Прометей. Возвращение

27 апреля

Сочи

Здравствуй, Америка!

Толпа беспрепятственно следовала за своим вожаком по центральным улицам города. Она направлялась к резиденции президента. Полицейские куда-то попрятались. Зато люди, перестав шептаться на кухнях, смело вышли на улицу и ручьями вливались в реку беженцев. Вот кто реально правит миром: компьютерные гении!!! Последнее видео с трусливым президентом и его замом воздействовало на всех больше всяких привычных компроматов и разоблачений. «Они боятся и собираются бежать!» – оценивали ситуацию люди, выходя из своих квартир. «Они боятся и собираются бежать!» – размышляли полицейские, снимая мундиры и облачаясь в гражданское.

Лёха догнал колонну около парка Ривьера. Он пристроился в хвост и, выкрикивая на ходу лозунги «долой», «хватит терпеть» и «давай-давай», постепенно перебрался ближе к голове колонны. Дорога шла вверх по Виноградной улице, и Грязнову вскоре стала отчётливо видна фигура Калачова.

«Сейчас, гад, я тебе отомщу за унижения на допросе и за то, что ты меня посадил в СИЗО, где надо мной все издевались. Сейчас, сейчас», – настраивал себя Алексей.

Он весь извёлся и изнервничался. Руки тряслись, тело онемело, липкий пот промочил одежду. В какой-то момент Лёха решил уйти. Но тут же вспомнил о Флориде, обещанных американским послом миллионах и о чемоданчике Гакова.

Самолёт! Я опоздаю! Эта мысль торопила. Надо сделать всё быстро. Сделать и сразу уходить, пока никто ничего не понял. Он приготовил пистолет, но никак не мог решиться. Блин, как трудно оказывается это сделать. И главное, страшно. Сзади натужно сигналили автомобили. Звук становился явственнее. Алексей оглянулся. Ну точно, два здоровых чёрных джипа постепенно приближались к нему. Они словно корабли в море раздвигали толпу на две волны. Ну что за наглецы! Что за уроды! Другой дороги что ли нет? Зараза, сейчас из-за них Калачов обернётся и увидит меня. Автомобили сигналили уже совсем рядом. Зараза, они сорвут мне всё! Надо решаться. Сейчас или никогда. Сейчас или никогда. Ай! Сейчас! И он почти не целясь нажал на курок. Выстрел грохнул, словно гром среди ясного неба. Толпа буквально отпрыгнула во все стороны. Лёшка понял, что промедление смерти подобно и ринулся в самую гущу. Чьи-то руки пытались его схватить. Чьи-то глаза недоверчиво взирали на него. И снова руки, глаза, тела, руки. Он продирался сквозь толпу, пытаясь попасть на периферию, где никто ничего не видел, а только слышал.

– Ты чего? – ухватил его за куртку крепкий мужик, которого он нечаянно в суматохе боднул.

Лёшка не стал препираться. Он указал рукой вперёд и с криком «вон он!» вырвался из цепких рук мужика, побежав дальше.

Во Флориду! Во Флориду! Эта мысль стучала в висках, придавая силы. Он свернул на улицу Цурюпы и бежал до тех пор, пока в глазах не замаячили тёмные пятна. Лёшка остановился, согнулся пополам, натужно дыша, и оглянулся назад. За ним никто не гнался. Сделано! Здравствуй, Америка!

27 апреля

Сочи

«Прометея» больше нет…

Автомобиль с трудом продавил коридор в толпе, окружившей территорию ФСБ. На заднем сидении в окружении бойцов сидел Шелихов. Глеб разместился рядом с водителем. Он с раздражением глазел в окно.

Чего сюда-то припёрлись? Здесь, что, мёдом намазано? А, точно! Это же Гена запулил в сеть мульку о дармовых харчах. Кретины. Подумали бы своей тупой башкой, откуда в ФСБ гуманитарная помощь? Ладно, надеюсь, что подобного дурдома я в своей жизни больше не увижу.

Центральные дороги были забиты народом под завязку, и водитель свернул на второстепенную улицу. Большие дома закончились, пошёл частный сектор. До автострады на Адлер оставалось рукой подать. Здесь Глеба и поджидал сюрприз.

