Влажная цитата

Сейчас я, конечно, читаю более зрелые книги. Специально такие, которые возбуждают мой интерес к прошлому. В основном, как я уже говорил, это горы классики. Мне всегда, почему-то, было интересно описание прошлого, описание исторических событий. Вот, вчера, например, я читал описание очень опасной охоты на волка, которая происходила в шестнадцатом веке, когда люди жили в замках, окружённым лесом, и почти каждый день охотились. Ну, или они это делали настолько часто, что казалось, никакого другого занятия в лесу не находили. А там, между прочим, можно собирать грибы, корешки, и что-нибудь растительное. Так вот, охота происходила на очень большого волка, который едва не разорил весь замок маркиза, и его очень долго пытались выследить и убить. А убили, в итоге, голыми руками задушили. Вот, такая вот, страшная история.

Пока рассказывал про то, как в шестнадцатом веке охотились голыми руками на волков, забыл, что скоро мне ехать в другую больницу. Но переживать нет никакого смысла, здесь все настолько ответственны, что меня бы уже быстро принялись подгонять. А так, сижу, спокойно, пишу о том, как на волка ходят голыми руками. И представьте себе эту картину во всех деталях, когда человек душит дикого, разъярённого, загнанного в угол зверя.

У меня не так много радостей в жизни. Одна из таких, например, это хороший аппетит. Но сегодня мне посчастливилось лечь на пять дней в реабилитационный центр в деревне Осташково. Меня очень хорошо приняли и рассказали обо всём, что здесь происходит. Хотя, на самом деле, здесь почти ничего не происходит, кроме того, что люди гуляют по территории больничного отделения, спят на скамейках в обеденное время, и к тому же врач делает обход, смотрит и слушает пациентов. Насколько я правильно понял, здесь надо дождаться отрицательного теста на ковид, после чего, меня выпишут на все четыре стороны. Но радость моя заключается совсем не в том, что я сюда попал долечиваться, а в том, что на улице прекрасная погода, пациентам разрешают гулять на улице, а там сейчас конец весенних цветений, там сейчас чувствуется, как наступает лето, и травка уже зазеленела, я никогда ещё не придавал этому такого значения. И не зря это реабилитационное отделение находится именно в деревне, поскольку здесь очень тихо, спокойно, и красиво. В том смысле, что природа здесь красивая.

Соседи, правда, у меня какие-то болтливые, то ли люди сами по себе такие, просто, я этого не замечал, то ли эти действительно озабочены каждой ерундой на свете, что не могут остановиться в своих разговорчиках о том, как проехать, куда проехать, и, что немало важно, зачем проехать.

Атмосфера здесь весьма спокойная. Сидишь, вот так, ждёшь обеда. Сосед включил телевизор, но он мне нисколько не мешает. Говорят, что кормят здесь хорошо, и порции вместительные дают, и кашу на выбор, можно сладкую, можно пресную выбрать. А что там ещё можно выбирать, кроме рисовой каши, я пока тоже не ведаю. Но мне здесь нравится. Я бы с удовольствием две недели, но, к сожалению, здесь рассчитано только на пять дней. Хотя, в инструкции написано, что четыре. Однако врач, который меня оформлял, или это была постовая медсестра, она сказала, что пять. Стало быть, через несколько дней меня выпишут отсюда, и я буду только вспоминать о том, как болел и лечился от короновируса.

Вот и пожалуйста, в больнице рыбаки сплетничали, да байки травили, а здесь, в реабилитационном огородники. Рассказывают друг другу, как помидоры правильно высаживать, и, что-то там, фитофтора, и чернеют, не успевают дозреть, и, что первые хлопоты с морозами. Зарекаются, говорят, лучше в магазине всё это купить, чем тратить столько времени и денег на неудачную попытку собрать хороший урожай. Хотя, возможно, дело не в урожае, а в том, чтобы просто наблюдать, как эта тыква растёт, как она меняет окраску, как яблоко наливается соком, как груша доходит до полного созревания, когда её, казалось бы, уже давно пора срывать, но она тем вкуснее и душистее, когда долго весит и зреет, зреет, зреет. Она тогда сочная становится и вкус у неё бесподобный. Опять же, угостили вот так в больнице, а здесь сижу, вспоминаю, пишу об этом, и чувствую, что уже кушать пора. Особенно хочется выяснить, какой здесь обед в отличие от больничного. Хороший, говорят, обед, только не подаёт его, пока, никто. Не видно, чтобы раздавали.

