Катарсис

Наше общение срослось, как ни странно, очень быстро. Я рассказывал ей о своем отношении к жизни, о книгах, что были прочитаны мною, и о своем творчестве. Мое умение говорить и ее умение слушать очень сочетались. Конечно, я пустил в ход «грязный трюк» со своей якобы выходящей книгой, и это сработало. Иногда я использовал свое творчество в общении с женщинами, и это помогало, если уровень мозгового развития девушки чуть выше среднего. Хоть и бывает это очень редко, обычно девушки считают писателей жуткими занудами. Может, отчасти это и так, но с нами всегда есть о чем поговорить.

Когда мы созвонились в первый раз и я услышал нежные нотки ее голоса, то понял, что влюбляюсь. Мы жили в соседних городах, буквально в двух часах друг от друга. Через некоторое время я приехал туда в командировку, снял жилье на пару дней и договорился с ней о встрече. Но она исчезла в тот самый день. Мы так и не встретились, я даже немного расстроился. Неприятно терять человека, когда ваше общение только начинает срастаться. Через пару дней я пришел в норму, и, по порядку вещей, она вновь появилась.

– Извини, что пропала. Были срочные дела.

Я не должен был показывать свои слабые стороны и ответил, что все нормально.

– Когда у тебя ближайшая командировка?

Я сказал, что завтра. Хоть это совсем не являлось правдой.

– Я работаю до восьми, могу приехать после работы.

– Конечно.

На этом разговор был закончен.

Я положил трубку и почувствовал, как мое сердце бешено колотится между ребер. Глубоко вдохнув воздух в легкие, затем выдохнув, я посмотрел на часы и понял, что пора домой.

5

Приезжая в соседний город, я снимал одну и ту же квартиру недалеко от центра. Шестой этаж, не выше и не ниже, и квартира с номером, который так легко запомнить – 123.

Сама квартира выполнена в японском стиле – минималистическом декоративном стиле, в котором абсолютно ничто не перегружает внимание. Единственный нюанс – это большая кровать, но я не думаю, что вам нужно объяснять, зачем она тут нужна. Черная мебель, постельное белье красного цвета – немного пошловато, но для приятного, близкого общения вполне подходяще. Красный и черный всегда были приоритетными в коллекции моих любимых цветов.

Если быть честным, то в этом помещении я побывал с очень многими женщинами, и если кто-то из них спрашивал, которая она по счету тут, я, не моргнув глазом, отвечал, что первая. Женщины любят чувствовать себя особенными, не могут переносить некоторой правды. Если бы любая из них была рада быть не первой, то я был бы потрясен. Но такого со мной еще не приключалось. Ложь позволяла мне продолжать общение, переходя из кухни в спальню, и этого было вполне достаточно. Быть честным в наше время как минимум опасно. Когда-нибудь я напишу о том, что в этой квартире произошло нечто большее, чем жизнь, но это случится чуть позже.

Выложив вещи, я плюхнулся на кровать. Достав сигарету, закурил, медленно выдыхая дым в потолок. Я чувствовал себя просторно, но в тоже время немного одиноко. Я начал представлять момент, когда мы с Николь займемся любовью на этой кровати, мысленно ощущая тепло ее тела. Интересно, как она пахнет?

Запах женщины всегда был для меня одной из главных деталей: я мог ощутить по запаху, много ли у нее было мужчин, или же она только в начале своего пути. И если обоняние подсказывало мне первый вариант, то хотелось как можно скорее покинуть это тело. От визуализаций я начал чувствовать возбуждение. Выхода не было, и я отправился в душ. Несколько минут ушло на мастурбацию, и все имеющиеся мысли плавно опустились на холодный кафель.

Подойдя к зеркалу, я взглянул себе в глаза. Передо мной стоял все тот же мальчик с немного повзрослевшим лицом и потрепанным видом, на лбу появились морщины, так как я часто хмурюсь. Такова жизнь. В глазах горел все тот же огонь, но внутри что-то тихонько угасало. С каждым годом уверенности в том, что все билеты к счастью уже распроданы, становилось все больше. А иллюзии суррогатной любви становились все сильнее, словно я тело, подключенное к какому-то прибору, который в тот или иной момент погружает меня в искусственный сон, убеждая, что это реальность. И когда такое происходит со мной, я чувствую, как некий импульс проскакивает по моему телу электрическим током.