Из проулка выскочил огромный джипяра и перегородил дорогу. Сдать назад не получилось, потому что там машину Гакова подпёр собрат первого вездехода. Дальнейшие события развивались столь стремительно, что Глеб Олегович запомнил только фрагменты. Из машины, словно горох из опрокинутой банки, высыпали люди в масках. Тут же раздались выстрелы. Двери распахнулись и всё…

Очнулся он уже на холодном асфальте. С его позиции хорошо просматривались колёса и чьи-то ноги, суетившиеся возле его джипа. Все двери, капот и багажник автомобиля были распахнуты настежь. Из салона свисало тело мёртвого спецназовца. Водителя не было. То ли сбежал, то ли пристрелили.

– Твари! – Гаков с трудом поднялся и, качаясь словно пьяный, заковылял к машине.

Он достал пистолет и, не целясь, стал пулять в людей, облепивших автомобиль. Туман, застилающий глаза, не позволил попасть хоть в кого-нибудь. Народ врассыпную рванул в разные стороны. Некоторые размахивали на ходу знакомыми до боли кейсами. На них не было ни масок, ни экипировки. Это были явно не те, кто напал на него.

– Твари! – Глеб Олегович стрелял до тех пор, пока не кончились патроны.

Мародёры мгновенно растворились, и улочка словно вымерла. Что делать? Деньги украли, изобретателя увезли. Кто? Где-то на подсознании всплыли детали: миндалевидные глаза в прорезях балаклавы, жёлтый цвет открытых участков кожи и непонятная речь, явно восточного происхождения. Китайцы! Твари!

Гаков выкинул из машины трупы спезназовцев и захлопнул все двери. Что делать? С Шелиховым или без него – но на самолёт надо успеть. Твари! Ничего, ничего – на счетах зарубежных офшоров достаточно средств. Ничего, ничего – главное успеть до вылета. Я ещё отомщу. Я всем отомщу!

Он собрался захлопнуть капот, но в последний момент понял, что этот автомобиль уже никуда не поедет. Воришки слямзили из двигателя всё, что можно слямзить: провода, фильтры (зачем?), аккумулятор, ремень генератора.

– Твари!

Пешком он ковылял минут пятнадцать. Очень ныла нога. Голова болела ещё больше, но эта боль не мешала идти. Как назло, улица была пуста. Неожиданно из-за поворота вырулил электросамокат, которым управлял подросток. Удар ребра ладони в шею – мальчишка корчится от боли, а его самокатом уже управляет начальник ФСБ. Выжав из двухколёсного транспорта всё, что можно, Глеб вскоре вырулил на скоростную магистраль, соединяющую Сочи и Олимпийскую деревню.

Нет, на этом средстве передвижения я точно не успею.

Решение родилось само собой. Он соскочил на обочину, а самокат направил под колёса ближайшего автомобиля. Тот резко затормозил, тем не менее, переехав малютку. Но в него тут же врезался следующий транспорт. И сразу пошла цепная реакция. Резкое торможение и удар, визг тормозных колодок и удар, пронзительный сигнал клаксона и удар. Вскоре у Гакова появился выбор. Он подошёл к почти не пострадавшему красно-чёрному спорткару и направил пистолет на водителя.

Через минуту генерал мчался на всех порах туда, где вскоре должен был состояться взлёт американского авиалайнера.

И всё же он опоздал. Когда, бросив машину на стоянке, Глеб добежал до стойки регистрации VIP-терминала, ему заявили, что самолёт уже совершает рулёжку и посадки больше не будет. Не помогли ни угрозы, ни удостоверение директора ФСБ. Самолёт иностранный и без особой причины его никто остановить не в праве.

Хорошо, будет вам «особая причина» проворчал Гаков и кинулся к брошенной машине. Сначала он хотел взять оставленный в спорткаре пистолет и с ним вернуться к ненавистным работникам терминала. Но подумав, что от этого шансы улететь особо не возрастут, решил действовать по-другому. VIP-парковку автотранспорта от стоянки авиалайнеров отделяли бордюр, газон, металлический забор, газон, бордюр.

