Ураган по имени «Чингисхан»

До поселка идти пешком недолго, не больше получаса нормального пешего хода, а для офицера спецназа эти полчаса сокращались вдвое. С собой подполковник взял трех солдат. Не для охраны, а просто на всякий случай. Виталий Владиславович намеревался навести справки, ведь чем больше людей задают вопросы, тем, как правило, бывает больше полученных данных, и по дороге объяснил солдатам, о чем именно они должны спрашивать у местных жителей. Самого Устюжанина интересовал компьютер с доступом в Интернет.

Первый квартал поселка, в который они вошли, казался вымершим. Людей видно не было, зато было много развалин и ям от взрывов. Полицейский подполковник уже сообщил Устюжанину о сгоревших объектах, в том числе и двух складах с боеприпасами. Один из них – с 82-миллиметровыми минами для минометов «Поднос», второй – с подлежащими утилизации артиллерийскими снарядами. Но мины для минометов всегда хранятся в отдельных ящиках от навинчивающегося головного взрывателя, следовательно, если мина по какому-то недоразумению и решит совершить несанкционированный полет, то есть просто взорвется так называемый основной заряд, предназначенный для собственного полета мины к цели, и полетит над местом, где хранилась, на землю упадет только металлическая болванка, разрывной заряд тротила без взрывателя даже не воспламенится. Сами головные взрыватели, содержащиеся в отдельном ящике, естественно, взорвутся, но без непосредственного касания разрывного заряда взрыва не произойдет. А вторая часть разрывного заряда, состоящая из аматола, вообще при температуре свыше ста шестидесяти градусов просто разлагается и выделяет закись азота с примесью других оксидов. Сама закись азота[5 - Закись азота – веселящий газ.] быть боевым отравляющим веществом не может, хотя воздействие на людей имеет. Но это воздействие скорее обратного порядка тому, которого хотели бы добиться бандиты. Но вот разрывы артиллерийских снарядов, в зависимости от калибра и состояния, в котором хранились и готовились к утилизации, могли бы причинить и, судя по внешнему виду, причинили местным жителям большие неприятности. Улицы поселковой окраины походили на линию фронта времен Второй мировой войны, только окопов видно не было, а вот ямы от разрывов снарядов виднелись в нескольких местах. У многих домов были выбиты окна и проломлены крыши. Похоже, жители этих домов бежали куда-то в сторону, ища укрытия и спасения, и спросить, что произошло, просто не у кого.

Однако уже в следующем квартале людей было достаточно много, среди них, вероятно, и жители первого квартала, накрытого продуктами взрывов. Толпа сразу устремилась к военным, хотя не спрашивали ничего и только ждали, что им скажут.

К удивлению подполковника спецназа ГРУ, хотя находились они в Ставропольском крае, то есть по другую сторону от административной границы Дагестана, местные жители были в большинстве своем дагестанцы или представители еще какой-то кавказской национальности, а славянских лиц почти не попадалось.

– Чего ждете? Работайте, – дал знак солдатам Устюжанин.

Те стали задавать вопросы. Группа как-то быстро разбилась на группки, в центре которых оказалось по солдату. Сам подполковник сначала прислушивался к общим разговорам и понимал, как трудно бывает выбрать рациональное зерно там, где все хотят что-то сказать, перебивают друг друга, друг с другом спорят, но при этом каждый высказывает только свое мнение, весьма, как правило, далекое от действительности. Тогда он обратился к молодому человеку славянской внешности с умными, как показалось Устюжанину, глазами, решив, что у этого человека может быть дома подключенный Интернет. Парень был похож на студента, а студенты обычно Интернетом пользуются. Хотя время каникул не подошло, и студенту в поселке взяться было неоткуда, но сработало ассоциативное мышление. Раз похож, значит, его и нужно спросить.

– Не подскажете, молодой человек, где здесь можно в Интернет выйти? Есть такая срочная необходимость.

– Можно было бы у меня, но я не знаю, работает ли. Не проверял.

– Сотовая связь работает.

– Значит, можно у меня. Я через GPRS на спутник выхожу. Другой возможности у нас в поселке нет, давно уже обещают «выделенку» сделать, но все руки не доходят. Пойдемте…

До дома парня пришлось пройти еще два квартала. Просто молча идти в такой обстановке, конечно же, невозможно, и парень заговорил первым:

– Что все-таки сегодня произошло?