Утопая в алкогольных трипах, я так часто надеялся найти выход из матрицы. Но, как мы знаем, дверь к выходу из этого состояния сможет указать лишь хороший нарколог. Мысль об алкоголе заставила меня собраться и пойти в ближайшую пивную, купить любимое темное пиво с гранатом.

Взяв немного выпить, я вышел на аллею, прогулялся до ее конца, затем обратно. Деревья дрожали под порывами холодного осеннего ветра, и я, обняв одно из них, почувствовал легкий озноб. Фраза о том, что деревья умирают стоя, заставила меня задуматься о том, что люди слишком ленивые, чтобы принять свою участь в подобном положении. Дерево живет дольше, чем человек, но умирает часто по причине человеческой деятельности. Оно воспринимает этот мир таким, какой он есть. Человек же видит свое существование как часть бессмертия, иллюзия которого заканчивается со смертью кого-то из близких людей. В такие моменты каждый понимает, что смерть – это не то, что бывает исключительно с другими.

Позвонила Николь, предложив поужинать где-нибудь, но мне не хотелось покидать свою зону комфорта, и я предложил сделать это у меня. «Я надеюсь, ты вкусно готовишь!» – произнесла она с иронией и положила трубку.

Зону комфорта, так или иначе, пришлось покинуть и отправится в магазин. Выбор пал на пасту с куриным филе под кисло-сладким соусом и легкий овощной салат – единственное, что я научился готовить хорошо. Пасту можно мешать с чем угодно – от грибов до креветок. В тоже время, когда ты преподносишь подобное блюдо незнакомому человеку, то создаешь впечатление почти мастера с опытом в готовке, главное – не угодить вторично на роль повара для одного и того же человека.

Самый неприятный момент – это разделывание сырого филе. К данной процедуре я всегда испытывал инстинктивное отвращение. Человек создан из плоти, он всегда кажется себе самому чем-то цельным, но, по сути, является огромным организмом из мяса и крови. Нарезая кусок чужой плоти, ты начинаешь представлять свою. И в эту секунду происходит разногласие между иллюзией твоей вечности и чем-то временным. Люди поедают животных, животные поедают людей, все мы, по сути, кормим друг друга, но в тоже время мы, люди, делаем вид, что живем чем-то высшим.

И когда твои руки режут чей-то кусок плоти, ты понимаешь, что мир не такой, каким ты его представлял. Все это преподносят в красивой обложке, приносят на витрины, а мы даже не представляем, что это мясо когда-то было чем-то сознательным, пусть даже отчасти. В такие секунды мои чувства разрываются в масштабе происходящего, и я стараюсь отвлечься на овощи, так как они не имеют никакого отношения к этому ужасу. Надеюсь, это так.

Через несколько мгновений готовка была окончена. Я присел на балконе и закурил, с кухни приятно пахло едой, и мысли о том, что сделано, растворились где-то в ночном небе. Меня начало беспокоить осознание того, что я не представляю, как себя вести с Николь. Обычно тогда, когда я веду себя естественно, это отталкивает людей. Для каждого нового человека нужен свой ключ в виде определенного образа, естественность в частых случаях отпугивает, и людям сложно воспринимать человека таким, какой он есть. Проще притвориться кем-то другим, чем быть отвергнутым по причине непринятия окружающими.

Мысленно я примерял на себя разные образы. Я мог быть философом, страдающим алкоголизмом, парнем с района, весельчаком или же нудным писателем. Во мне одновременно жило много личностей, и в частых случаях они довольно неплохо уживались между собой. Один раз между ними произошел разлад. Я поймал биполярное расстройство, и мои личности начали проявляться одновременно, между ними возник конфликт, в котором я практически стал сторонним наблюдателем. Пожалуй, это самое страшное, что может произойти с человеком. Чувствовать, как на твоем лице меняется выражение лица, словно у тебя жуткая мигрень, а изнутри ощущать, как ты делишься на части, на отдельных особей, которые пытаются загнать тебя подальше, дабы покинуть твое тело.

Я лежал на дне своего сознания в абсолютной темноте и наблюдал, как они рвут меня на составные части. Мне повезло, что я был на уровне ниже. Дождавшись абсолютной тишины, я протянул руку к свету, и меня отпустило. Больше подобных конфликтов не происходило.