Парковка была пуста. Отогнав спорткар в дальний угол, Гаков нажал педаль газа до полика. Шестисотсильный мотор Астон Мартина натужно взревел. Колёса в сумасшедшем дрифте выпустили облако жжёной резины, и из этого облака пулей вылетел столь любимый Джеймсом Бондом автомобиль. Он подлетел на бордюре, напрочь снёс забор из т.н. евросетки, взрыл следующий газон, раскидав по сторонам комья дёрна, и, наконец, выскочил на асфальт лётного поля. Проскочив под парочкой припаркованных самолётов, спорткар вырвался на простор рулёжных полос. На предельной скорости он бросился в погоню за американским лайнером. Престижный маломестный «Гольфстрим» в это время только вывернул на ВПП и начал разгон. Мартин его легко догнал. Поравнявшись с кабиной, Гаков высунул в окно руку с пистолетом и стал знаками показывать лётчикам, что он сделает, если самолёт не остановится. Первый знак означал: «Я буду стрелять по колёсам». Второй: «Я буду стрелять по кабине». В иллюминаторах показались испуганные лица Соболевского и Филина. Глеб махнул им рукой, чтобы те бежали к лётчикам и заставили остановить самолёт. Для острастки он всё же пальнул пару раз в сторону шасси, но пока не прицельно. Лица товарищей по несчастью тут же исчезли и буквально через пару секунд лайнер начал торможение. Люк открыли и Гаков смог беспрепятственно подняться на борт. Он прекрасно понимал, что возвращаться в аэропорт, как это положено по регламенту, ни в коем случае нельзя. Их могут задержать. А это всей троице было противопоказано. Поэтому Гаков оттолкнул стюарда и смело шагнул в кабину. Наведя дуло на командира корабля, он приказал:

– Взлетай!

Но пилот развёл руками и пожал плечами, давая понять, что не понимает русского языка. Тогда Глеб крикнул:

– Филин, иди сюда!

Подошедший вице-президент перевёл фразу, а следом и ответ:

– Взлететь не удастся при всём желании. Не хватит полосы.

– Взлетай, я сказал!

– Мы должны вернуться.

– Если ты сейчас не начнёшь взлёт, я прострелю ему башку, – Гаков схватил в охапку стюарда и приставил к его голове пистолет. – Взлетай, я сказал! Считаю до пяти! Раз, два, три…

– Хорошо, хорошо! Взлетаем!

Полосы хватило, и лайнер взмыл в голубое сочинское небо…

… Алексей в полном унынии наблюдал за улетающей мечтой. На глазах самопроизвольно выступили слёзы. Это конец, меня предали… За что? Меня-то за что? Но неожиданная вспышка в небе моментом заставила позабыть обо всём. Это то, что я думаю? К стеклянной стене терминала, содрогнувшейся от мощного раската грома, бежали все, кто в нём находился. Да, это был взрыв лайнера на взлёте и ничто другое. «Как мне повезло», – без особого энтузиазма тихо пробормотал Лёха…

… На плоской крыше старого заброшенного отеля стоял ничем не приметный мужик. Он мало отличался от бомжей, заселивших помещения отеля – такой же грязный, такой же бородатый и такой же оборванный. Только в руках его была не сумка для сбора объедков и пустой тары, а металлическая труба с блоком лазерного наведения. Мужик приложил ладонь к глазам и вглядывался в лазурное небо. Наконец он убрал руку, довольно кивнул и пробормотал:

– Фаттах будет доволен. Я усладил его желание. «Прометея» больше нет.

27 апреля

Сочи

Там, где вместо голоса говорит сердце

Схватив Шелихова, бойцы китайского спецназа двинулись по направлению к конспиративной квартире. По случайному совпадению она находилась в Новом Сочи в каких-то трёх кварталах от американской квартиры. Поэтому добираться туда им пришлось по Виноградной улице. По той самой улице, по которой повёл народ Калачов. На подъёме в гору джипы уткнулись в толпу. Объезд был не близким, поворотов на этом участке вплоть до улицы Цурюпы не наблюдалось. Поэтому командир китайского спецназа приказал пробираться напрямую. Натужно гудя клаксонами и демонстративно взвывая высокими оборотами двигателей, автомобили медленно продирались через людской поток. Когда до головы демонстрации оставалось не более десяти метров им всё же пришлось тормознуть. На асфальте лежал окровавленный человек, вокруг которого суетились женщины. Толпа, окружившая раненного, стояла плотной стеной и не собиралась уступать дорогу. Китайцы прильнули к стеклам, осматривая территорию и решая, что им делать дальше. Хлопотавшая над телом женщина встала, сняла шаль и накрыла им окровавленное лицо пострадавшего. Командир китайцев прекрасно понял, что это означало. А труп можно и подвинуть. Он дал команду, и водитель надолго надавил клаксон.