Так, прошло четверть часа, я уже вздремнуть успел, а кормить всё равно никто не собирается. Хочется спросить, ну и где же ваш хвалёный обед. Рассказывали так, словно в санаторий попал. А оно, на самом деле, та же больница, только более отдыхающего характера. Это даже не больница, и не реабилитационный никакой центр, а чистой воды амбулатория, в которой долечиваешься пять суток, нечто вроде привыкаешь к нормальной жизни. Пока болел, вроде, отвык от неё, капельницы, уколы, обходы врачей. Но и здесь они тоже обходы, только реже и не так внимательно. Какая разница, если и так известно, откуда ты поступил, зачем и насколько.

Просто приятно, что здесь деревня, что тишина и спокойно, и, что разрешают выходить на улицу кости морозить. Всё-таки, погода, иногда, бывает дождливой и весьма прохладной. К примеру, в больнице я мог ходить в один шортах, но там душно даже бывало. А здесь пришлось одеваться в трико. Сразу смена климата немного почувствовалась.

Обыкновенная, больничная палата, так же кормят, так же лечат, если в этом есть необходимость. Просто сюда не кладут тяжёлых пациентов. Здесь лежат больные, которые уже выписываются основательно. А так, и еда здесь нормальная, такая же, как и в больнице. Там только капельницы регулярно, уколы, постельный режим, и всякие прочие процедуры. Как вспомню, когда гастроскопию делали, лезли этой пластиковой трубкой живот смотреть. Я таких чудовищных ощущений ещё никогда не испытывал. Вот, здесь уместно было бы сказать, что температура мне только на руку была, поскольку она отвлекала и притупляла чувства. Высокая, имеется ввиду, температура.

Ну, скажем, отлежу я здесь несколько дней, долечусь от ковида, а потом куда? Мне, во-первых, необходимо будет соблюдать изоляцию две недели. А где я её буду соблюдать? Ни дома, ни семьи, ни родственников. Остаётся уговаривать отца, чтобы он раскошеливался, отдавал последние деньги на то, чтобы я мог пожить немного в гостинице. Нравится это ему, или оно ему не слишком нравится, а придётся сопровождать меня во всех моих несчастьях. Особенно, деньгами. Финансовая помощь никогда не бывает лишней.

Удивительно, как я снова писать начал. Буквально неделю назад, вообще, не было ни малейшего желания. Даже не думал об этом. А тут, вдруг, взорвался идеей написать роман. Допустим, это не первый, но и не последний, как я надеюсь, поскольку я ещё хочу, как минимум, сто таких романов написать. И всю жизнь зарабатывать на своём авторском труде. Жаль только, что имя так долго раскручивается. Если бы это можно было делать быстрее, то и мне, видимо, было бы легче с этим справиться. Хотя, более четырёх тысяч меня уже охотно читают. Точнее, более четырёх тысяч экземпляров было продано с того момента, как я начал публиковать свои работы.

Не представляю, как люди по двадцать, тридцать, сорок лет занимаются творчеством. Чем они питаются, если не сидят у знакомых и родственников на шее. Как добиваются такого широкого успеха. У меня там, если взглянуть, каждый месяц что-то продаётся. Ну, пять, шесть, двенадцать экземпляров. Разве на такие деньги можно нормально жить, хотя бы ради творчества, ради того, чтобы продолжать писать. Разумеется, нельзя, поскольку слишком сейчас всё дорого, и жильё снимать дорого, и продукты покупать, тоже ведь что попало кушать не станешь. Можно и самых дешёвых продуктов набрать, но их невозможно будет съесть. Не знаю, как других, наверняка существуют люди, которые питаются подобными супердешёвыми продуктами, вот, только мне они совсем не нравятся.

