Падение Пантеона

Корабль почувствовал приближение звезды и начал пробуждение от тысячелетнего сна.

Его массивный корпус, обожженный звездными ветрами и изъеденный оспинами крошечных кратеров, оставшихся от столкновения с космической пылью, заворочался и пришел в движение. Древние механизмы оживали постепенно: трансформировали корабль, раздвигая защитные плиты, разогревали реакторы, наполняя их пламенем, подавали энергию в спавшие веками устройства.

«Пантеон» был подобен доисторическому чудовищу, которое расправляло плечи и потягивалось после забытья. Корабль увеличился вдвое, раздвинув пластины защитного панциря, и ощетинился шипами замысловатых конструкций, как гигантская черепаха, которая, наконец, высунула голову и когтистые лапы, угрюмо осматриваясь по сторонам.

Звезда по курсу едва разгоралась, только набирала яркость на фоне померкших звезд и была еще далеко, а ее гравитация уже робко потянулась к «Пантеону», поманила собой. Двигатели со скрежетом, который сотряс весь корпус, развернулись навстречу тусклому светилу и вспыхнули потоком плазмы.

Началось торможение, которому потребуются годы, чтобы к моменту встречи с целью путешествия снизить скорость гиганта до приемлемой. И закончится это путешествие уже в объятиях звезды, когда сила ее гравитации подхватит «Пантеон» и окончательно остановит на орбите одной из планет.

Корабль долго готовился к встрече с планетой: через бесконечную ночь космоса и застывшее время нес к ней свою мощь и… послание. Генераторы загудели в утробе «Пантеона», разогревая остывшее нутро сложного механизма, а по венам вентиляционных каналов с шипением хлынул воздух, заполняя просторные залы и сводчатые купола внутренних помещений – он готовился принять Хозяев.

Тонкая поволока льда, сковавшая диковинные фрески на стенах, опала холодным туманом и обнажила краски. Персонажи затейливых картин налились цветом, торопливо рассказывая истории, застывшие в них короткими мгновениями. Герои великих сражений, свидетельства глобальных катастроф и невообразимые по форме чудовища молча взирали друг на друга, наполняя залы космического зиккурата дыханием былых свершений.

В центре Храмовой залы зажглись фонари, венчавшие монументальные столбы с барельефами зубастых тварей. Тени задрожали, гонимые светом, и разлеглись пентаграммой от освещенного центра к сумраку, из которого поднимались сводчатые стены с фресками. Пять покрытых резьбой столбов обступили ступенчатую пирамиду, на вершине которой стоял величественный саркофаг.

Он хранил под плитой тело исполина, для пробуждения которого время еще не настало. «Пантеону» требовались годы, чтобы подготовить все необходимое для явления Хозяина.

Одна из двенадцати скульптур у подножия пирамиды вздрогнула и осыпала с изваяния вековую пыль. Каменный голем медленно повел безликой головой в сторону, словно всматривался в тени зиккурата, и тяжело переступил с ноги на ногу. Гулкое эхо разлетелась по многочисленным залам и коридорам, спустилось по лестницам на нижние палубы, взобралось перешептыванием под самый свод потолка.

Голем осмотрелся и тяжелой поступью, эхо которой отзывалась по всему кораблю, удалился в тень – он очнулся, чтобы сделать предначертанное. Следом, стряхивая с себя пыль, оживали другие изваяния.

*****

Табрис застыл у смотрового окна, переполненный раздумьями, когда за спиной послышались тяжелые шаги и предупредительное ворчание. Один из иринов в сопровождении голема нерешительно топтался позади, терпеливо выжидая разрешения заговорить. Табрис слышал его, но не спешил принимать, поглощенный созерцанием того, что раскрыло перед ним панорамное окно, залитое светом Ра.

Зрелище было достойным взора бессмертных.

«Пантеон» приближался к станции «Ях», которая спутником вращалась на орбите безымянной голубой планеты. Станция была настолько гигантской, что превосходила размером иные планеты, вращавшиеся вокруг Ра. Даже внешне «Ях» была подобна им: сфера внешнего корпуса обросла породой из спрессованной космической пыли, камней и осколков многочисленных метеоритов и комет, оставивших за тысячелетия на ее поверхности кратеры и даже горные кряжи. На первый взгляд, станция выглядела как обычный спутник планеты.

Будь «Ях» обычным спутником или планетой, имела бы при таких размерах огромную массу и гравитацию, способную если не разорвать своим тяготением безымянную планету, то уж хотя бы раскачать ее орбиту, сместив общий центр масс к себе поближе. Но «Ях» оставалась рукотворным механизмом, практически невесомым при таких размерах. Станция была создана, чтобы присматривать за планетой, а не беспокоить ее.

