Ускорник (сказка). Часть 1

– Искупаться есть где, только как быть с Андрюхой и Леной?

– За них не беспокойся, у Ленки всегда всё в порядке. Мы с ней договорились: если разминёмся по каким-то причинам, то встречаемся на вашем КПП в 18:00.

Светлана хитро улыбалась.

– Ну тогда можно идти, только вот ещё одна проблема.

– Вить, не волнуйся, я Сашкины плавки взяла. На, иди в кусты, переоденься.

Виктор Петрович был восхищён и поражён предусмотрительностью этого создания. В отличие от всех знакомых девчонок, Светка не жеманничала, не рисовалась, не пыталась казаться старше и опытнее своих лет. Она вела себя естественно, словно знала младшего сержанта много лет.

– Ты и плавки взяла? – оторопело выдавил из себя Витёк.

– Я и плавки взяла, и поесть привезла, а сейчас я купаться хочу, пошли быстрее, – передразнила его Светка и пояснила: – Андрей, когда вчера звонил, сказал, что позагорать хочет, попросил плавки привезти. Но, видимо, сегодня ему не до загара.

Светлана опять хитровато улыбнулась. Витёк быстро сбегал в кусты и переоделся. Мысль о том, что плавки достались ему, а не московскому пижону, согрела душу. Надевать форму на плавки он не стал. В жаркий день за забором, в плавках и с девушкой он вполне мог сойти за местного дачника, благо волосы уже достаточно отрасли. Предстояло только решить вопрос с ботинками. К счастью, они вместе с рубашкой, брюками и остатками еды уместились в огромную Светкину спортивную сумку с эмблемой спортивного общества «Динамо». Свету немного насторожило нежелательное соседство вонючей военной формы и еды. Виктор Петрович сумел убедить свою спутницу, что в случае, если амбре от формы, ботинок и носков распространится на съестные припасы, он самолично обязуется всё съесть. Это предложение выглядело, в понимании периферийного пацана, достаточно галантным, несмотря на то что в подобном случае девушка останется голодной. «Есть или не есть» – в деревне, и уж тем более в армии – дело добровольное.

Дорога на пруд была недолгой. Там они сразу пошли к мостику, рядом с которым на траве лежало несколько загорающих. Витёк, рассмотрев их лица, с удовлетворением отметил, что все они были с абитуры и пришли на лежбище со своими подругами. Если начнётся потасовка с местными, то Витёк уже не один. Пока Чёрный разглядывал отдыхающих и искал место, где пристроиться на траве, Светка скинула с себя сарафан, разбежалась на мостике и порхнула в водоём. Проплыв под водой почти весь пруд, она вынырнула и профессиональным кролем поплыла обратно к мостику, на который выпрыгнула из воды, как дельфин на бортик бассейна.

– Ты где так плавать научилась? – оторопев, спросил Витёк, подавая своей даме полотенце.

Света улыбнулся в ответ.

– Где-где, какая разница где, научилась, и всё тут.

– Ну а всё-таки, отец научил?

– Не, отцу на плавание наплевать, его любимый спорт – это смотреть хоккей по телевизору. А вот мама нас с Сашкой в бассейн отвела, ещё когда мне восемь лет было. Сашка два года позанимался и в футболисты подался, а я вот до сих пор водоплавающая.

Виктор Петрович был слегка удивлён.

– И что, ты так до сих пор просто плаваешь?

– И плаваю тоже. Вообще-то, в последний год я синхронным плаванием увлеклась, а до этого плавала, в воду прыгала, даже в водное поло играла. Вообще, я воду очень люблю.

– У тебя, поди, и разряд какой-нибудь есть? – осторожно поинтересовался Виктор.

– Я КМС[57 - Кандидат в мастера спорта.] по прыжкам в воду, – спокойно ответила Светлана.

Витёк пригляделся к фигуре юной купальщицы и с удовлетворением заметил, что в ней и правда нет ничего лишнего. При первой встрече Светкина фигура показалась ему угловатой, детской и какой-то мальчишеской. Но сейчас он смотрел на неё совершенно другими глазами. Это была юная комсомолка, спортсменка и просто красавица. В общем, мечта любого парня эпохи развитого социализма. Чёрный не знал, как продолжить беседу, поэтому он молча поставил сумку на траву и стал выкладывать оставшуюся деликатесную пайку с запахом носков на газету. Светлана Юрьевна, в свою очередь, приняв горизонтальное положение на расстеленном полотенце, подставила своё юное тело мягким лучам подмосковного летнего солнца.

Как ни странно, северные девушки мечтают быть чёрными, а девушки в Китае, ЮВА и Африке мечтают побелеть, для чего постоянно пользуются всевозможными отбеливающими кремами. Нашим красавицам невдомёк, что загар делает их тело менее привлекательным для азиатских и африканских мужчин. И наоборот, азиатско-африканские леди никогда не позволяют себе распластаться на пляже, подставив своё и без того тёмное тело под палящие лучи тропического или субтропического солнца. Вид белокожей дамы, загорающей под солнцем, вызывает у темнокожей красавицы улыбку, а иногда и откровенные насмешки.