Ну, кто-то скажет, возразит, дескать, нравится – не нравится, а если ты на хорошие продукты не заработал, то и говорить не о чем. Как только заработаешь, будет огромный смысл рассуждать о дорогих и дешёвых продуктах. Он (смысл) и так есть для подобных рассуждений. Как, например, стационар лёгкого пребывания, в котором я сейчас нахожусь, так и лёгкие продукты, не бьющие сильно по карману. Я просто пытаюсь себе представить, через что мне придётся пройти, чтобы заработать своими литературными трудами на жильё и на хорошие продукты.

У людей хоть какие-то интересы в жизни сохраняются. Вот, мужики, например, глядят хоккей, следят за счётом, болеют за Россию, в прямом смысле этого слова. А я превратился в какого-то волка, которого ничего, кроме добычи, уже не интересует. Понятно, что имеется ввиду, все мысли поглощены работой, в основном творческой, и на пике своей активности можно было бы написать больше, чем этого следует ожидать. Давненько я не налегал на литературное творчество таким напором, чтобы отдавать от себя весь день, и успевать написать половину авторского листа.

Одно только, что мысли стали заурядными. Мужики с интересом и довольно важным видом, выражающим всю серьёзность игры в хоккей, смотрят матч. А я, тем временем, даже не пытаюсь вникать в знакомство с ними. Такое чувство, что я, настолько опустел и охладел к жизни, что ничего другого, кроме возможности зарабатывать, меня уже не интересует. Я не вижу в этом ничего плохого, просто, странно, что я стал таким чёрствым и нетерпимым по отношению к работе.

В голове крутится мысль – «Скоро, скоро, скоро?…» Это даже не мысль, а вопрос, на который я не знаю ответа, но очень желаю его знать. Почему? Видимо потому, чтобы перестать срываться в эту пропасть, в которой я однажды оказался, и, из-за которой я не могу нормально жениться. Большинство людей боятся таких чудовищных трудностей, как трудность с квартирным вопросом.

Вот, пожалуйста, врач оформляет мои документы и смотрит в регистрацию, которую мне сделали на время, и, в которой не прописано, в какой квартире я прописан. На самом деле, я прописан на улице. Это удивительно, невероятно, но факт. И многие боятся подобных ситуаций, и правильно делают, что боятся. А мне, как будто бы, уже всё равно. Где я живу, с кем я живу, куда мне дальше двигаться, и к какой поликлинике относится место моей временной регистрации. У меня такое чувство, что меня уже ничто не интересует, кроме денег. Видимо потому, что деньги решают многие трудности, с которыми мне приходится сталкиваться и искать решение. Искать, затем, принимать эти решения, и каждый раз их всё труднее становится принимать. Потому, что после принятия решения, начинает действие.

Мне, вот, совсем нет никакого желания уезжать куда-нибудь из этой маленькой больнички легкого лечения. Точнее, она называется стационар лёгкого лечения. В больнице-то совсем жёстко, там только делают, что на процедуры водят, капельницы ставят, уколы делают, и всё это в таком количестве, что кажется, будто целый день только этим и занимаешься. Хотя, с другой стороны, как ещё лечить человека, если не делать всего этого. Особенно, когда пациент в тяжёлом состоянии. Пока ему плохо, необходимо предпринимать какие-то действия, чтобы он поскорее приходил в нормальное жизнеспособное состояние. Я вот только не понял, почему меня положили в отделение экстренной хирургии. Где я со своим ковидом, и, где экстренная хирургия. За время, пока лежал там, я только и видел, как людей после операции, или наоборот, на операцию отвозили.

А запах откуда-то приятный, такой, пошёл. Словно кто-то сырники приготовил и решил нас угостить. Последнее время часто стал думать о хорошей еде. Настолько часто, что поскорее захотелось заработать на приличный ужин в ресторане. Слыхал, если хороший ресторан, с опытным шеф-поваром, то туда стоит сходить и попробовать что-нибудь вкусненькое, хотя бы раз в неделю. У меня даже мечта такая образовалась, по мере того, сколько я буду зарабатывать на своих литературных трудах, есть желание открыть небольшой ресторанчик, и ходить туда по выходным, играть джазовую музыку. Мне кажется, что этим всю жизнь можно заниматься, и никогда не надоест.

