Приключения капитана Громова. Детектив

«Нет, вовсе не так. Дело, за которое я угодил в тюремную камеру, весьма тёмно. Погибло много людей. Поэтому, ради твоей же безопасности, не хочу рассказывать.»

«Ладно, так и быть, не хочешь – не рассказывай. Но я желаю, чтобы ты уяснил: наши отношения могут быть только деловыми – не более. В связи с этим, я расскажу тебе свою поучительную историю: будучи ещё стажёром, меня направили в отдел по борьбе с наркотиками, где я познакомилась с очаровательным следователем старшим лейтенантом Карповым. Я была молода и неопытна, к тому же, он был настолько обаятелен, что я ловила каждое его слово, каждый взгляд, каждое движение – так он мне нравился. Позднее, конечно, я поняла, что это были всего лишь иллюзии, – ничего общего с реальностью. Но… Я влюбилась в него до потери сознания. Он заметил и, конечно же, воспользовался. Не могу сказать, что я так уж сразу ему отдалась. Но в итоге, это привело к тому, что вместо работы мы при каждом удобном случае занимались сексом. Вскоре начальник отдела заприметил что-то неладное. Да и раскрываемость у нас была на нуле. Таким образом, нас едва не уволили, пригрозив до конца жизни охранять административное здание. Порвав с ним, я спасла свою карьеру. А он слетел с катушек. Устроил драку с дежурным диспетчером, когда тот подколол саркастично. И действительно отправился работать вневедомственным охранником. Более того, он ещё очень часто наведывался ко мне домой, то с цветами, то с кольцом, и всегда в стельку пьяный. Еле отделалась от него. Так что, Громов, сексуальные отношения, рано или поздно, становятся серьезным препятствием в работе. И если ты хоть сколько-нибудь уважаешь нашу профессию, то не будешь пытаться затащить меня в постель.»

«Боже сохрани! Я и слова не сказал про сексуальные отношения. Не в том смысле, что ты мне не нравишься. Просто я хочу избавиться от этого нудного официоза в общении исключительно по работе. Ради нашей же безопасности.»

«Ясно. Громов, время уже восемь, думаю, пора расходиться по домам. Могла бы подвезти, но лучше поезжай на метро. Ты ведь без машины – верно?»

«Нет проблем. Я живу в двух шага отсюда, так что доберусь, не волнуйся. – вежливо врёт Громов.»

Буквально за минуту до того, как работники уголовного розыска собирались уйти домой, поступает звонок. Диспетчер дежурной части докладывает, что совершено убийство по улице Вяземской семнадцать. Тяжело вздохнув, оперативники выехали на место преступления. Осмотрели тело. И каково было их удивление, когда трупом оказался тот самый военный, сбежавший во время транспортировки в следственный изолятор.

Эпизод 3

Надев резиновые перчатки, Громов внимательно осмотрел пулевое отверстие на голове убитого. Затем, нашарил у него в кармане клочок бумаги с номером телефона. Проверив через сотового оператора, выяснилось, что номер зарегистрирован на некоего Аркадия Щукина. Дальнейшие выяснения показали, что Щукин является депутатом государственной думы.

«Возможно, это очередная жертва. – заключила Соболева. – Но если этого военного убили, надо полагать „свои же“, то кто за всем этим стоит?»

«Не факт, что его убили свои же люди. – рассуждает Громов. – Здесь могут быть замешаны несколько группировок, враждующих между собой, если их связывает что-то ценное. Вопрос только – что их связывает? Что может быть ценного в убийстве депутата?»

«Власть. – предполагает Соболева. – Борьба за власть. Возможно, за всем этим стоит тот, кому мешают депутаты занять высокое место в политической карьере.»

«Так, нужно срочно предупредить Щукина об опасности и поговорить с ним. – торопится Громов. – Может он наведёт нас на того, кто замешан во всех этих преступлениях.»

«Да, но сейчас уже полночь.»

«Боюсь, если мы будем ждать утра, то не с кем будет говорить.»

«Что ж, тогда поехали.»

Несмотря, что дом депутата находится под охраной, Громову удалось добиться встречи. Накинув домашний халат поверх пижамы, Щукин вышел в гостиную, где его уже ожидали следователи.

«Оперуполномоченный уголовного розыска капитан Громов. – показывая удостоверение, представился следователь. – У нас есть к вам несколько вопросов.»

