Время бесов

– Предъявите аптечку, огнетушитель, знак аварийной остановки.

Старик предъявил. Внимательно осмотрев огнетушитель, инспектор зачем-то отложил его в сторону.

– У вас неправильно отрегулирован двигатель, – после долгого раздумья изрек он, – завышено содержание ЦэО и ЦэАш в выхлопных газах Без регулировки карбюратора и проверки номера двигателя автомобиля вы не имеете права его эксплуатировать

Мне, как специалисту по дорожным грабителям, такой подход к правилам дорожного движения не понравился.

Я вышел из машины, обошел ее и встал за спиной инспектора, дыша ему в затылок. Такой маневр младшему лейтенанту не понравился, и он немного отступил в сторону.

– Гражданин вернитесь в салон, – небрежно, через плечо, приказал он.

– Я не расслышал вашу фамилию, инспектор, – сказал я жестким, начальственным голосом.

Инспектор оглянулся, осмотрел меня и слегка попятился. Выглядел я в отчищенном и отглаженном Зинаидой Ивановной платье весьма презентабельно: широкополая мягкая шляпа, плащ с пелериной и наглая, официальная морда.

– Инспектор ГИБДД, Г-в-а-в-ов.

– Вы, что не знаете свою фамилию? – спросил я, холодно глядя в его поросячьи, со светлым пухом ресниц, глазки.

– Инспектор Г-в-а-в-ов, – повторил он.

– Предъявите ваш жетон и служебное удостоверение, – холодно потребовал я.

Этого инспектор делать не желал и попытался меня переиграть:

– Мы пассажирам не предъявляем, гражданин, я вам уже сказал, вернитесь в салон…

– Эдуард Львович, потребуйте у инспектора предъявить его служебное удостоверение, – сухо сказал я.

– Да я его знаю, – неожиданно объявил старик. – Это мой бывший ученик Витя Годовасов.

– Если вы мне представляете инспектора, то представьте ему и меня, – начал импровизировать я

Эдуард Львович удивился и растерянно кашлянул. Как меня представлять, и вообще, кто я такой, он не имел ни малейшего представления.

– Скажите инспектору, – продолжил я с административной жестью в голосе, – что я заведующий отдела Главного управления Внутренних дел полковник Федорчук. И обещаю за нарушение приказа министра Внутренних дел 1765/2 и должностной инструкции начальника ГИБДД 116 дробь 11 инспектор Годовасов будет привлечен к уголовной ответственности и через месяц продолжит службу в исправительном учреждении Нижнего Тагила.

Говоря это, я глядел на младшего лейтенанта, примерно так же, как когда-то в моем присутствии смотрел на своих посетителей московский военный губернатор граф Иван Петрович Салтыков: с вельможным презрением и бюрократической безжалостностью.

Для мелкого провинциального вымогателя столичный полковник был начальником слишком крупного калибра. Даже его заплывшие жиром мозги среагировали на сигнал опасности Младший лейтенант испугался. Его лицо болезненно сморщилось, в глазках заледенел ужас. Мне показалось, что он сейчас бухнется мне в ноги и заголосит: «Барин, прости, не за себя прошу, за деток малых!». Не дожидаясь такого развития событий, я вернулся в машину. Между тем учитель с бывшим учеником поменялись ролями. Переговоры были молниеносно закончены, и Эдуард Львович вернулся на водительское место. Выглядел он смущенным.

– Алексей Григорьевич, Годовасов просил вам передать вот это, – старик сунул мне денежный комок. – Что ему сказать?

– Скажите, что этого мало, – высокомерно сказал я, все еще не выходя из образа российского чиновника.

Бывший учитель безропотно вылез из машины и начал совещаться с инспектором.

– Он говорит, что у него больше нет денег, – сообщил мне спустя несколько минут, парламентер

– Передайте ему, что это его трудности, – жестко сказал я. – И верните ему его мелочь. Он что, этим собирался от меня откупиться?!

Я передал старику денежный комок, в котором были преимущественно десятки.

– Скажите инспектору, что я не нищий и на паперти милостыню не собираю! – высокомерно заявил я, все еще не выходя из образа.

Эдуард Львович заспешил к стоящему в стороне ученику, а я гордо откинулся на сидение.

– Ты что, действительно полковник? – спросила меня Даша.

– Нет, но мечтаю им быть!

Как я и предвидел, деньги у инспектора нашлись, причем довольно много.

Теперь справедливость хотя бы отчасти восторжествовала, и порок был слегка наказан. Старик вернулся в машину, передал мне взятку и, опасливо на меня поглядывая, включил двигатель.

– Вы забыли забрать огнетушитель, – напомнил я, когда мы уже тронулись

– Не беда, на обратном пути захвачу. А вы, правда, полковник?

– Нет, и не полковник, и не Федорчук Это была шутка.

Старик потрясенно глянул на меня и вильнул на ровной дороге.

– Так как же?..

– Это вам от Годоватова добровольное пожертвование на краеведческую работу, – сказал я, кладя деньги в бардачок. – Так как я не могу исправить нравы, то предпочитаю хотя бы от них не очень страдать

Идея антикоррупции, подкрепленная материально, так вдохновила историка, что ни о чем другом всю дорогу он больше не говорил. Я односложно участвовал в неинтересном разговоре. Меня волновали другие проблемы Мне предстоял нелегкий разговор с Марфой Оковной, чье поручение я так бездарно провалил.

Обратный путь оказался коротким. Мы без остановки миновали совхозную площадь и вскоре «зависли» над «Большой долиной». Даже осенью ее вид оставался удивительно величественным. Эдуард Львович остановил свой «Москвич», мы вышли и он, любуясь ландшафтом, сказал несколько приличествующих ситуации банальностей. Я его поддержал в том же духе. Потом он подошел к дороге и забеспокоился В конце лета прошли хорошие дожди, и дорога совсем заросла травой. Собственно, теперь ее почти не было видно.

– Вы уверены, что мы едем туда куда нужно? – забеспокоился учитель. – Если что-нибудь случится с машиной, то отсюда будет не выбраться.

Я указал ему на остаток колеи, и сказал, что сам здесь ездил неоднократно, но старик не спешил садиться за руль.

– Может быть, лучше оставим машину здесь, а сами пойдем пешком, – предложил он.

Мы, конечно, могли дойти и пешком, но в случае, если аккумулятор у «Нивы» за время, что я отсутствовал, разрядился, без подзарядки завести машину будет невозможно.

– Хорошо, – согласился я, – поезжайте назад, только я вам тогда не доплачу.

– Зачем вы так, я, конечно, вас довезу, ничего страшного, дорога как дорога, – засуетился старик.

Не знаю почему, но мне стало противно. Я отдал ему пятисотрублевую бумажку, забрал из машины свою саблю, саквояж и, сухо поблагодарив потомка Котомкина, не оглядываясь, пошел вниз. Даша, до этого никак не вмешивавшаяся в наш разговор, отправилась следом. Сзади тут же зафырчал мотор и через минуту затих вдалеке.

Мы, не спеша, шагали по полегшей траве. Торопиться нам было некуда. Вид брошенных деревень произвел на эсерку большое впечатление.

– Почему здесь больше не живут люди? – спросила она.