Представляете, как приятно, когда у тебя есть свой ресторан, в котором работает персональный шеф-повар, готовит всякие интересные блюда, и не перестаёт удивлять своих посетителей деликатесами от шефа. Всё это стоит очень дорого, даже, если вы просто хотите зайти в выходные в ресторан, не обязательно ваш, но принадлежащий кому-нибудь, кто давно этим занимается. В таком заведении, конечно, не обязательно играть джаз, но мне просто так захотелось в своих мечтах. Я ведь могу себе позволить мечтать о том, чтобы играть хорошую музыку на рояле, возможно, это не всегда джаз, но в ресторанах часто играю именно джазовую музыку. Это уже давно так повелось. Она ненавязчива, и не мешает людям наслаждаться пищей. Ещё обязательно в таких местах надо вешать красивые натюрморты. Это совсем то, что надо. Картины будут вызывать аппетит, и люди будут больше заказывать и съедать. А иначе, зачем вообще ходить в ресторан, если ты не намерен наслаждаться вкусно приготовленной едой. Пусть даже не всем такое по карману, но те, кто может себе позволить нечто подобное, оно того, как правило, стоит.

Что же теперь меня ждёт после абсолютной выписки? Иногда я боюсь задумываться над тем, что ждёт меня дальше. Скорее всего, мне придётся ехать на вокзал, поскольку там дешёвые номера в гостиницах, и устраиваться снова на какую-нибудь работёнку, где мне будут платить деньги за каждую отработанную смену, и предоставлять жильё в общежитии, а также питание на той фабрике, на которой предстоит работать. И можно позабыть про творческие успехи, поскольку дописать роман представляется возможным только в том случае, если отец поможет оплатить гостиницу и питание. При этом, писать надо будет так быстро и понятно, чтобы не отклонили рукопись.

Да, видимо, задача прекратить курить останется для меня нерешенной. Даже одного дня не протянул без сигарет, как только появилась возможность сходить в магазин, первым делом купил пачку любимых сигарет. Но я ещё постараюсь с этим что-нибудь придумать. Меня страшно волнует тот момент, что я не могу нормально спортом заниматься, задыхаюсь, да и вообще, спорт и курение – несовместимы сами по себе. Согласитесь, странно, заниматься спортом, а потом фильтровать дым через лёгкие. Такое нельзя занятие спортом нельзя принимать всерьёз.

А так хочется, иногда, выбежать на утреннюю пробежку, или сходить в горы, или в лес, или покататься зимой на лыжах. Однако курящему человеку недоступны подобные радости. Стоит ему немного походить по пересечённой местности, и он сразу же начинает задыхаться, испытывать головокружение, вечно плюется, видимо оттого, что слюна выделяется особенно ярко, и он не знает, куда её девать.

Зато, кофе, мой любимый напиток, который я также люблю пить вместе с сигаретой, наконец, я снова смог позволить себе выпить. От одного только запаха кофе, особенно по утрам, становится, как-то, жить легче и хочется нормально писать, творить, действовать. Не зря говорят, что кофе бодрящий напиток. Но он у меня, как-то, связан стал с курением, поэтому здесь я остаюсь в некотором колебании, нерешимости, не знаю, что лучше, прекратить курить и пить кофе отдельно от сигарет, или наоборот, плюнуть на всё, на здоровье, на секс, на прогулки по лесу, и делать то, что велит мне привычка. Хотя любой нормальный человек мне сейчас скажет, что без сигарет жизнь становится только лучше, насыщенней, полней, интересней, вкусней и так далее…

Возможно, я круто заблуждаюсь, думая, что никогда не смогу прекратить курить. Впрочем, последнее время мне становится стыдно перед окружающими меня людьми за то, что я не могу найти в себе силы бросить курить раз и навсегда. С другой стороны, у меня всегда сохраняется ощущение, словно без сигарет я не смогу хорошо писать. Видимо, это не такая уж и сильная зависимость, но я уже сорвался, и поэтому буду продолжать оправдывать эту вредную привычку, от которой лёгкие становятся полны канцерогенных смол. Кто-то из моих знакомых, однажды, сказал, что курящие люди весьма активны в жизни. То есть, он сказал, что не бездельники.

