Путешествие с ангелом

–Без проблем! – ангел повторил: - Здесь нет языков, нет стран, нет президентов. Здесь просто тот свет. Все общее.

– Вообще нет разделений?

– Есть одно. Невидимыми перегородками это пространство разделено на века. В каком веке вы умерли, в таком среди людей вы будите находиться. Иначе будет бардак! Сможешь ты общаться с римским легионером?

– Ну, было бы интересно!

– А ему нет. Ведь разделяют две тысячи лет, что он в твоем разговоре поймет?

– А ты с ним общался?

– Нет. Я обслуживаю только двадцать первый век. И, слава богу!

– Почему, слава богу? -

– Да вас пока немного. А там, в двадцатом за стеной – пруд пруди!

… Пыльная дорога шла мимо стоящего у обочины тесной клетки, в которой, скрючившись, сидел немолодой мужчина с озлобленным, каким-то испуганным лицом.

– Испанец, – предчувствовал Эльзин вопрос, и наводя на мужчину сканер, объяснил ангел.

На клетке Эльза прочитала привычную в России табличку с нарисованной молнией и надписью «Не подходить. Убьет!»

– Испанец? А подпись почему-то на русском? – удивилась Эльза.

– Это вы прочитали на русском. Англичанин прочитает это на английском, испанец – на испанском…– пояснил ангел. – А сидит – за злодейство…

***

– Ты не старый, Антонио, просто не очень молодой, засмеялась Сандра, обнимая лежавшего рядом с ней мужчину.

– Да, я не очень молодой. Всего-то пятьдесят. Это ты очень молодая, – усмехнулся Антонио, – вот в чем твоя проблема.

– А какая у меня проблема? Мне двадцать шесть лет, я не замужем, могу любить кого хочу: сегодня тебя, завтра тридцатилетнего…

– А! – зарычал Антонио, – значит тридцатилетнего! Ну и катись! – Он скинул Сандру с постели.

Был знойный полдень в этом маленьком испанском городке. В открытые окна небольшой фазенды, которую они снимали первое лето, виднелось вдалеке море, но и оно не приносило прохлады.

Фиеста

Через час они пойдут по улице к своей клинике, к своим обязанностям, но не заправленная смятая постель будет ждать их с наступлением прохладной ночи.

Стройный немолодой мужчина слега изборожденный шрамами и морщинистым лицом и сияющая молодостью загорелая до черноты девушка с распущенными по плечам волосами. Ее тонкая ладонь будет лежать в его ладони. Красивая пара. Встретившиеся в этой жизни случайно, необязательно и также необязательно когда-нибудь разошедшаяся. Но пока им хорошо вместе. В клинике они разбредутся. Она усядется за столик процедурной медсестры, он зайдет в свою коморку подсобного рабочего, а проще – мастера на все руки, единственного здесь, который чинит, прибивает, прикручивает…

Когда заданий не было, как, например, сегодня, он пойдет в отделение для детей, находящихся на реабилитации. Большинство из них лежали довольно долго – неделями, месяцами, – и ждали его больше, чем ежедневное кино, показываемое им перед сном по телевизору, или какого-нибудь аниматора, развлекающего вечерами.

Антонио садился на стул по средине палаты и начинал очередной рассказ о морских путешествиях, о необыкновенных путешествиях, пиратах…

Всю свою жизнь он плавал на разных судах, под разными флагами. Это была его профессия, но год назад все кончилось. Его списали по состоянию здоровья, хотя внешне он, конечно, не производил впечатления больного человека. Но судовой врач был непреклонен:

– Хорош, Тони! Это такая дремлющая болезнь, что если она внезапно проснется, будет большая проблема доставить тебя живым на берег.

Антонио сошел на берег, приехал к жене и двум сыновьям. Обычная морская история. Когда долго плаваешь, семья привыкает жить без него, и он оказался практически посторонним, мешающий жить человеком. Он понял. И ушел. Все оставил жене, себе взял лишь жалование за последнее плавание.

… Послушать его импровизированные выступления приходили даже свободные в этот час медсестры и нянечки. Сандра тоже.

– Слушай, Тони, говорила она ему вечерами дома, – а почему ты никогда мне этих истории не рассказываешь?

– Не хочу. Да я ведь и привираю везде, чтобы было им интереснее. А тебе это зачем?

Да, и правда – зачем? Им хватало просто друг друга. Очень часто – без слов.

Вечерами они бродили по пляжу, сидели и слушали плеск волн, гортанные крики чаек. В выходные на моторной лодке, в которой Антонио соорудил маленькую крытую парусиной каюту, уплывали к далеким пустынным скалам и проводили там в одиночестве весь день.

Подруга как-то спросила Сандру – зачем ей такой немолодой Антонио, ведь никакой перспективы?

– Ну, просто каприз, – засмеялась Сандра.

Как –то об этом же спросил ее и Антонио:

– Слушай, Сандра, лет через пять, наши интересы окончательно разбредутся. Да и тебе уже надо будет задуматься о семье, о детях.… Ну, и что ты будешь делать?

– Тогда я тебя брошу, – почти серьезно ответила Сандра. И засмеявшись, тоже спросила:

– А ты тогда куда пойдешь?

– Ну, – почесал затылок Антонио, – наймусь последний раз в рейс, заработаю немного денег и пойду, сдамся в пансионат!

– Какой еще пансионат? –

– Есть, такой для одиноких, состарившихся моряков. Пожизненное обеспечение, круглосуточные морские воспоминания, молоденькие медсестры! – он ущипнул Сандру за задницу.

– Я тебе сейчас покажу молоденьких медсестер!

– Покажи!

Сандра показала.

… Красивая была Сандра.

В один из вечеров, а у Сандры было вечернее дежурство, ее вызвал к себе заместитель клиники по хозяйственным вопросам.

– Добрый вечер, господин Альфредо! – Сандра прикрыла за собой дверь в кабинет.

– Привет, Сандра! – Альфредо широко улыбнулся. – Обычно мне укол делает моя медсестра, но сегодня ее нет, сделаешь укол?

Вон на столе все приготовлено.