«Что ж, задавайте. – отвечает Щукин, приглашая гостей присесть.»

«Господин Щукин, у вас возникали конфликты между коллегами в думе?»

«Нет, не возникало. – тревожно отвечает Щукин.»

«Дело в том, что неделю назад, как вы наверное уже знаете, был убит ваш коллега Роман Ерохин. Его привязали к стулу, срезали кожу на руках и ногах, а потом просверлили голову строительной дрелью.»

«Господи, какой ужас! – отозвался Щукин. – Я слышал об этой потере. Странно, кому вообще могла прийти мысль совершать подобное.»

«Ну, знаете, страха ради, например. – поясняет Громов. – Чтобы запугать остальных. Сегодня мы нашли мёртвым одного из главных подозреваемых по этому делу, а возможно и подельника. Мы нашли у него в кармане клочок бумаги с вашим номером телефона. Сразу стало ясно, что вам угрожает опасность. Поэтому, расскажите нам, пожалуйста, каковы ваши взаимоотношения с коллегами в государственной думе.»

«В принципе, все депутаты относятся друг к другу с большим уважением. – разъясняет Щукин. – Но буквально два дня назад случился инцидент с господином Рыжковым Николаем Архиповичем. Наверняка вы слышали историю о том, как в думе выступала девятнадцатилетняя девочка – блогер. Ну, ничего необычного, у нас нередко можно встретить популистов. Так вот, Рыжков взбесился по этому поводу, а я настаивал, чтобы он придерживался высоких стандартов и не вмешивался. У нас завязалась дискуссия – вот и всё. Это даже не конфликт, я бы сказал.»

«Ясно. Что ж, у нас пока нет к вам никаких вопросов. – заканчивает Громов. – Скажите, можем ли мы вам позвонить, если выясниться что-то важное?»

«Да, конечно, если у вас возникнут ещё вопросы, можете обращаться, я попытаюсь ответить на них в меру своей осведомлённости. – провожая следователей к выходу, обещает Щукин.»

Распрощавшись с Щукиным, следователи сели в машину и поехали по домам.

«Тебе куда? – спрашивает Соболева, намереваясь подвезти.»

«Грибоедова 14, напротив парка Победы. – поясняет Громов, застёгивая ремень безопасности. – Знаешь, у меня такое чувство, что Щукин замешан в этом деле. Думаю, он многое от нас скрывает. Обратила внимание, как он встревожился, узнав, кто к нему пожаловал?»

«Не только встревожился, но, по-моему, даже разозлился. Хотя, виду старался не показывать. Не забывай, Громов, у депутатов есть неприкосновенность. Он мог бы вышвырнуть нас, не объясняя причин.»

«Но почему-то, он этого не сделал. Когда как я ожидал, что именно так всё и сложится.»

«Думаешь, Щукин, таким образом, пытается узнать о ходе расследования? Насколько далеко мы продвинулись? – сворачивая с кольцевой, предположила Соболева.»

«Нет, в таком случае, он мог бы заслать к нам в отделение крысу, какого-нибудь майора внутренней разведки с приказом докладывать ему обо всём, что накопали. Или прижать сверху полковника. Тогда дело утопили бы на самом дне архива. Возможно, Щукин не ожидал нашего внезапного визита и растерялся.»

«Если так, то мы вынудим его действовать, препятствуя дальнейшему расследованию. – остановившись на красный, рассуждает Соболева.»

«Именно этого я и добиваюсь. – поясняет Громов. – Если Щукин хоть как-то замешан в деле, то, заставив его нервничать, мы вынудим предпринять меры. Политики щепетильные люди. Всегда стараются держаться в образе. Поэтому, истинную их сущность трудно обличить.»

Тронувшись на зелёный, Соболева ошеломлённо уставилась на мчащий с дикой скоростью тонированный джип. Резко затормозила. Взвизгнув резиной, машина застыла на середине перекрёстка. Но джип летел прямо на них. На полном ходу ударил в правую дверь. Как раз в ту, где сидел Громов. Врезавшись, он продолжил тараном давить автомобиль Соболевой, вытолкнув на тротуар. После чего, сдал назад и скрылся в неизвестном направлении.