Любопытно о себе пишет Остап Вишня – «Так я сделался Остапом Вишней и стал писать, и пишу…» И, как и у всех сатириков, у него тоже есть своя автобиография, которая скорее надумана, нежели правдива, но именно у него она слишком короткая, чтобы утаить самые важные факты. Я бы даже сказал, что он весьма откровенно описывал события своей биографии, и весьма лаконично. Ведь, всё остальное, как я понимаю, он описывал в своих фильетонах и юморесках. Правда, во времена творчества Остапа Вишни платили за каждый фильетон или рассказец в газете, а в наше, современное и слишком ритмичное время, платят только за полноценные романы, или, хотя бы, за сборники ёмких рассказов. Кстати, последние из которых мне очень понравились у Ги Де Мопассана. Я никогда не думал, что он так красочно может описывать события государственного переворота, и в то же время, любовную историю нежной девушки, которая вздыхала при каждом колебании сердца.

Что я могу о себе рассказать, как о писателе, как о таланте, на который что-то повлияло и я с того момента начал действовать, то есть, писать и публиковаться. Это не совсем моя автобиграфия, но я точно помню, что именно сделало меня настоящим писателем, как из меня таковой вырос.

В детстве мне никто не делал никаких пророчеств по данному поводу, но мои родители, особенно мама и бабушка, всегда что-то читали, и у них была очень большая, но скромная библиотека. Я говорю скромная, потому, что в сравнении с Московской государственной библиотекой имени Владимира Ленина, она совсем выглядела домашней. Правда, после смерти матери и бабушки, пришлось её отдать в букинистический. Причем, совершенно бесплатно. Платить за старые, потрепанные книги никто не желал, но вместо этого мне сказали, что по десять рублей с каждого проданного экземпляра я могу получить. Однако их, видимо, совсем никто не желал покупать, поскольку мне ни разу не позвонили и не сказали, сколько моих старых книг, которые когда-то читали моя бабуля с матерью, продалось. А возможно, их продавали, и довольно успешно, только мне об этом не сочли нужным говорить. Такая система книготорговли, чем-то, напоминает сегодняшнюю систему работы издательства с авторами произведений – роялти, сколько за месяц продалось экземпляров, столько ты и заработал за свой творческий труд.

Видимо, все эти совпадения, и то, что я несколько лет служил телеграфистом на корабле, как-то, сделали из меня настоящего, профессионального писателя, который может писать в любых условиях, даже лёжа на больничной койке. Хотя, отчасти, этому способствует моё острое желание заработать денег на собственное жильё и жениться на красивой, заботливой девушке.

#2

Кому расскажи в палате, чем я здесь занимаюсь, что книги пишу, литературным творчеством углубляюсь, промышленность нравов и жизнелюбия отрабатываю, вовек никто не поверит, пока им не покажешь, сколько я уже написал по данному поводу. А сатирики, между прочим, вечно какие-то несчастные, или они просто таковыми себя считают, или им просто больше не о чем писать, кроме как о том, что они видят в нашей недомытой стране, где половина граждан, говоря начистоту, занимаются объегориванием собственного государства, ради которого, по идее, надо трудиться, и во благо которого необходимо складывать хорошие поэтические образы. Но, видимо, это далеко не всегда получается, поскольку слишком много недопонимания возникает между теми, кто старается для отечества, им, почему-то, это не так трудно, и теми, которые стараются исключительно для себя.

Если хорошенько подумать, то можно сообразить, что трудиться для отечества гораздо легче и продуктивней. Быстро забываешь, что тебе необходимо для этого. Вот, я говорю, что я писатель, к тому же, бездомный писатель. У меня нет ни жилья, ни хоть какой-нибудь житейской основы. Всё, что я могу делать, это скитаться по миру, по нашей необъятной стране и записывать впечатления, которые меня волнуют. Правда, последнее время, меня вообще ничего не волнует, кроме своих собственных размышлений. Это и есть моё богатство, которым я щедро делюсь с читателем.

Расскажи кому из соседей по больничной койке, что я ещё умудряюсь на этом рублю сколотить, так вообще заставят перестать писать, или скажут, что ничего хорошего из этого не выйдет. А я, ведь, как всегда, думаю всё по-своему, мне, ведь, оно виднее, сколько получится из этого, и, что ля этого необходимо. Вот, только забываю быстро о себе, и перестаю думать, что меня ждёт завтра.

