Ну да, скорее всего, – ответил я, – разглядывая грязную физиономию артиста, – я подумал, что это Горьков, раз, и что же нам теперь с ним делать, два…

– Надо его в ДК отвести… оттащить точнее, идти он походу не сможет…

– У меня другое предложение – отсюда до нашего дома ближе, чем до ДК, давай его туда оттащим, а когда он проспится, сдадим с рук на руки в театр. Будет такое приключение, почти новогоднее…

Оксана подумала немного, потом согласилась, и мы с грехом пополам поставили Горькова на ноги, обхватили с обеих сторон и так вот потащились через трамвайную линию к нашему подъезду. Андрей по дороге запинался за каждую кочку и вдобавок постоянно мычал что-то невразумительное, но до квартиры как-то сумел дойти. Там я стащил с него ботинки и штаны, рубашку с джемпером оставил, ладно, и уложил на диван в дальней комнате. Он немедленно захрапел.

– Ну и дальше чего? – спросила Оксана.

– Слушай, ну если уж у нас такая ночь приключений случилась, давай все по сценарию прокатим – ты будешь Надей, я Ипполитом, а это вот Женя из Москвы прилетел, пьяный вдрабадан.

– А у нас тут 3-я улица Строителей, дом 25, квартира 12, – подхватила Оксана. – Выходи на лестницу и звони в дверь. – И она выпроводила меня из квартиры.

Позвонил, чо.

– Здравствуй, дорогая Наденька, вот тебе подарок, – и я сунул ей в руку пакет презервативов Sico, больше у меня в карманах ничего не было.

Оксана на секунду смешалась, но быстро въехала в ситуацию.

– Приветик, Ипполит, какой у тебя необычный подарок, я прямо вся в недоумении, как такие подарки дарить можно. Но у меня тоже для тебя кое-что есть, но оно там, в комнате.

– Да что ты говоришь? Показывай скорее, я так волнуюсь!

Она провела меня за руку в большую комнату и собралась было открыть дверь в маленькую, где Горьков лежал, но не успела – я по дороге обнял её и начал целовать, незаметно подвигая к диванчику в углу.

– Ты чо делаешь? – возмутилась она, – это не по сценарию!

– Зато по смыслу очень хорошо вписывается, – отвечал я, лихорадочно нащупывая молнию на ее платье. – Уж приключаться, так по полной программе – потом будет что вспомнить. Давай-ка сюда эти Сики…

––

Через полчаса Оксаночка сказала, лежа у меня на груди:

– Спасибо, Лёнчик, я этот день никогда не забуду, прямо как в сказке побывала…

– Держись за меня, тогда я тебе эту сказку на регулярную основу поставлю, – ответил я.

– Но мне домой бы надо, мать волноваться будет.

– Окей, Оксаночка, тебе тоже за все спасибо… утром приходи, вместе поведем артиста до дому, ну или повезем, как получится .Сказка маст гоу он, как сейчас принято говорить в среде продвинутых юзеров.

– Хорошо, – ответила она, быстренько собралась и упорхнула из квартиры.

Горьков проснулся где-то в восемь с копейками, долго таращился на детали обстановки, потом спросил:

– Где я, а?

– Ну как где, – спокойно ответил я, – на полу в Ленинграде конечно… шутка, на диване в Старгороде ты. Мы с Оксаной вчера подобрали тебя возле нашего дома и положили на диван, чтобы ты выспался.

– С какой Оксаной? – спросил ничего не соображающий артист.

– Щас увидишь… – и я сходил на соседний этаж и вызвал Оксану. – Вот, нравится?

– Ну ничего так… – ответил Горьков, еле ворочая языком.

– Кофе будешь? – спросил я, доставая из заначки банку Пеле.

Быстро выпили кофе на кухне, Оксана, как смогла, привела в порядок одежду артиста, спросили, куда ж его везти-то, оказалось на пароход возле Речного вокзала, они как приехали, так и живут всё время на нем. Пришлось машину ловить – за пятихатку нас до набережной довезла разбитая сиреневая девятка, а там мы его сдали на руки дежурному, он возле сходней стоял. А артист на прощание, прикиньте, даже спасибо не сказал… да и хрен с ним, пусть катится себе обратно в свою Москву.

Оксана вышла по дороге, работа у нее как раз там была, ну а я пешочком прогулялся от Речного до своего родного НИИ, а на входе меня опять сюрприз поджидал… что-то это нехорошей традицией становится, третий раз за три дня, подумал я… на парапете крыльца сидели и курили, поминутно сплевывая на пол, два бравых ворошиловских бойца, друзья мои, тупой Башка и чуть более умный Бакс. Увидели меня, одновременно как-то нехорошо ухмыльнулись и поднялись с парапета, значит, мне навстречу. Здорово, родные, подумал я, век бы вас не видеть, уродов.

– Ну чо, фраерок, пошли побазланим, – сказал тупой.

Конечно пошли, кивнул я, как будто у меня выбор есть. Привели они меня все к тому же черному японскому рыдвану, припаркованному на параллельной улице, возле входа стоянка огорожена была, только для машин сотрудников.

– Ты, значит, теперь главный по Монтане? – спросил уже умный, когда я сел на заднее сиденье.

– По текущим процессам вроде я, – осторожно начал я, – но денег моих в капитале конторы ни копейки нету, там Гена Коломейцев рулит.

– Не е..т меня твои Коломейцевы-Шмоломейцевы, с ним мы потом перетрем может быть, а пока, раз ты главным назвался, разговор к тебе будет. Юрик этот твой Шпагин сильно борзым оказался, быковать начал, вот и получил своё, надеюсь, что ты поумнее будешь. Будешь поумнее, а? Чо молчишь-то?

– Ну ясен пень буду, – подал голос я.

– Ну и молоток… короче вира с тебя за двухдневный простой, лимон рублей.

– Какой простой? – вставил я свои пять копеек.

– Позавчера вы должны были начать нам за крышу отстегивать, а не начали, вот за этот простой и вира. Завтра принесешь в это же время на это же место, понял? Или повторить?

И он легонько двинул мне локтем в солнечное сплетение, увернуться я не успел, поэтому на несколько секунд выпал из текущей реальности, а когда опять в нее вернулся, сказал:

– Не надо повторять, я понятливый… только где ж я вам лимон за сутки найду? Наша контора столько в год не зарабатывает.

– Значит надо повторить, – механическим голосом сказал бандит и начал надевать на правую руку кастет, красивый такой, никелированный.

– Ненене, – тут же отозвался я, – лимон, значит лимон.