Тот, кто может все

Стал и я укладываться на ночь. И тут только выяснилось, что Тамара не спит. Она села на своей кровати и произнесла:

– Давай согласуем линию поведения. Допрашивать нас будут, естественно, по отдельности. Чтобы лишнего не ляпнуть…

– А что тут согласовывать… – отмахнулся я, желая сам отдалиться от этой болезненной темы и ее в тему не углублять. – Из полиции сразу домой поехали. Приехали, попили чаю и спать завалились…

– Когда, думаешь, они приедут?

– Кто? – сделал я вид, что не понимаю, о чем разговор.

– Разыскники…

– Ты ведь сама по дороге часто одна ездишь. Когда видишь, машина у обочины стоит, ты всегда останавливаешься?

– Никогда.

– Вот и я тоже – никогда. Какая машина ни будь, хоть «Камаро», хоть «Роллс-Ройс»…

– А ты хоть раз встречал на наших дорогах «Роллс-Ройс»?

– Не доводилось. Это я просто к тому, что у «Камаро» тоже никто не остановится, – продолжил я свою мысль. – Хотя бы до завтра. Если кто проедет сегодня, а потом и завтра, может заинтересоваться – второй день машина без пригляда на одном месте. И место там не грибное. Так что вполне может и остановиться. А может и не остановиться. Все от него от самого зависит, сколько он в сердце равнодушия набрать успел. Если телесериалы часто смотрит, то не остановится. Если и телевизора дома не держит, остановится обязательно. Увидит труп в кювете и вызовет полицию.

– Теперь давай думать, какую полицию?

– Ну, наверное, не полицию нравов, да у нас в стране, помнится, таковой и нет отродясь, – ерничал я, тем самым отвлекая и себя, да и Тамару тоже. – Была когда-то налоговая полиция, но кому-то на «хвост» наехала, прикрыли ее.

– Я не про то. Полицию из какой области? Где убийство было?

– Прямо против столба с указателем на дороге. До сантиметров я не измерял. Хорошо бы, ни те ни другие не стали браться. Пусть дольше неразбериха тянется. Пусть стараются одни другим передать.

– Но в итоге к нам все равно обязательно приедут…

– Обязательно, – согласился я и громко зевнул, демонстративно показывая, что спать уже пора.

Может быть, Тамара удивилась моему хладнокровию, как несколько минут назад удивлялся я ее хладнокровию. Но мне действительно хотелось спать. Пока баню растапливал, пока сжигал вещи, время незаметно пролетело, и уже пошла вторая половина ночи. Самое время для крепкого сна. Хотя я и предполагал, что сказалась нервная нагрузка, от которой я уже успел отвыкнуть.

Нервная нагрузка – это вообще-то странная вещь. К ней привыкаешь так же, как к какой-то одежде, и она начинает казаться удобной. Но проходит время, в какой-то период своей жизни ты этой нагрузки не имеешь, и все, уже начинаешь от нее уставать. Это как новая одежда из магазина. Вроде бы и размер твой, и сидит на тебе хорошо, но все равно что-то непривычное ощущаешь…

Глава вторая

Проснулся я привычно рано в прескверном состоянии духа. Хорошо себя зная и понимая, что своим ворчанием могу Тамаре на весь день настроение испортить, я предпочел подольше поваляться под одеялом, хотя обычно люблю вставать сразу, как только проснусь. Вообще-то я по природе своей конченый оптимист, но порой обстоятельства так придавливают, что даже сам себя переношу с трудом. Хочется в зеркало унитазом запустить. Хорошо, что у нас только раковина с водой в доме, а туалет во дворе. Да и тот унитаза не имеет, как и зеркала. А то, говорят, разбитое зеркало – к несчастью…

Но я в приметы стараюсь не верить. Тем не менее от зеркала обычно отхожу быстро, хотя за свое поведение обычно ответственность несу и резких телодвижений себе не позволяю ни с зеркалом, ни с чем-то или кем-то другим. Только если вынуждают. Моя выдержка, согласно моей собственной достаточно объективной оценке, полностью соответствует поведению офицера спецназа.

