Доверься врагу

– Кто из наших работал по этому вопросу? – поинтересовался полковник.

– Внешняя разведка. Ждали согласования…

– Ага… Их всегда опережают. Извини, капитан, перебью. Что там у вас слышно о передаче нашего агентурного управления Службе внешней разведки?

– Даже сюда слухи доходят! Вот уж… Слухами земля полнится… Говорят, и много говорят, товарищ полковник. Сам я не слышал, но утверждают, что министр обороны такие планы уже высказывал публично. А это уже значит, что есть согласование на самом высоком уровне.

– Странный у нас, надо сказать, министр обороны. Лишает оборону агентурной разведки и передает ее из собственных рук в другое ведомство, которое всегда опаздывает…

– Он не только это делает… Это только ягодки…

– Наслышан. Ладно, не будем обсуждать, во что не имеем возможности вмешаться, вернемся к нашему делу… Кто на этот раз опередил всех?

– Обычно всех опережает «Моссад». Но в данном случае «Моссаду» ловить там было нечего, поскольку сам ученый был из арабского мира и с евреями работать не захотел бы. И потому изобретение прибрало к рукам ЦРУ. Вместе с изобретателем… Последний раз этого араба видели в аэропорту Лос-Анджелеса, после этого ученый пропал без следа. Искать его пытались родственники, но безуспешно.

– Типичная история. Отработанный материал подлежит уничтожению и захоронению, – констатировал Сергей Палыч. – Вот и уничтожили и захоронили так, что следов не осталось… Или же, при другом раскладе, этот тип просто прячется от алиментов. Сбежал из своего гарема в чужой, а алименты платить не желает. Такое тоже может случиться…

Капитан Шингаров коротко хохотнул и продолжил, не желая такую важную тему разменивать на шутки:

– Но нас его судьба волнует мало. Нас волнует то, что согласно данным внешней разведки Индарби Дошлукаев работал как раз в той военной лаборатории, которая и закупила материалы, не удостоившиеся немецкого патента.

– Кстати, – перебил Шингарова полковник, – а что немецкие спецслужбы? Совсем материалами не заинтересовались?

– Последствия Второй мировой войны, товарищ полковник, еще сказываются… Немцы комплексуют, когда вопрос касается таких дел. Именно потому они и отказались выдать арабскому ученому патент. Если бы еще это была разработка собственных лабораторий и была бы полная уверенность, что все останется в строжайшей тайне, немцы, конечно, повели бы себя иначе. А так – они собственного общественного мнения боятся. А изложение материала было выставлено на открытый обзор. Следовательно, общественное мнение в курсе…

– И хорошо, что боятся. Нашим бы некоторым политикам побояться общественного мнения… Продолжай.

– Лаборатория, которой руководил полковник Мажитов, занималась, насколько нам известно, разработкой психотропного и психотронного оружия. И именно поэтому мы заинтересовались ее деятельностью, не входящей в федеральные разработки.

– А что за федеральные разработки?

Полковник спросил и поднял брови, стараясь уловить реакцию капитана Шингарова. Тот действительно смутился.

– А вы что, Сергей Палыч, не знаете, что у нас существуют закрытые лаборатории? Думали, такое могут себе позволить только западные страны и китайцы?

– Нет, еще монголы, – добавил полковник.

– Монголы? – не понял Шингаров.

– В годы моей лейтенантской молодости существовала такая лаборатория на территории Монголии, правда, относящаяся к госпиталю Советской армии. Но там работали настоящие монголы и несколько тибетских монахов, мечтающих о возвращении Тибету государственности. С председателем Мао тогда отношения были натянутые, и наши тибетцев прикармливали. Но это так… Про российские лаборатории я действительно ничего не знаю, хотя догадываюсь, что они должны быть и даже, вполне вероятно, могут существовать под крышей ГРУ. А ты знаком с перечнем федеральных разработок?

Шингаров улыбнулся:

– Чином, товарищ полковник, не вышел. И образованием, кажется, тоже… Не по тому профилю обучался. И в лаборатории такого плана мог бы быть только в качестве «кролика».

– Ладно, ближе к делу…

Полковник встал, чтобы заняться заваркой чая. Как гостеприимный хозяин, он свои обязанности не забывал, но и разговор мог продолжать. Чай заварил и заварочный чайник перекрестил, что-то прошептав себе под нос.

Шингаров продолжил:

– Официально наши власти с властями Чечни сильно дружат, друг друга во всем поддерживают. Но присматривать за чеченцами стоит. Вот неожиданно и обнаружили. Мы сумели внедрить туда своего офицера, имеющего соответствующие знания, но тут вмешался Актемар Баштарович Дошлукаев. Вмешался излишне активно, нарушив все наши планы. И планы своих соплеменников, естественно… Причем, когда следственная бригада разбирала то, что осталось от сгоревшей лаборатории, было обнаружено, что сейф профессора Мажитова был открыт – дверца распахнута. А внутри не оказалось никаких следов сгоревшей документации. А документации там было много, и все по разной тематике. Это мы уже знали из первого и единственного донесения своего агента. И нам, естественно, очень хотелось бы на эту документацию взглянуть…

– Это я могу понять, – полковник задумчиво почесал гладко, как обычно, выбритый подбородок. Даже в деревенской глуши Сергей Палыч не изменял своим старым армейским привычкам, хотя мог бы себе позволить и бороду отпустить. – Ладно… Ты какие-то приложения к основному тексту обещал…

– Насколько нам известно, вы дважды или трижды бывали в гостях у Актемара Дошлукаева. Дома, в семье… Когда он был уже освобожден и с него сняты все обвинения…

– Бывал. Беседовали о жизни. Он сам приглашал, я заезжал… С семьей его знаком… Он мне нравился как человек. Надежный и простой. И у нас установились взаимоуважительные отношения.

