Крах династии

– А чья работа-то? – в тон ему спросил я, помня удивительную способность некоторых наших сограждан бесконечно толочь воду в ступе и по десять раз повторять одно и то же.

– Так мало ли чья, зубчатка-то точно моя, а вот про лук не скажу.

– Слушай, дядя, – не выдержала Маруська, – ты вспомни, а боярин тебя за то наградит!

– Если награда, тогда конечно. Тогда грех добрым людям не помочь! Как если награда будет, то мы всегда с открытой душой! Конечно, если какой пустяк, так и время жаль терять...

Я понял, что был не прав, подозревая наш народ в тупости. Когда дело касается «награды», наши мозги враз просветляются и непонятно, откуда что берется.

– Две деньги хватит, чтобы ты вспомнил?

– Две? – переспросил он. – Оно, конечно, и за две можно подумать, только я так понимаю, что за пять я лучше вспомню.

– Три!

– Давай ни нашим, ни вашим, клади четыре, и по Рукам. Зубчатка-то точно моя.

Я отсчитал монетки.

– Я так думаю, что Мартына это работа, точно Мартына, больше, кажись, некому!

– А где его найти?

– Мартына-то? Так чего его искать, коли он здесь Мартын-то мой подмастерье.

– Он здесь?

– А где же ему быть? Здесь, конечно. Мартын! – закричал Варлам громким голосом. – А ну, иди сюда, щучий сын!

– Чего надо, хозяин? – спросил, высовывая голову из мрачной, чадной пещеры Гефеста, чумазый белоголовый парень.

– Подь сюда!

– Ну? – без большого подобострастия спросил, выходя наружу, подмастерье.

– Твоя работа? – строго спросил мастер, передавая ему самострел.

Мартын взглянул, смутился и принял независимую позу.

– С чего моя-то? Что как ни что, сразу Мартын!

– Ты что же, курицын сын, за моей спиной халтуришь! – взвился мастер. – Да я тебя за такое дело на всю слободу выставлю!

– Погоди, – остановил я Варлама, – пусть сначала скажет, кому он его продал, а потом уже сами разбирайтесь.

– Да не продавал я его, что ты, боярин, на меня напраслину возводишь. Дал Елисею по дружбе опробовать, вот делов-то!

– Да как ты!.. – начал заводиться кузнец, но я перебил:

– Кто такой Елисей?

Мартын задумался, и я кожей почувствовал, что меня ожидает вторая серия долгого содержательного разговора, потому без договора вытащил пару мелких серебряных монет.

– Так Елисей, стоит в холопах у большого боярина. Только он того, его голой рукой не возьмешь!

– Говори, где он живет, и как его найти? – спросил я, перебирая монеты.

– Так что же его искать, когда он сам сюда идет, – но отрывая взгляда от серебра, мотнул головой куда-то в сторону подмастерье. Я проследил направление и увидел в конце грязной улочки щегольски одетого горожанина, направляющегося в нашу сторону.

В этот момент он, видимо, заметил, что возле кузницы находятся верховые, остановился и рассматривал нас издалека. Потом круто повернулся и побежал прочь.

– За ним! – крикнул я Федору, который оставался в седле, и сам вскочил на донца. Оставив Маруську в «заложниках», мы с парнем поскакали вдогонку беглецу. Тот вместо того, что бы петлять между мастерскими, где нам на лошадях было не проехать, несся прямо по дороге. Первым его достиг я и загородил ему дорогу крупом коня. Елисей попытался броситься в сторону, но на него наехал Федор, и тот вынужден был остановиться.

– Вы это чего! – плачущим голосом закричал тот. – Нет такого закона, на людей конями наезжать!

– Ты еще поговори! – закричал на него парень. – Отвечай, кто ты есть таков?

– Кто, кто? – немного успокаиваясь, ответил Елисей. – Дед Пихто! У боярина Екушина в службе! Смотрите, как бы он вам за меня по шеям не наложил.

– Почему убегал? – строго спросил я.

– У тебя, что улица купленная? Хочу иду, хочу бегу!

– Да что с ним говорить! – рассердился Федор. – Срубить голову, и все дела!

– Это что ж за такой разбой, – жалостно воскликнул Евсей, – смотрите, за меня вам бока намнут-то!

– Давай иди вперед, – приказал я, – побежишь, зарублю!

Парень решил, что мы не шутим, перестал валять дурака и безропотно направился в сторону кузницы, где нас ждали любопытные зрители. Был он какой-то странный, с изрытым оспой лицом и перекошенным от той же оспы левым глазом. Когда мы дошли до кузницы, там уже собралось человек пять-шесть любопытных.

Как и прежде, Федор остался сидеть в седле, а я спешился. Елисей недоверчиво поглядывал на меня обезображенным глазом, но оценить его реакцию на происходящее у меня не получалось.

– Твой самострел? – спросил я, показывая ему на оружие, которое держал в руках кузнец.

– Знать ничего не знаю, – быстро отреагировал он. – Ты меня за руку поймал?

У меня тотчас появились определенные подозрения, которые я и высказал:

– Не хочешь отвечать, не отвечай. Сейчас отведем тебя в Разбойный приказ, там все под пыткой и расскажешь!

– Нечего мне рассказывать. Я холоп дьяка Екушина, вот с него и спрашивайте! Только глядите, как бы сами не заплакали кровавыми слезами!

– Значит, это он тебе приказал меня убить? – спокойно, безо всякой аффиксации спросил я.

Елисей вздрогнул, заметался взглядом, наверное, надеялся на чью-то помощь, которую ему сейчас можно было ждать разве что свыше. Помолчал, собираясь с мыслями, и дерзко ответил:

– Не пойму, о чем это ты говоришь, смотри, за напраслину придется ответ держать!