– Я для того и прилетел сюда, чтобы найти виновных, разобраться и, по возможности, уничтожить, чтобы бандиты сюда больше не совались.

– Их уже много уничтожали. Но только одних уничтожат, как тут же другие лезут.

– Что, часто на поселок нападали?

– На моей памяти сегодняшнее нападение – третье. А я только три года, как сюда после института приехал.

– Вы кто по профессии?

– Учитель. Два месяца после института проработал учителем, потом месяц был завучем, а затем сразу сделали директором школы. Теперь школы больше нет, а директора школы без школы не бывает. И это в разгар учебного года! Спалили школу. А мы только нынешним летом большой ремонт сделали. Нам средства выделили, которые раз в сто лет сельским школам выделяют. И все насмарку. Очередная вылазка бандитов, и все… Но такого, говорят, еще не было. Раньше только русских старались уничтожить…

– Почему только русских? Выборочно, что ли?

– Выборочно. Заранее знали дома, где русские живут, приезжали, стреляли, поджигали и уезжали, пока милиция просыпалась. А потом подкатывали «добрые» дяди из Дагестана и за копейки покупали участки у людей. Жить здесь никто не хотел, опасно, потому и продавали за бесценок. Но у нас – еще что, у нас процентов тридцать местных осталось. В соседнем районе два села полностью с земли согнали. Скоро и у нас русских не останется.

– Это вот те люди, с которыми вы сейчас только стояли? – спросил подполковник, оглядываясь через плечо.

– Нет. Покупали другие. Купят участок, дом кое-как построят и продают своим же, причем недешево. Тоже заработок. Бизнес у них такой. И все, как один, клянутся, что для себя строили, что дом на совесть сделан. А его потом перестраивать приходится. Но в этот раз все по-другому было. В этот раз всех расстреливали и жгли – и русских, и дагестанцев. Люди говорят, не меньше десяти машин приезжало. Из гранатометов стреляли, из огнеметов. Целые участки сжигали вместе с домами и с садом[6 - РПО-А «Шмель» – реактивный пехотный огнемет калибра 93 миллиметра, оружие одноразового действия, не подлежащее перезарядке. Прицельная дальность стрельбы – 600 метров, площадь поражения составляет от 50 кв. метров на открытой местности до 80 в замкнутом пространстве, максимальная дальность стрельбы 1000 метров. Моджахеды в Афганистане прозвали огнемет «Шмель» «шайтан-трубой».]. Я вот впервые увидел, что такое огнемет, и испугался. А как же те, по чьим домам стреляли? Паника страшная была. Сейчас вот, только к середине дня, все как-то успокоились. Уже сил не осталось, чтобы беспокоиться.

– И напрасно, – жестко проговорил Виталий Владиславович.

– Думаете, вернутся? – с легким испугом посмотрел на него директор школы.

– В этом сомневаюсь, но хотел бы, чтобы они вернулись. Я готов с ними пообщаться. И солдаты мои готовы. Пусть даже на десяти машинах они приехали. Значит, их было около пятидесяти человек, по нынешним временам это необыкновенно большая банда. Но беда на поселок и на всех нас идет другая, и совсем с другой стороны.

– Какая беда?

– Вот это я и хочу уточнить в Интернете. Далеко еще?

– Пришли…

Домик у директора школы был совсем небольшой. Вернее, это был даже не отдельный дом, а щитовой домишко на две семьи, построенный по стандартному советскому проекту. Точно такие строили в военных городках для размещения офицеров, и подполковник Устюжанин в бытность свою младшим офицером успел в таких и пожить, и знал, как продуваются эти стены зимой и как греются летом. Обычно такие служебные квартиры состояли из двух комнат и кухни. Все оказалось точно так, как подполковник и предполагал, видимо, домишки эти строили не только для молодых офицеров, но и для молодых учителей. Советская власть предпочитала не тратить средства на проектирование отдельных зданий.

– Вас как называть-то? – спросил Устюжанин.