Пока я здесь, в больничных апартаментах. Пока, я нахожусь в городе Москва, а точнее в деревне Осташково, где и долечиваюсь от противнейшего вируса, который сильно усложнил нашу с вами, и без того хлопотную жизнь. Даже в магазине, теперь, без маски появиться нельзя. А если в общественном месте, да обнаружат сотрудники полиции, то могут смело оштрафовать на пять тысяч рублей. Это вам не шуточки, когда такие суммы берут, лишь за то, чтобы маски носили и заразу не разводили среди людей.

Оно и правильно, если посмотреть, поскольку многие люди весьма плохо переносят подобные болезни. Я, вот, и сам удивился, что меня так срубило на почве пневмонии. Раньше я почти не болел. Нет, не в детстве, а уже в более зрелом возрасте. И я жутко ненавижу болеть. Ведь, ничего толком делать не можешь, слабость, высокая температура, и всякий там кашель. Я люблю, всё-таки, хорошо поработать. А особенно, если находит вдохновение. Удивляюсь только, что у остальных авторов получается писать коротенькие рассказы, и при этом, тоже зарабатывать славу и знаменитость. Но мне, при этом, ещё и на квартиру в Москве необходимо заработать. Почему-то, мне кажется, что в столице лучше всего заниматься творческой работой. Здесь, как-то, спокойно себя чувствуешь. Такое ощущение, словно тебя все контролируют. Отсюда, видимо, и спокойствие.

Хорошо мне здесь, быстро я, как-то, привык к хорошему. И девушки здесь красивые, со звонкими голосами, с накрученными прядями. И глазки они строят точно также, как и в столице, куда я приехал в надежде начать новую жизнь без мучений и потрясений. Однако этого всё меньше происходило. То, сначала, работу пришлось искать. То, потом, короновирусом захворал. И читаю я у Остапа Вишни рассказ про то, как он о себе пишет, что является великомучеником. И вдруг, понимаю, что действительно, жизнь писателя полна терний. Вот, только про кулинарию мне больше писать не хочется. И так уже смирился с тем, что хорошие продукты в магазине, пока, позволить себе не могу. А значит, и рецептов нормальных придумать, тоже не получится. Хотя, признаться, я очень люблю готовить. Но для такой роскоши необходим стабильный доход – не меньше.

Интересно, что как только творчеством занялся, как только писать взялся новый роман со всеми своими новыми приключениями, так и природа меня уже перестала интересовать и волновать в том качестве, в каком она меня сегодня утром волновала. Такое ощущение, словно ничего в жизни больше не надо мне, только дайте возможность жить своей писательской жизнью, где я в полной мере могу приукрашивать события прожитого дня, или прожитой ночи, и сон, я заметил, сразу испарился у меня. А это и есть признаки вдохновения.

Что ещё нужно творческой личности, если не возможность самовыражаться. Да ещё так, чтобы получать за это гонорар. Для этого автор произведения может стать кем угодно, если он описывает, например, совсем противоположную личность, то и сам он согласится на некоторое время стать противоположной личностью. К тому же, существует очень острая необходимость работать над текстом достаточно долго, почти целый день, пока сон не заявит о себе. Когда как остальные авторы, насколько мне известно, предпочитают работать не более четырёх часов в сутки. Мне кажется, что за такое время написать объёмное произведение практически станет невыполнимо. Или, во всяком случае, это будет происходить так долго, что уже и читать будет неактуально.

Было время, когда утро у меня начиналось с гимнастики тайцзи. Это я к тому пишу, что в палате у нас лежит инструкция о том, как делать утреннюю дыхательную гимнастику. Так вот. Китайская дисциплина тайцзи она полностью дыхательная гимнастика с элементами самообороны. И в Китае существует даже такой праздничный день, или традиция такая, когда все, или во-всяком случае многие жители Китая выходят утром на улицу и демонстративно занимаются гимнастикой тайцзи. У китайцев она считается гимнастикой долголетия, и ею, соответственно, занимаются старики, и дети, и подростки, в общем, все, кто желает прожить долго и здорово. А тут предлагают заниматься дыхательной гимнастикой, не отрываясь от стула. То есть, эта гимнастика, как мне кажется, слишком уж пассивная, и нацелена на девяностолетних старушек и дедушек.