Мои личности в частых случаях помогали мне выжить, хоть порой и сводили с ума. И если наступал момент, когда я был готов наложить на себя руки, они вытаскивали меня из петли, давали мне стимул жить дальше. Они все твердили мне, что рано или поздно я получу этот мир, или хотя бы возьму свое, что мне стоит только подождать. Но в момент, когда я достигал цели и мир начинал мне поддаваться, я расслаблялся, но в это время он разворачивал меня в другом направлении. Я почувствовал вибрацию телефона, звонила Николь.

6

Николь попросила меня встретить ее около подъезда. Я спускался вниз по лестнице, чувствуя, как каждая ступенька уходит из-под ног. Нервничал так, словно это было мое первое свидание, если его можно таковым назвать. Выйдя из дома, я почувствовал теплый ветер. Одинокий фонарь освещал ночную улицу. Я вдохнул как можно больше воздуха в легкие и затаил дыхание. Машина остановилась возле шлагбаума, ослепив меня фарами, а через пару мгновений я увидел нечто поярче всего этого света.

На меня смотрели глаза цвета синего льда, и я почувствовал всю их магию на себе. Темные волосы, густые брови, фигура, о которой мечтает почти каждая девушка. Легкой походкой Николь приближалась ко мне, мое сердце замерло в ожидании, а язык потерял способность шевелиться. Казалось, что если я издам хоть звук, то волшебство в тот же миг испарится.

Расстояние между мужчиной и женщиной очень маленькое, но в то же время, сделав неверный шаг, можно с легкостью провалиться в ад. Она подошла ко мне и обняла слегка, можно сказать, по-дружески, а мое сердце было готово вылететь в любую секунду. Через несколько мгновений лифт поднимал нас вверх, мы смотрели друг на друга, словно изучали. Она поняла, что нужно прервать паузу, и произнесла:

– Ты правда приготовил ужин?

В ответ я улыбнулся и положительно кивнул головой. Через несколько минут мы уже были в квартире. Я постарался разложить пищу по тарелкам как можно идеальнее, украшая пробелы овощами. Достал бутылку вина и разлил по бокалам.

Весь оставшийся вечер мы говорили о жизни и делали вид, что каждый из нас хоть что-то знает о ней. Мне было приятно вести беседу с Николь, ведь она не ставила никаких рамок: спокойно могли произнести мат, если он вносил эмоциональную окраску к какому-то сказанному предложению. Ей было немного сложно формировать свои мысли, но я старался чувствовать то, что она пытается до меня донести. Самое сексуальное в женщине – это умение размышлять.

Когда разговорный план был исчерпан, Николь предложила переместиться в комнату. Мы сидели в полумраке, смотрели друг на друга. Я протянул ей руку, и она взяла ее; я почувствовал, как тепло растекается по центру моей грудной клетки и медленно распространяется по остальным участкам тела. Я привлек ее к себе и поцеловал. Вкус теплых губ девушки с долей ванильной помады манил меня все сильнее. Я обнял Николь и прижал к себе, словно человека, которого не видел целую вечность. Я мнил себя космическим путешественником, который после нескольких лет странствий вновь вернулся на родную планету.

Ощущая, как тело Николь набирает температуру, мне захотелось снять с нее одежду. Николь сперва хотела остановить меня, но желание обоих было слишком велико. Прижавшись ближе, я почувствовал через джинсы тепло ее лона. Медленно оголяя тело Николь, я ощущал приятный запах, мне хотелось поскорее слиться с ней в одно целое. Мое нетерпение было слишком заметным, чувство вынужденного одиночества давало о себе знать, и мне хотелось отдать себя ей целиком и полностью. «Лишь бы этот раз был не последним», – пролетела мысль в моей голове. И тут же была произнесена вслух.

– Ты что-то сказал? – тихо прошептала она.

Пропустив вопрос, я продолжал ласкать ее.

Слушая прерывистое дыхание Николь, я погружался в нее. С каждым новым толчком ее стон становился все громче и громче, превращаясь в крик. Гладя ее ноги, я все глубже уходил в нее. Я немного торопился и едва держался, чтобы не кончить, а Николь, понимая это, слегка притормаживала движения моего тела. Наш секс длился довольно долго, и мне совершенно не хотелось останавливать это. Ночь, она, я – разве сейчас может быть что-то лучше? Я расслабился, как вдруг почувствовал, что она оттолкнула меня от себя, выдохнув: «Я устала, мне надоело».