– Николай Иванович. Можно просто Николай. Мы не на уроке. Мне так даже больше нравится. Устал себя директором чувствовать. А теперь, когда директор без школы, тем более можно просто Николаем…

Глава четвертая

Николай Иванович усадил подполковника на диван, а сам сначала проверил, есть ли в доме электричество, и только после этого включил компьютер. Сам компьютер загружался недолго, а вот Интернет работал очень медленно. Но Виталий Владиславович, пересевший по приглашению хозяина за компьютерный столик, никак не показывал своего нетерпения.

Прогноз погоды он выбрал для региона Махачкалы и сразу увидел штормовое предупреждение. Предупреждение только официально называлось штормовым, потому что ураганного предупреждения у нас в России люди не знают. Тем не менее ураган по имени «Чингисхан» приближался уже к береговой линии Дагестана. И, как показывала карта, в столицу республики могли зайти только отдельные завихрения мощного потока непогоды, а эпицентр урагана уже вошел в Кизлярский залив и стремительно передвигался в сторону побережья. Судя по всему, ураган «Чингисхан» обещал пройти по Дагестану, захватив часть Калмыкии и северные районы Чечни, и углубиться на территорию Ставропольского края. Впрочем, насколько обещал углубиться, прогноза не было, потому что траектория передвижения воздушных потоков непредсказуема. Скорость ветра местами уже достигала ста шестидесяти километров в час. На побережье Кизлярского залива было выброшено несколько рыбацких судов, а на самом берегу легковые автомобили просто срывало с дороги и кувыркало по полям. Большегрузные фуры сваливало с колес на бок и тоже сбрасывало с дороги. Спасатели зафиксировали более десятка пострадавших и два смертельных случая. По всему побережью объявили чрезвычайное положение.

Однако жители тех мест были предупреждены и спасались согласно рекомендациям, хотя у людей есть свойство надеяться на лучшее, и далеко не все, как правило, следуют рекомендациям специалистов. В этом же поселке давать рекомендации пока было некому, и подполковнику спецназа ГРУ, боевому офицеру, обученному ведению военных действий, пришлось взять на себя функции спасателя.

– Николай, у тебя принтер есть? – Подполковник перешел на «ты», не имея времени на вежливость.

– Есть. И лазерный, и фотопринтер.

– Быстро печатает?

– Относительно. Не самый быстрый, но мне хватает.

– Картридж заправлен?

– Приблизительно на тысячу страниц должно хватить.

– Я сейчас подготовлю инструкцию, как себя вести в случае урагана. Он к нам уже приближается. Мне не могут доставить вертолетами всех моих солдат, а бригада Следственного комитета села где-то на половине дороги. Проблем много, и все обещают обрушиться на наши головы. Это в дополнение к первому, бандитскому, урагану. Распечатай, сколько сможешь, страниц. Бумаги хватит?

– У меня школьная бумага дома хранится. Я для школы все на своем принтере распечатываю.

– Сейчас я все подготовлю, ты распечатаешь, я пошлю солдат и ментов, пусть распространяют среди людей. Еще вопрос. Где здесь можно найти мегафон?

– Сотового оператора, что ли? – не понял директор школы.

– Нет. Обыкновенный мегафон. Громкоговоритель, усилитель звука.

– А… Понял. В отделении полиции был. Но там всех перестреляли.

– Хоть кто-нибудь должен остаться, не бывает, чтобы всех перестреляли. Перестреляли только тех, кто был в момент атаки в здании. Но кто-то после дежурства отдыхал. – Подполковник увидел в окно своего солдата и показал пальцем: – Там, за штакетником, с местными беседует рядовой Воронов. Пока я текст готовлю, объясни Воронову мой приказ. Пусть кто-то местный проводит его до здания полиции, где он должен найти живого мента и мегафон, чтобы можно было по громкой связи к людям обратиться. Если ментов не найдет, пусть сам мегафон ищет. Это необходимо. И срочно. Иначе ураган добьет тех, кого бандиты не добили. Вперед!

Подполковник говорил коротко и жестко, даже не просто говорил, а командовал, как командовал бы в боевой обстановке, и Николай, сразу включившись в ритм, побежал на улицу.

В Интернете нашелся целый сайт с советами, как вести себя в случае пришествия урагана. Виталий Владиславович копировал материалы, текстовой редактор переводил весь материал в крупный кегль, чтобы мог прочитать даже человек со слабым зрением, оказавшийся в трудной ситуации без привычных ему очков.