Маша стояла как раз напротив второго автомобиля. Она отошла от своих спутников, так как не хотела находиться рядом с убитым человеком. Нетерпеливый сигнал автомобиля возмутил её и привлёк внимание к сидящим в машинах наглецам. Китайцы какие-то… Или не кита… Ярик! На заднем сиденье внедорожника, зажатый с двух сторон азиатами, сидел её Ярослав. Славка! Она тут же прилипла к стеклу вездехода и стала стучать по нему кулачками. Ярик! Славка! Ярик! Возбуждённый мозг ничего не соображал. Была только пьянящая радостная эйфория от увиденного. Он жив! Он жив! Это правда! Ярик!

Китайцы не поняли, что кричала эта русская девушка. Но они осознавали, что им ни в коем случае нельзя привлекать к себе внимание. Спецназовец, сидевший рядом с водителем, что-то приказал тем, кто находился рядом с Шелиховым. Один китаец повернулся спиной к оконному стеклу, в которое стучалась Мара. Другой не нашёл ничего лучшего, как накинуть на голову пленника чёрный мешок.

Крики девушки всё же привлекли внимание людей. Командор, стоявший возле трупа того самого дотошного мужика, сказал Алисе с Кириллом:

– Посмотрите, что там.

Подчинённые тут же быстрым шагом направились к Кузнецовой. Но дальнейшие действия китайского вездехода заставили их бежать со всех ног. Джип внезапно газанул и, распугивая людей, попытался объехать своего авто собрата. Взобравшись одним колесом на газон, ломая ветки деревьев и срубив у первого джипа зеркало заднего вида, он ринулся удирать.

– По колёсам! – крикнула Алиса, выхватывая пистолет.

Машина была совсем рядом, поэтому промазать надо было умудриться. Колёса выпустили воздух. Джип по инерции добрался до поворота на ту самую кривую улочку, по которой убежал Грязнов. Но дальше ехать на спущенных камерах он не смог. Китайцы тут же высыпали из салона и стали палить из всех стволов. Два бойца тащили Шелихова, а водитель и пассажир переднего сидения прикрывали их. Силы были неравными: четыре штурмовых автомата против двух пистолетов. Но Алиса и Кирилл не отставали. Перебежками от каменного забора к мусорным бакам, от баков к дереву и от дерева к оставленному рабочими дорожному катку они сохраняли дистанцию, ведя при этом прицельный огонь. Алисе удалось подстрелить водителя. Пуля раздробила его колено. Он дико заорал и рухнул на асфальт. Но, совладав с болью, откатился за колесо ближайшего припаркованного автомобиля и оттуда, словно из дзота, стал стрелять очередями, не давая ребятам шанса на продвижение вперёд. Это вынудило Алису на отчаянный шаг.

– Прикрой! – крикнула она Кириллу.

Кацэ высунулся из укрытия и выпустил в сторону китайца три пули, заставив того на время затаиться. Этого Алисе хватило, чтобы совершить задуманный маневр. Она запрыгнула на багажник ближайшего седана. С его крыши на следующий автомобиль и наконец на крышу того самого, за которым прятался раненный водитель. Китаец услышал топот, но из-за раны не смог оперативно среагировать. Когда он приподнялся и вскинул автомат вверх, пуля, выпущенная из пистолета Алисы, уже пробила его лоб со всеми вытекающими из этого последствиями. Китаец рухнул, его оружие загремело по асфальту. Алиса подхватила автомат и продолжила преследование. Противник не успел за это время удалиться на достаточное расстояние. Ярослав не собирался помогать своим похитителям и совсем не перебирал ногами. Поэтому бойцам из восточной страны приходилось его тащить в буквальном смысле этого слова. Увидев трудности своих коллег, третий китаец занял удобную позицию за очередным изгибом улицы и не позволил преследователям продвинуться ни на шаг…