– Вот об этом и речь. Командование просит вас поговорить с женой Актемара Баштаровича, чтобы она дала нам возможность встретиться с ним. Дошлукаев наверняка каким-то образом общается с женой. Она может передать вашу просьбу ему. Ну, если не встретиться, то хотя бы связаться любым образом. Хотя бы по телефону поговорить…

– Значит, ты все же хочешь вытащить меня с огорода.

– Необязательно. Мы можем жену Актемара даже сюда привезти.

– Подумаем… Странное это дело. Не войсковое, я бы сказал. Выкладывай пока свои приложения…

* * *

– Чай, товарищ полковник, у вас какой-то необыкновенно вкусный. Умеете заваривать…

– Льстишь не по делу… Чай, согласен, вкусный. Но я здесь ни при чем. Вода чистая, родниковая. На такой воде все вкусным получается. И никакого умения не нужно. Просто вы, горожане, хлорку уже не замечаете, привыкли. А я, как в город выберусь, там пить ничего не могу. Везде запах хлорки…

– Да, привычка, – согласился капитан. – А какой у вас пес дисциплинированный! У моей мамы собачка… Мелкая дворняжка. Придешь к ней, поговорить не даст, требует к себе всеобщего внимания.

– Ньюфистофель – интеллигент. Порода очень интеллигентная. Его замечаешь только тогда, когда тебе это хочется.

– Ну, такого слона не заметить трудно.

– Тем не менее умеет быть незаметным. Не надоедает…

Полковник вторично разлил чай по чашкам.

– Ну так, приложения, говоришь… Сначала – о грузинской лаборатории.

– У нас достаточно мало сведений по этой лаборатории. Ею наша агентурная сеть плотно заинтересовалась после того, как наши санитарные органы запретили ввоз в Россию грузинского вина. Раньше, когда присматривались поверхностно, казалось, через лабораторию просто «прокручиваются» какие-то «левые» деньги, что для самой Грузии процесс естественный: без таких махинаций эта страна, говорят, просто не может существовать. Но потом пришлось присмотреться внимательнее. Дело в том, что значительная часть вина, приготовленного для ввоза в Россию, была просто вылита в канавы. Остальная часть продана в другие регионы или оставлена для внутреннего пользования. Но удалось выяснить, что вылитое вино произведено из урожая виноградников, удобрения на которые поставлялись через якобы коммерческий отдел этой самой лаборатории. Санитарный анализ в России обнаружил только вредные содержащие, но не более. Однако этого хватило. Но от санитарных служб с их примитивными системами исследования другого и ожидать было трудно. Наши специалисты исследовали сами удобрения, добытые агентурой, в собственных лабораториях и обнаружили фантомные остатки препарата «33FC-ZI».[4 - Препарат «33FC-ZI», отряда алкалоидных, синтезирован в 1997 году в одной из военных исследовательских лабораторий США. Представляет собой сильнодействующий психотропный продукт.] Знаете, что это такое?

– Что-то смутно припоминаю. Слышал еще в годы своей службы. Если не трудно, напомни…

– Препарат по классификации относится к психотропным, накапливающимся в организме без возможности вывода естественным путем. Оказывает подавляющее влияние на мозг и центральную нервную систему. С момента накопления в организме соответствующей дозы человек становится просто биороботом, который будет механически, без раздумий и сомнений, выполнять все приказы, не вдумываясь в то, кто эти приказы отдает. Еще одно важное качество этого препарата – он подавляет в организме несколько генов, отвечающих за природный инстинкт самосохранения. То есть человек становится неспособным к элементарной самозащите…

– Хорошо, что в армии не пьют грузинское вино, – горько усмехнулся полковник. – Водка, я слышал, сама подавляет психотропные препараты.

– Это сказки, придуманные теми, кто пьет только водку, – категорично заявил капитан. – Но «паленая» водка, производимая в кавказском регионе, завозится в Россию массовым порядком, и каждый раз лабораторные анализы находят там новую и новую гадость. Если не психотропные препараты, то отравляющие вещества или просто вещества, сокращающие по мере накопления жизнь на пару десятков лет. Препарат же «33FC-ZI», иногда его еще называют «тридцать третий», находит слабое применение из-за того, что быстро разлагается в атмосфере. Тем не менее, попав вместе с удобрениями в виноград, он сохраняется там, подпитываясь естественной глюкозой, и попадает потом в вино. – Капитан допил чай. – Вопрос с приложением, товарищ полковник, кажется, исчерпан…

– Частично. Ты еще про рыбу не рассказал.

– Ах да, этот аквариум в лаборатории профессора Мажитова…