Но Светка была обычным московским подростком и хотела быть, как все девчонки, просто красивой. Она лежала на спине с закрытыми глазами и пыталась понять, зачем всё-таки она приехала за тридевять земель, нагруженная продуктами, к абсолютно незнакомому парню. На самом деле, у неё была неплохая альтернатива – поехать с девчонками на реку в Серебряный Бор. Там наверняка к ним привязались бы какие-нибудь парни, беседа пошла бы на уровне «кто умнее, кто круче, кто кого знает». Результатом этой беседы был бы вечерний поход в кино с обжиманиями и поцелуями. Короче, всё по известной программе. Светка не была ханжой в плане интимных отношений, но ей очень не нравились словесные соревнования и взаимные подколки с противоположным полом её возраста. Она часто бывала в компаниях вместе со своим братом и поэтому хорошо понимала разницу между парнями её возраста и ребятами постарше. Ребята из Сашкиной компании, в отличие от её сверстников, не пытались выглядеть старше и умнее, они разговаривали между собой о своём и зачастую не замечали Светку. С ними было интересно. Проблема заключалась в том, что ребят постарше она не интересовала как девушка, они принимали её лишь как сеструху своего кореша, которую лучше везде брать с собой, чтобы она не оставалась без присмотра.

Приехав к Чёрному, она поняла, что между ним и парнями из компании брата есть существенная разница. Она часто замечала, что Виктор как бы ощупывает её тело своим мужским взглядом и одновременно стесняется её. Светка чувствовала, что Витёк как-то зажат. Возможно, он ещё и стеснялся своей провинциальности. С другой стороны, это давало Светке шанс чувствовать себя увереннее в его обществе. Юной комсомолке нравился простой периферийный парень, который не пытается блистать остроумием, не стесняется задавать глупые вопросы и класть давно не стиранную форму в её спортивную сумку. С ним было спокойно и комфортно. Юная леди решила, что всё-таки поездка была не напрасной и, возможно, она даст ещё один шанс новому знакомому встретиться с ней. Единственное, о чём не подозревала юная чаровница – так это о том, что мужчине любого возраста ни в коем случае нельзя давать понять, что женщина может быть круче и успешнее его. Не надо было Светлане Юрьевне рассказывать Витьку о своих спортивных достижениях.

В СССР ИНОСТРАННЫЙ ЯЗЫК ВЫБИРАЕТ ВОЕННОСЛУЖАЩЕГО, А НЕ НАОБОРОТ!

В понедельник утром в учебном центре ВКИМО начала работу мандатная комиссия. Ей предстояло определить дальнейшую судьбу абитуриентов, успешно сдавших вступительные экзамены, распределить их по факультетам, группам и языкам. Тем, кто не выдержал вступительных испытаний, но не получил двоек, предстояло также предстать перед комиссией для получения официального уведомления об отказе в приёме на курс обучения. Мандатная комиссия расположилась в здании лагерной столовой. Возглавлял её, как и полагалось, начальник военного института генерал-полковник Танкиев Михаил Тимофеевич. Курсанты – старшины рот привели свои подразделения к столовой в назначенное время. В помещение абитуриенты заходили по одному и представали пред ясны очи судьбоносных мужей – членов мандатной комиссии. После того как комиссия определяла, будет ли данный индивид учиться во ВКИМО и какой язык ему достанется, индивид покидал здание столовой и самостоятельно возвращался в палаточный городок. Там новоиспечённых курсантов уже ожидали начальники курсов. Тем, кто не смог пройти вступительные испытания, предлагалось пройти в штаб лагеря для получения документов.

Полковник Лесков пребывал в отличном настроении. На целых две недели ему удалось вырваться из пыльной и душной летней Москвы. Он сидел за деревянным столом на свежем воздухе возле бывшей каптёрки бывшей «западной» роты гражданской молодёжи и вместе с прапорщиком Макаровым ожидал прибытия только что набранных курсантов – слушателей ускоренного курса.

В отличие от западного и восточного факультетов, курсантам-ускорникам после поступления отводилось лишь две недели на лагеря, после чего их в спешном порядке отправляли на Волочаевскую, 3/4 для интенсивных занятий языком. Всего за один год из бывших школьников, кадетов и солдат строчной службы предстояло сделать полевых переводчиков, готовых к выполнению служебных обязанностей за рубежами нашей Родины на фронтах холодной войны.