Раньше я, вообще, полагал, что москвичи ленивые люди. Однако я заблуждался. Пожив в Москве, я понял, увидел и осознал, что это не так. Во-первых, они рано встают, почти в шестом часу утра. По несколько часов добираются до места работы. Работают по двенадцать часов в смену. И вообще, это люди весьма энергичные и вежливые. Хотя и часто ругаются матом. Но не как сапожники с прокуренными лёгкими, а как нормальные деловые, работающие люди. И многие из них работают на фабриках, производят всякие, там, изделия и прочие интересные вещички.

Мне довелось поработать грузчиком на складе одной фабрики по производству чипсов и кукурузных палочек. И я могу с полной ответственностью сказать, что москвичи совсем не ленивые люди. Более того, они весьма привыкшие к своей постоянной работе, часто испытывают стресс, и часто много болтают не по делу, а, как бы это сказать, им выговориться необходимо. Или мне так только показалось.

Да, сегодня я настраивался на то, чтобы продуктивно поработать над книгой, но мужики в палате меня разговорили. Видимо, им интересно стало, откуда я родом, и почему столько времени сижу за компьютером, что-то там печатаю, и никому не рассказываю, о чём я веду свои повествования. На самом деле, всё гораздо проще, чем этого следовало ожидать – занят литературой. То есть, моя задача на сегодняшний день написать максимально интересно и максимально много. Ведь, написание одного романа, пусть даже объёмом в десять авторских листов, как и было мною задумано, это дело довольно непростое, и требует от писателя полной самоотдачи. Особенно, если автор желает как можно скорее устроиться с жильём, купить собственную квартиру, и украсть заботливую жену. Видимо та, сейчас, думает о том, как она будет тратить деньги своего ненасытного мужа. Спроси любую девушку, что ей надо, или женщину, которая уже не девушка, но понимает, что тратить деньги хорошо зарабатывающего мужа, это одно из самых любопытных занятий для женщины.

И всё-то ты знаешь, господин Самсошко, везде уже просвещён, округлён, зависим. Мне и не снилось, что можно провести свадьбу в Париже. Представляешь, сколько это будет стоить. А тебе сейчас необходимо подумать только о том, как обеспечить свою будущую семью приличным жильём. Предпочтительно, с перспективой на долгую жизнь. А что для этого нужно? Вместительную квартиру. Можно начать с двухкомнатной, где хотя бы одна детская комната будет. А вторая, в принципе, сойдёт за спальню, где вполне хватит места для мужа и жены. Правда, я хочу ещё и кабинет для своего творчества.

В кабинете хорошо заниматься творчеством. Никто не мешает. Никто не заходит без стука. Ну, возможно, жена будет без стука заходить. Ей такое позволено, в каком-то смысле. Поэтому, кабинет должен обязательно закрываться на ключ. Вдруг, я там буду занят страшным делом, которое родным и близким лучше не видеть.

День, как день, и два укола мне уже успели сделать. Один болезненный оказался. Видимо, витамин какой-нибудь злющий. Витамины всегда больно колют. Но, хорошо, что быстро. Главное, чувствую себя уже выздоравливающим. Бегаю, суечусь, постоянно думаю о работе. А о чём же мне ещё думать, если не о том, как побольше написать хороших книг. Только об этом у писателя и думки. Иной, правда, прочитав мои творения, скажет, что ничего хорошего в них не наблюдается. А кто-то скажет наоборот. Вот, и я не обращаю внимание на мнение читающего. Сколько читающих, столько и мнений. А я один. И мнение у меня тоже единое. Можно даже сказать – монолитное.