Было многое в природе «Ях», что выдавало сведущему наблюдателю искусственное происхождение спутника и его назначение. Всегда повернутая к безымянной голубой планете одной стороной она умела так заслонить диск Ра, что наблюдавший с поверхности за затмением был способен увидеть корону пламени, опоясывающего звезду.

«Ях» встала перед «Пантеоном» в полный рост и закрыла собой звездное небо. Когда один из кратеров провалился вглубь, оставив зиять дыру, достаточную, чтобы впустить внутрь падающий в объятия станции корабль, Табрис обернулся к дожидавшимся ирину и безликому голему.

Зрелище больше не занимало его. Стыковка корабля со станцией была заботой механизмов и уделом простейших созданий, одно из которых поджав уши смиренно дожидалось его внимания.

Ирин переломился в поклоне, опустив в пол собачью голову, которая нелепо смотрелась на тщедушном человеческом теле. Ирины были хрупкими созданиями, немногим крупнее големов: иногда их даже путали с нефелимами. Но это было заблуждением: нефелимы воплощали грязь и порок и были смертной помесью высших существ с людьми. Век иринов тоже был скоротечен, но происхождение оставалось чистым, хотя и низким – лишенные собственной воли, они были сотворены для служения.

– Говори,– Табрис опустился в массивное кресло, прикрытое расшитым золотом покрывалом, и возложил руки на высокие подлокотники.

Даже сидя, ему приходилось смотреть на песьеголового сверху вниз.

– Все готово, чтобы призвать Высшего,– ирин повел остроконечными ушами, но головы не поднял.

– Назови свое имя,– Табрис поднял подбородок и с прищуром посмотрел на кинокефала.

– Седьмой в чете Сабаота,– ирин понизил голос до едва различимой хрипоты.

– Седьмой. Редкое имя,– снисходительно улыбнулся Табрис.– Небесное войско Сабаота… Готовь кристалл. Пришло время явить Рахатиэля.

Он требовательно поднял руку, и Седьмой от Сабаота, так и не подняв на него глаза, спиной отступил в тень просторной залы. Замешкавшись, его каменный спутник двинулся следом – големы были бездушными творениями, наделенными силой, но лишенными сознания и имени. Механизмам имена не нужны. Они лишь часть корабля, а ему уже есть название.

«Пантеон» вздрогнул и замер у внутреннего причала «Ях», который, как и все конструкции станции, хранил на себе следы разрушений – свидетельства сражений, которые и привели корабль на окраину мира. Табрис бросил брезгливый взгляд через панорамное окно на внутреннее устройство станции, скованное безжизненным полумраком. Тьма ничего не могла скрыть от его глаз, но не она беспокоила Табриса, и не то, что он видел в ней. Он не знал, как примет Рахатиэль то, что ему раскроет безымянная голубая планета.

Огонь в чашах светильников вспыхнул ярче, и их пламя упало на каменный пол, где заструилось по лабиринту канавок, сложенных в путаные узоры. Через мгновение огненные змеи вытянулись к широким вратам у дальней стены, указывая путь к Храмовой зале. Корабль приглашал Табриса, и медлить дольше не имело смысла.

*****

Кристалл налился голубым свечением, которое быстро насытило его грани слепящим светом и разлилось по Храмовой зале. Безупречный тетраэдр медленно опустился со сводчатого потолка и завис над саркофагом. Пентаграмма, связавшая столбы у подножия пирамиды, вспыхнула, заставив дрожать кристалл, и Табрис преклонил колено, приветствуя явление Рахатиэля.

Гигантская плита саркофага легко скользнула в сторону и застыла в воздухе рядом. Прекрасное в пропорциях тело гиганта, увенчанное головой сокола с золотыми перьями, показалось над пирамидой в свете кристалла.

Рахатиэль тряхнул птичьей головой и повернул ее набок, пристально уставившись соколиным глазом в коленопреклоненного Табриса.

– Приветствую тебя, Высочайший,– смиренно ответил тот, не поднимая глаз.

– Табрис,– громогласно возвестил гигант, поднявшись из саркофага. Его наготу прикрывала лишь расшитая схенти и два изящных наруча, чеканных золотом.– Помню тебя по битве при падении Тар-Ваххала. Многие времена прошли с той поры… Встань, и скажи, что привело нас в эти окраины мира.

Голос существа был великолепным. Глубокий и насыщенный с чарующим слух тембром, он окутывал все пространство вокруг, заполнял собой пустоту залы. Его можно было слышать кожей, кончиками пальцев, чувствовать вибрацию звуков каждой клеткой.