За те две недели, отведённые на лагерный сбор ускоренного курса, необходимо было обучить гражданскую молодёжь строевым приёмам для принятия присяги. Кроме того, всем ускорникам надо было пройти краткий курс тактики, БТВ, инженерной и огневой подготовки. Работы предстояло много, но Лесков любил свою работу и всегда был рад знакомству с новым личным составом. Он сидел за столом, рассматривая уже готовый список своего курса. Последние изменения в этом списке были сделаны начальником западного факультета сегодня утром. В кхмерскую группу одиннадцатым слушателем был дописан курсант Маркин. На справедливый вопрос начальника курса: «А зачем мне ещё Маркин?» – начальник факультета ответил:

– Не забывайтесь, товарищ полковник. Маркин – такой же курсант из числа гражданской молодёжи, как и все остальные на вашем курсе. Вам всё ясно?

– Так точно, товарищ генерал-майор.

Юрий Владимирович прекрасно знал, кто такой Маркин. Он лишь хотел уточнить, что это именно тот самый внук великого Сёмина. Генерал подтвердил его опасения.

– Товарищ старший прапорщик, как у нас дела с обмундированием и всем остальным довольствием?

– Всё в порядке, товарищ полковник, сейчас с первыми курсантами пойдём на склад и всё получим.

– Саш, а ты уверен, что мы успеем получить всё по размерам и так далее?

– Юрий Владимирович, я, конечно, уверен, но аттестатов по размерам у меня нет, так что сами понимаете, что единственная гарантия – это моё личное знакомство с начальником склада.

– Понял, давай так: ты сейчас дуй на склад к своему знакомому и раскладывай там всё что нужно по размерам. Всех вновь прибывших буду записывать, распределять по палаткам и отправлять к тебе. А ты уж там рули, всё получай как положено. Хотя нет, я себе одного писаря оставлю и сержанта какого-нибудь, а то не дело целому полковнику молодёжью рулить. Да, сразу приглядывай себе каптёра.

– Есть приглядывать каптёра! А можно двух каптёров, чтобы они, если что, потом в увольнение в разные дни ходили?

Александр Иванович Макаров был и мудрым прапором, и службу свою он знал от и до. Никто толком не помнил, как, когда и откуда он попал служить в военный институт и сколько ему лет. Но он был единственным старшим прапорщиком оного заведения, который носил десантные парашютики в петлицах и фуражку с голубым околышем. Всем остальным прапорщикам и офицерам предписывалось носить общевойсковую форму, вне зависимости от того, из каких родов войск и видов вооружённых сил они попали в Лефортово. Александр Иванович любил и был не дурак выпить, но всегда знал меру и никогда не залетал. Его курсы были всегда одеты по размеру, и несмотря на тотальный дефицит эпохи развитого социализма, портянки курсанты получали каждую неделю не стиранные, а новые. Курсанты тоже платили своему старшине взаимностью и всегда везли ему из заграничных командировок сувениры и подарки. В общем, Макарыч был строгим, но справедливым, на хорошем счету у командования и отцом родным для курсантов. Он был обычным профессиональным военным, если только такой термин был применим в отношении советского прапорщика начала восьмидесятых.

– Макарыч, всё, давай, я тебя понял.

Александр Иванович хитро улыбнулся и направился к складу. Сильно поредевший после вступительных экзаменов строй военнослужащих стоял перед столовой. Очкастый сержант – учащийся третьего курса восточного факультета – монотонно зачитывал очерёдность прохождения мандатной комиссии. Строй внимал каждому слову, а точнее, каждой названной фамилии. После Чакина и Черепанова Виктор Петрович услышал свою фамилию. Это означало, что его допустили до мандатной комиссии, тревоги и волнения начали отступать. А может, тот полковник специально сделал так, чтобы Витьку целый генерал-полковник, начальник мандатной комиссии объявил о том, что младший сержант Чернов не принят во ВКИМО? Может, рано радоваться?

Первые кандидаты в курсанты уже зашли в здание столовой, строй разбрёлся сам по себе. Витёк присоединился к группе солдат и сержантов, окруживших сержанта, который зачитывал список.

– Товарищ сержант, а вы, случайно, не знаете, на какие языки нас тут расписали? – прозвучал вопрос от какого-то танкиста из толпы, окружившей сержанта.

– Во-первых, у нас в институте по званию к сержантам только абитуриенты и первокурсники обращаются. Меня, кстати, Костей зовут. Во-вторых, ты сначала сигареткой, что ли, угости, а уж потом вопросы задавай.

Из толпы к сержанту потянулись руки с пачками «Явы» и «Космоса». Кто-то даже раскупорил пачку «Мальборо» специально по этому случаю.

– Благодарю за угощение, – взяв сигарету, промолвил очкастый сержант и продолжил: – В-третьих, как я могу знать все ваши языки? Списки я не составлял, но вчера в штабе довелось просмотреть документы, подготовленные для мандатной комиссии. Как твоя фамилия, танкист?

– Явон.

– Точно не помню, но вроде тебя к нам на «восток» определили.

– А моя фамилия не попадалась? Зацепин я.

– Сказал же, всех не помню, но Зацепин не на «востоке», это точно. Может, на ускоре.