Освободившись от подушки безопасности, Соболева пыталась достать телефон, выскочивший из кармана во время столкновения. Громов находился без сознания. Голова окровавлена. Руки и ноги сильно сдавлены металлом. Повсюду осколки стекла. Отстегнув ремень, она нашарила телефон на полу. Вызвала скорую помощь. Через полчаса Громова увезли в реанимацию.

Эпизод 4

Пролежав четыре дня в реанимации, Громова перевели в травматологию. Правая рука облечена в гипс и подвешена за шею. Несколько швов на правой брови. След от удара на переносице. На лбу пластырь. Под глазами синяки. В палате находится ещё три человека. Убивая скуку, они целыми днями напролёт играют в шахматы.

«Рада видеть тебя в добром здравии! – войдя в палату, приветствует Соболева.»

Положив на тумбочку пакет с фруктами, она помогла Громову подняться с постели.

«Врач сказал, что через пару недель можно выписаться. – тяжёлым голосом произносит Громов. – Но судя по ощущениям, я тут не меньше месяца проваляюсь.»

«Да тебе и некуда торопиться, – сообщает Соболева, отчищая апельсин от кожуры, – тебя отстранили от дела. Видимо, ты был прав насчёт Щукина.»

«И тебя отстранили? – интересуется Громов, выуживая тапок из-под кровати.»

«Разумеется. Мы ведь вместе были. А дело передали каким-то молокососам из тринадцатого отдела. Вероятно, чтобы похоронить его в архивах. Будешь апельсинку?»

«Аппетита нет. Лучше б ты бутылку коньяку принесла. Горе заливать. Что за жизнь, Аня?! Мало того, голову под пули подставляешь. Так ещё играй по правилам. В России полиция нужна, только чтоб мелкое жульё ловить. А крупную рыбу не трогай. Ни в коем случае. Вот и думай теперь, что делать. Я уже не верю, что когда-нибудь мы будем жить, как нормальны люди. Зачем, спрашивается, я нужен, если не могу посадить политика, преступившего закон?»

«Мелкое жульё ловить. Ты же сам сказал. – жуя дольку апельсина, подбадривает Соболева. – Не отчаивайся, Громов, что-нибудь придумаем. Кстати, мне интересно, ты всегда действуешь, полагаясь на интуицию?»

«А что? – глядя на неё разоблачительным взглядом, реагирует Громов. – Если мы будем действовать строго по уставу, то никогда не раскроем ни одного преступления. За исключением хулиганских драк, бытовой поножовщины на горячую голову.»

«С другой стороны, если мы всякий раз будем нарушать закон, нас попрут с работы. – аргументирует Соболева.»

«Видишь ли, Аня, – отеческим голосом проповедует Громов, – свод законов – это плод воображения депутатов государственной думы. А у половины из них заводы, фабрики, рудники, прочие предприятия. Личные интересы – понимаешь? Да что там говорить – любой из них может спокойно торговать наркотой, оружием, научными разработками, и ничего ему за это не будет. В их власти корректировать законы, как душе угодно. Захотел ввести смертную казнь за торговлю наркотиками – сделал. Но для того ли, чтоб отчистить страну от грязи? Он ведь и сам может спекулировать этим. И кто его за это прижмёт? А закон о смертной казни, только сократит численность конкурентов. Что ты хочешь, если капитал колумбийских/мексиканских наркобаронов составляет треть экономики США. Представь, какие деньги там крутятся. А всякий, кто преследует намерение получить максимальную прибыль, пусть даже с коэффициентом полезности равным нулю, уже не может остановиться. Ему нужно всё больше, больше, больше. А вот тебе ещё один хитрый аспект: легализация наркотиков. Издал закон и сам можешь приторговывать. Никто тебе за это не скажет. Весьма остроумно задумано. А теперь посмотри, к чему это ведёт. Мы всю жизнь боремся с этим злом. Я, ты, он, она, – все простые граждане страны всю свою тяжёлую жизнь, только и борются с этим безумием. Мы дрожим от мысли, что наши дети могут подвергнуться насилию, наркозависимости, нищете. Мы стараемся их обезопасить, но ничего не получается. Мы бессильны в этой войне. И та крупица дел, что нам удаётся раскрыть сквозь бессонные ночи – это всего лишь макушка айсберга. А ты говоришь, что нельзя доверять интуиции. Есть даже такая древняя китайская поговорка: защищаются, держа строй, а побеждают хитрым манёвром.»