Сокологоловый Рахатиэль степенно спустился по ступеням пирамиды к Табрису, и конструкция за его спиной пришла в движение. Саркофаг провалился вглубь, подняв на свое место громоздкий престол, украшенный сложным орнаментом и сверкающими топазами, отражавшими потускневший кристалл. Тетраэдр вновь вознесся к потолку, оставив лишь сноп яркого света, который разливался на бронзовую кожу Рахатиэля.

Распрямившийся Табрис едва доставал до груди высшего существа, но плечи не опустил, а, подняв голову на сокологолового, даже показался дерзким в присутствии его величия. Он повел рукой, и в Храмовой зале возникло изображение звездной системы: планеты вращались вокруг Ра, поворачиваясь перед взором высшего. Одна из них раздулась, повинуясь воле Табриса, и раскрыла под рябью облаков зеленые материки и синие океаны.

– Безымянная планета, заселенная еще с древних времен,– Табрис запнулся, почувствовав, как сокологоловый заглянул в его разум, и замолчал. Он не решался противиться воле высшего существа, смиренно принимая его бесцеремонное вторжение.

– Я уже успел отвыкнуть от мерзости человеческих тел,– прокомментировал Рахатиэль и поднял перед собой руку, несколько раз сжав пальцы в кулак.– Эту ферму создали в незапамятные времена… Тогда мы искали опору в отдаленных мирах, куда даже высшие не могли переместиться без помощи кристалла. Приходилось сначала кораблями прокладывать путь между звездами, чтобы можно было добраться сюда…

Сокологоловый отпрянул от сознания Табриса и подошел к одному из столбов пентаграммы, проведя ладонью по барельефам каменной резьбы:

– Помню эти смутные времена,– задумчиво произнес он.– Шел Великий Передел мира. Познание раскрыло перед нами новые горизонты Силы и Власти, бросив законы мироздания к нашим ногам. Немногие тогда устояли перед искушением. Это была пора вероломных измен и восстаний. Не только низшие духи, но и высшие существа примкнули в ту пору к падшим. Битвы не утихали: были скоротечными и бессмысленными. Мы искали новые воинства и территории, заселяли отдаленные планеты разнообразными тварями, чтобы сделать их своими вместилищами.

Рахатиэль замолк и покачал головой в ответ на невысказанные мысли. Взмахом могучей руки он отвел изображение безымянной планеты в сторону, призвав на ее место полыхающий шар звезды, и застыл перед ней, словно всматриваясь.

– Помнишь ли ты, Табрис, те времена?

– Немногое,– тот поклонился сокологоловому в знак признательности за то, что Рахатиэль дал возможность говорить самому, а не взял ответы прямо из его сознания.– Я был низок рангом и служил воле Азраэля. Мы…

– Азраэль?– перебил его гигант, встрепенувшись. Высшее существо проявило интерес и грозно переспросило.– Нес смерть бессмертным?

– По его воле,– отступил Табрис.

– Потому и помнишь из того, что мог видеть и знать он, и только то, что было позволено,– сокологоловый отвернулся и медленно взошел на пирамиду, чтобы устроиться на престоле.– Деяния Азраэля во время Великого Передела ведомы. Но немногие вспомнят, какими мы сами тогда были, и почему вершили такое.

Он заставил изображение Ра вращаться и разливать яркий свет на фрески:

– Рожденные в центре этого света,– продолжал он неторопливо,– мы только-только научились выбираться из обителей во тьму пустоты. Мы познали, что помимо света звезд, есть мрак и бесконечная пустота вокруг них. Величайшие из нас могли какое-то время существовать в пустоте космоса, и так им открылась способность перемещаться из одной звезды в другую… Мы еще не знали кристаллов, способных открывать проходы между далекими звездами для всякого.

Сокологоловый заставил тетраэдр опуститься из-под сводчатого потолка Храмовой залы и застыть рядом с горящей Ра:

– Только высшим духам, неистовым и совершенным в поиске мудрости, было дано покорять новые обители. Там мы встречали разных обитателей: высших и низших. И они были подобны нам – сотканные из энергий, разума и воли. Иные были способны властвовать, а иным суждено было служение, согласно ранга. Но это всегда были духи, бессмертные, рожденные в обителях звезд… Прекрасная пора завоеваний и торжества познания. Однако мы искали иных… тех, кто рожден в пустоте космоса и во мраке. Искали равных, искали вызов… Казалось, мироздание что-то утаило от нас, скрыло в пустоте под покровом тьмы. Мы заглядывали в бездну, но находили лишь пустые планеты и отдаленные звезды…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.