…В это время события на Виноградной развивались следующим образом. Командир китайского спецназа, увидев маневр заднего джипа, приказал водителю переехать труп и догнать машину с Шелиховым. Для огромных колёс вездехода, лежащий на асфальте человек не препятствие. И внедорожник с китайцами благополучно мог скрыться, если бы не Калачов. Когда джип рванул вперёд, перескакивая через убитого Лёхой мужика, генерал отскочил в сторону, чтобы не попасть под колёса, и тут же ловко выхватив пистолет, всадил пулю точно в висок водителя. Машина на всём ходу врезалась в дерево. Генерал преследовал её, не переставая вести пальбу. Ему удалось завалить ещё двух бойцов, когда они выскакивали из салона. Но двое других всё же успели укрыться за ближайшими деревьями и стали отстреливаться. Начавшаяся бойня навела на толпу панику. Люди с криками ужаса бросились бежать и прятаться. Только три человека, завладевших до этого оружием цепов, не убежали. Они поддержали генерала огнём своих карабинов. Калачов крикнул:

– Сможете продержаться десять минут и не позволить этим уродам уйти?

Ближайший стрелок ответил за всех:

– Сможем.

– Мне надо спасти Шелихова. Но я вернусь! На счёт три начинайте стрельбу. Раз, два, три!

Помощники открыли ураганный огонь, не давая китайцам высунуться. Калачов вскочил и на всех парах рванул прямо по Виноградной улице. Он хорошо знал географию Сочи. Пробежав метров сто, командор свернул во дворы. За ними проходила та самая кривая улица Цурюпы, по которой отступали китайцы с захваченным Шелиховым. Командор был в хорошей физической форме. Он ловко перемахнул через забор внутренней территории элитного небоскрёба, пронёсся по его территории и перепрыгнул шлагбаум. Сделав это, он оказался впереди спецназовцев, тащивших Шелихова. Они никак не ожидали увидеть перед собой человека с пистолетом и упустили свой шанс на спасение. Два прицельных выстрела генерала и пленник перестал быть таковым. Третий китаец бросил автомат и поднял руки.

Возвращение команды генерала толпа встретила овацией. Калачов запрыгнул на крышу китайского внедорожника и крикнул:

– Вы спрашивали с нами ли Шелихов? Отвечаю – с нами! Вот он! – генерал указал рукой на Ярослава, стоящего рядом с Алисой и Кириллом. – Вот он наш Прометей. Мы его никому не отдадим! – командор вновь указал на изобретателя, но того и след простыл. Геннадий Васильевич улыбнулся и уже не так громко добавил: – Кроме любимой женщины.

Ярик и Мара бежали навстречу друг к другу… Нет, не бежали – летели… Даже не летели, а… Да, трудно подобрать слова, когда видишь такое. Глядя на их счастье, абсолютно все женщины смахнули участливую, ностальгически завистливую слезу.

Командор спрыгнул с джипа и остановился, продолжая наблюдать за влюбленными. Алиса сделала шаг к нему и наставительно произнесла, едва разжимая губы:

– Мой генерал, нельзя так смотреть. Это не прилично. Геннадий Васильевич…

Но Калачов продолжал стоять всё в той же позе. К нему тут же подошёл Кацэ, увлечённо уткнувшийся в свой голофон:

– Патрон, ты будешь смеяться, – Калачов не отводил взгляд от влюблённых, а Кацэ продолжал смотреть на экран своего гаджета. – США и Евросоюз уже осудили «кровавый государственный переворот в России» и объявили о непризнании нового «неконституционного» правительства. Видимо, сейчас санкции начнут вводить.

Патрон молчал. Кирилл недоумённо взглянул на него:

– Патрон, ты не слышал, что я тебе говорю?

– Слышал, – Калачов сгрёб парня в охапку. – Хрен с ними, пусть вводят. Это их дело – нам-то что? И брось отвлекаться на всякую ерунду. Ты лучше посмотри на Машу с Ярославом. Вот это событие. Вот это красота! Как они любят друг друга! Нет, дорогой мой, – Калачов с силой вжал парня в своё плечо, – этот мир не погибнет. Не погибнет, раз в нём живёт любовь. Она непобедима. Её не одолеть, – он мечтательно вздохнул. – Всё вновь расцветёт, заблагоухает, заколышется на тёплом ветру. Полетят бабочки, – генерал интерпретировал свою аллегорию движением пальцев раненой руки, – запоют птахи, полетят гуси. Всё наладится. И мы с тобой скажем вслед за классиком: «Любовь спасла мир».