Где это я всему научился? Аж самому интересно. Читаю много. Любопытство развито. Причем, очень хорошо развито любопытство, аж до такой степени, что и страшное мне тоже любопытно. А что такого может приключиться страшного, если ты ни в какие компании не лезешь. В том-то и дело, что лезть в компании совсем не обязательно, оно бывает, что компании сами к тебе лезут, и ты не знаешь, как от них избавиться. Одно радует, что в стационаре лёгкого лечения нет плохих друзей и завистников. Хотя, кто знает, что я здесь мужикам по палате поведал. Может, они уже, как раз, и завидуют моему уделу. Жизнь писателя, думают, что очень у простая и хорошо оплачивается. Ну, оно-то, может, и хорошо, и простая, но всё-таки, до этого ещё дожить требуется. А пока не доживёшь о больших гонораров, никто тебя щадить и жалеть не станет. Нет жилплощади, так иди на улицу и живи, сколько влезет. А свою зачем продавал? Хотел побыстрее имя себе сделать, вот и продал, и вложил все свои активы именно в дело, которое сулило приличные гонорары. Мучаюсь, правда, без собственной квартиры, без постоянной происки. Однако, надеюсь, что недолго мои мучения продлятся. Может, уже совсем скоро на новую квартиру заработаю. Самое главное, чтобы трудиться не мешали. И помогали в трудную минуту. Ведь, писателю некогда задумываться о том, где ему деньги брать на оплату жилья и питание. А я, в этом смысле, очень уж люблю хорошо покушать.

Нет – сейчас я не голодный. Даже наоборот, слишком сытый и довольный. Хотя, чувствую, что продлиться это недолго. Когда выпишут меня основательно, мне уже некогда будет думать, а останется только полагаться на поддержку оставшегося родного человека. который мне отцом считается. Он-то не слишком разделяет мои чаяния по поводу написания книг. Если бы платили за это сразу и много, то и просить не было бы никакой необходимости. Наверное, только у меня такой отец глупый, что ни гроша своего за душой не имеет, и сына поддержать в профессиональных стремлениях не может.

Ну, есть, конечно, от него помощь небольшая. Я думаю, это не помощь, а злоба оттого, что сын уже взрослый, сам о себе должен позаботиться. Но не понимает он меня настолько, насколько хотелось бы, не видит, что я творчеством занят. Не лезет ему голову мысль, что это дело всей моей жизни. Поэтому, просто так от него не откажешься. То есть, от отца не откажешься, потому, что он, всё-таки, отец, а не простой прохожий. Хотя, и бросил он нас с матерью, ещё когда я был совсем маленький. Ну, ладно, пусть не бросил, но финансовую ответственность он проигнорировал. А мать, я помню, всегда отказывалась от его алиментов и любой другой поддержки. Она была очень умная женщина, и прекрасно понимала, что, если с ней что-нибудь случится, то вся ответственность за жизненную поддержку ляжет на плечи отца. Вот она и отказывалась всю жизнь от его денег, которые он вряд ли сам зарабатывает – такой незадачливый человек оказался. Что ни спроси, никогда нету. И дать ничего не может, а брать это он большой мастер. Я же, в свою очередь, не спешу его осудить. Может, он и правильно поступает. НО мне его поступки слишком уж непонятны. В его возрасте можно было бы и разумной деятельностью заняться, и заработать хорошо, и вообще, мог бы в Москве пожить, и поглядеть, как люди по двадцать – тридцать лет на одной фабрике справляются.

Ленивый, видимо, мой отец. Что ещё я о нём могу сказать. Любит к стакану приладиться. Вроде, и человек уже взрослый, а всё ещё ведёт себя, как маленький ребёнок. И когда звоню ему с чужого совершенно телефона, а в ответ слышу, нечто вроде, – «Какие люди!…» Можно подумать, что он снова фенозипама наглотался и не понимает, что говорит. Страшные это таблетки. От них, говорят, зависимость огромная. Всю жизнь человек принимает, и ходит, как дурачок на всех смотрит. С годами, наверное, в дурачка и превращается. Глупый отец. Когда кричу на него, понимаю, что не нужен я ему. И никогда не позвонит, не спросит, как у меня идут дела, и, что новенького творится в моей душе, и, как мне жить тяжело – ничего не желает слушать. Эгоист.

Нравится мне, когда ясность в голове присутствует. Правда, она у меня только днём, а вечером, по какой-то неизвестной причине, эта ясность пропадает, и одолевают меня всякие разные мыслишки, и беспокоят они меня, и всякие прочие людишки со своими страстишками в голову щебечут, и что-то хотят, и чего-то просят, и чего-то мучают. Вот, я и прописываю все эти мысли, одну за другой, чтобы жить не мешали, чтобы утром, снова, ясность в уме образовалась. Потому, наверное, и зависимость у меня такая от литературного творчества.