Сказать, что я был ошарашен этим, значит, ничего не сказать. Она легко вернула меня с небес на землю, затем встала и отправилась в ванную. Лежа в недоумении, я смотрел ей вслед. С одной стороны, я мог бы просто сделать вид, что все нормально, встать следом за Николь и соврать, что ничего не имею против окончания, но возбуждение никак не покидало меня даже в таком неловком положении. Чувство замешательства у меня возникло от того, что обычно так поступал я, и, видимо, карма накрыла меня с головой, дав понять, что ощущали женщины, находясь по другую сторону баррикад. В ванной был слышен шум душа.

Я встал, вышел голышом на балкон и закурил. Я находил себя в этот момент самым одиноким и несчастным, к тому же самым использованным человеком на этой планете. В такой момент понять и осознать, что я заслужил подобное, очень трудно, чувство жалости к себе не имеет границ, и с ним довольно тяжело бороться. Я вполне этого заслуживал, и не только в плане интима. Если бы за эгоизм в сексе наказывали, то я был бы отправлен на пожизненный срок – удовлетворять девушек целую вечность. Я не стал задавать вопросов, чтобы не слышать ответов.

На часах был третий час ночи, просить Николь уехать было бы немного некорректно с моей стороны, и я предложил остаться. Она попросила немного полежать с ней, я молча лег рядом, и она обняла меня. Это стало вторым поводом для моего недоумения, но я покорно возлежал рядом, пока Николь не заснула. Затем, тихонько встав, пошел на кухню. Совсем не хотелось спать, я налил чашку чая и ушел в размышления о том, почему притягиваю к себе именно себе же подобных.

Я просидел в своих мыслях до самого утра, затем Николь проснулась, пожелала мне доброго дня и, приняв душ, уехала на работу, поцеловав на прощанье. Ночь выдалась довольно странной, и когда Николь вышла за дверь, я почувствовал облегчение. Но оставаться в этой квартире мне ни капли не хотелось. Позвонив хозяйке, я сообщил о том, что уеду раньше срока, и, оставив ключи в почтовом ящике, отправился на вокзал.

Мне хотелось поскорее вернуться домой и забыть все, что со мной случилось за последние сутки. Внутри я убеждал себя в том, что я не первый и не последний человек, попавший в подобную ситуацию, и через пару недель посмеюсь над тем, что произошло этой ночью. Вечером Николь написала мне, что я скотина, и спросила, почему не соизволил поинтересоваться, как она добралась. Ее почерк был явно мне знаком: манипуляция и внедрение чувства вины – мой профиль.

Я ответил ей, как обычно отвечал сотням людей до нее: «Я не пишу первым». И через несколько минут я уже был у нее в черном списке. На душе немного отлегло, и я уснул.

7

Я отошел от всего произошедшего спустя несколько дней, по прошествии которых мир вновь стал казаться мне логичным и разумным. Взяв пару выходных, прогулялся по магазинам, прикупил себе одежды. Приобретая что-то, я заполнял свою внутреннюю пустоту, будь это книга Буковски или носовой платок. В наушниках играла «Пошлая Молли», и я приятно расслабился.

Вечером меня могла накрыть еще одна волна депрессии, и я решил занять себя чем-то. Недолго думая, позвонил знакомому риэлтору и договорился снять квартиру недалеко от работы. Мне нравилось проводить вечера «где-то». Я любил свой дом, но, оставаясь один в новом месте, находил новые идеи для рассказов или занимался самобичеванием, что практически являлось одним и тем же.

Отправившись за ключами, я брел по пустынным улицам. В моем провинциальном городе это было вполне нормальным для будничного дня. Включив фантазию, я представил себя последним человеком на земле. Будто все мои знакомые, друзья и родственники просто исчезли в один момент, словно их никогда и не было. И весь мир теперь принадлежал только мне. У меня есть все, но в тоже время у меня ничего нет.

Первые несколько дней я потратил бы на то, чтобы перенести домой из книжного магазина все книги, на которые у меня никогда не хватало денег, или вынес бы все деньги из самого крупного банка, а затем бы сделал из них огромный костер с целью показать себе самому, насколько это все тленно. Катаясь на различных машинах, не имея водительских прав, я бы врезался в витрины магазинов, а затем, прихватывая из магазинов алкоголь, я бы пичкал себя до избытка, чтобы спокойно уснуть. И, по естественному порядку вещей, спустя несколько недель покончил бы с собой, тем самым уничтожив весь мир…