– Классик сказал: «Красота спасёт мир».

Калачов пристально взглянул на парня:

– Да, он так сказал? Да какая разница? В данном случае, красота и любовь – это синонимы.

А Мара и Ярослав продолжали стоять, обнявшись и уткнувшись друг в друга лбами. Они ничего не видели и не слышали. Они были далеко. Они были там, где человеческая речь не слышна. Там, где вместо голоса поёт сердце.

29 апреля

Сочи, резиденция президента Бочаров ручей

Всё перевернулось с ног на голову

Алиса вышла из президентской сауны и плюхнулась в прохладный бассейн:

– Ай, как хорошо! Ой, как здорово!

Сделав пару кругов, девушка грациозно поднялась по лесенке и остановилась, явно ожидая реакции на своё появление. Ничего. Странно. Она выразила гримасой недовольство и удивление. После чего крикнула:

– Э-ей! Я вышла!

– Хорошо, – Кацэ был поглощён сервировкой стола.

– У меня нет полотенца.

– Возьми банный халат.

Рядом с бассейном на шезлонге лежала стопка махровых халатов.

– «Халат»?

– Конечно. То же самое полотенце, только с рукавами.

Девушка цыкнула, вытерлась халатом, повесила его на шезлонг и подошла к столу, над которым хлопотал Целовальников. Он наконец отреагировал на её явление:

– Ох, какая соблазнительная! А почему в купальнике?

Взгляд девушки был прикован к столу, заставленному деликатесами:

– А ты бы хотел, чтобы офицер ФСБ при тебе голым ходил?

– Почему «ходил»? Ходила. Было бы не плохо. Но я боюсь, что ты в мокром купальнике простудишься. Принести сухой халат?

– Нет, мне и так жарко.

– Тогда сейчас!

Кирилл убежал и, вернувшись, услужливо развернул новую белую рубашку:

– Для парада приготовил. Но сейчас повод не хуже.

– Ой, ты какой заботливый, оказывается, – Алиса с показным удовольствием сунула руки в рукава и застегнула сорочку на три нижних пуговицы.

В глазах парня отразилось восхищение:

– Есть ли в этом подлунном мире что-либо более соблазнительное, чем девушка, на которой одета только мужская сорочка?

– Есть. Если эта сорочка на три размера ей велика. А твоя мне едва в пору. Ох и дрищ ты, Киря!

– Зато шустрый! Чпок! – Кирилл ловко открыл банку с пивом, наполнил бокал и с довольной гримасой на лице подал девушке:

– Извольте, госпожа, восстановить водно-соляной баланс в вашем чертовски хорошеньком организме.

Девушка улыбнулась и, сделав с явным удовольствием несколько глотков, присела на вовремя подставленный стул.

Она вновь с интересом стала разглядывать сервировку:

– Ого-го! Раки, пиво, рыбка, ветчина, икра! Ты где-то раздобыл скатерть-самобранку?

Кирилл поднёс к губам палец и шёпотом произнёс:

– Да тише ты!

– Чего ты боишься?

– Ни «чего», а кого. Калачова, естественно. Ты знаешь, что он вчера сделал?

– Нет, я целые сутки безвылазно занималась новыми проектами. А что он сделал?

Кацэ скривил рожицу и повертел пальцем в районе виска:

– Совсем старик сбрендил. Он опечатал президентские склады и приказал рассортировать все имеющиеся там продукты по продуктовым пайкам. А затем раздать всё по приютам, больницам и детским домам.

– И правильно сделал, – с нажимом на «правильно» заметила девушка.

– О! И эта туда же. А нам что делать? На голодный желудок мы этот «Прометей» ещё сто лет запускать будем.

– Ничего, выкрутимся как-нибудь, – девушка уставила взгляд на изобилие яств, активно потёрла ладошки и ухватила с тарелки бутерброд с белорыбицей. Но донеся до рта, замерла: – Постой, если он всё опечатал – то это богатство откуда?

– Я и говорю: тс-с. Он здесь ещё не был. А здесь свой бар имеется. И холодильные камеры при баре. Я туда сунулся и чуть не замёрз. Уходить не хотелось при виде всего этого великолепия.