Утро в этот день тянулось особенно нудно и долго. Оно не могло не тянуться, потому что состояние было тягостным. В военном варианте жизни все гораздо проще. Там есть враг, которого убиваешь без жалости и сожаления. А в жизни гражданской все иначе. Здесь, оказывается, почему-то нельзя убивать негодяев. У меня, говоря честно, совершенно не было сожаления о совершенном двойном убийстве. Более того, я бы точно так же без сожаления убил бы еще и тех ментов в райцентре соседней области, что дали наш с Тамарой адрес двум отморозкам на «Камаро» и самолично продиктовали текст заявления о нападении на этих двух негодяев на автозаправочной станции. Это было бы справедливым. Но пока ничего не известно о моем собственном настоящем положении, я не думал о том, чтобы наказать и ментов. И даже в уме не прикидывал схемы, как это сделать. Хотя без продумывания такой схемы меня приучили никогда не начинать действовать. Вот я пока и не действовал. Тех ментов было двое: капитан Гудилов – дежурный по отделу и старший лейтенант Звягин – дознаватель. Особенно мне не понравился именно дознаватель, парень с излишне интеллигентным лицом, холеными руками и холодными расчетливыми глазами. У него на лице было написано предупреждение, что от этого типа стоит ждать подлости. Капитан был попроще. Таких я обычно относил к элементарным малограмотным хамам. И вообще ментам я никогда не верил, особенно во времена своей службы, хотя встречаться доводилось с ними не часто, обычно в командировках на Северный Кавказ, где менты, на мой вкус, мало отличаются от откровенных бандитов. И это даже включая чисто русские районы Северного Кавказа – Ставропольский и Краснодарский края и Ростовскую область. Там все менты, с которыми мне доводилось так или иначе встречаться, нацелены только на то, чтобы денег хапнуть побольше. И весьма беззастенчивы. У нас же в бригадном военном городке был только один участковый уполномоченный, которого постоянно побивали офицеры за манеру приставать к их женам. Он ни одну женщину не мог мимо себя пропустить, чтобы не попытаться пристать к ней. Потом, устав от постоянно битого, начальство этого участкового сменило его на какого-то старичка, которого было и не видно, и не слышно. Но всегда, где бы мы ни появлялись, менты вынуждены были считаться с бойцами спецназа военной разведки. Сейчас, когда я – человек гражданский, пенсионер, они могут вообще меня не замечать, поскольку я ничего не значу на социальной лестнице, как и другие пенсионеры страны. Да и вообще в срединной России, где мы поселились по выходу в отставку, менты не были приучены уважать армейский спецназ. Просто потому, похоже, что не знают, что это такое. Там, где знают, там даже с пенсионерами считаются. Но пока я не прорабатывал никаких действий против тех ментов, с которыми мне пришлось столкнуться. А как я мог их прорабатывать, если даже не знал, что мне грозит и какие против меня предпринимаются действия. Ведь противодействие всегда провоцируется именно действием. К тому же я не был уверен, что убитые парни из «Камаро» говорили правду о ментах, которых они якобы купили. Судя по разговору и по манере поведения парней, они оба, особенно водитель «Камаро», имели заметную склонность к хвастовству…

Тамару, как я заметил, тоже слегка придавливало состояние неизвестности. Это, кстати, бывает и в бою. Сидишь, случалось, в засаде на известной тропе где-то неподалеку от границы, ждешь, сам не зная толком, сколько человек попытается границу перейти и удалиться на зимние квартиры. В твоем распоряжении всего-то разведрота, то есть сто шестьдесят семь человек вместе с тобой. А бандитов может оказаться и тридцать стволов, и сто тридцать, и даже две тысячи триста. Но независимо от того, сколько их попытается прорваться, ты знаешь, что пропускать их никак нельзя, и ждешь в неизвестности момента, когда на тропе послышатся голоса или появятся походные бандитские колонны. И руки с силой, почти до посинения пальцев, сжимают автомат. Тогда тоже в голове сидит беспокойство, но ты твердо уверен, что готов принять бой, и принимаешь его, когда подходит момент. Потому что именно для этого ты сюда и поставлен, именно это ты умеешь и обязан сделать.

Тогда, когда сидишь в засаде и не знаешь, что тебя ждет, состояние бывает схожим. Я после происшествия на дороге тоже словно бы притаился в засаде. И ждал вместе с Тамарой. Во-первых, ждал, когда приедут вчерашние менты или хотя бы один из них, чтобы выяснить что-то относительно этого инцидента на дороге, в котором были убиты два человека на красивом и дорогом «Шевроле Камаро». Связать это убийство с ограблением никто не догадается. У парней в карманах наверняка было полно денег – это с точки зрения пенсионера полно, а с точки зрения тех же ментов может показаться, что «немного», если это «немного» не забрали себе другие менты, которых кто-то, обнаруживший тела убитых, вызвал. Это тоже обычное и почти привычное явление. Может бес попутать и того, кто обнаружил тела, – если это человек, которому хронически денег не хватает. А кому их в современном мире хватает? Не хватает обычно даже тем, кто на таких машинах, как «Камаро», ездит. Они всегда стремятся к тому, чтобы иметь больше…

Короче говоря, обрядившись в запасной, но уже поношенный костюм, я неторопливо занимался домашними делами. Насадил два черенка на лопаты взамен сломанных во время перекапывания грядок. За что был награжден одобрительным взглядом жены, которая уже несколько раз мне про эти лопаты напоминала. С новыми черенками было, наверное, приятно работать. И потому я без подсказки Тамары перекопал полностью всю грядку, в которой с краю спрятал накануне кастет. Теперь вообще никто не подумает здесь искать. А поскольку кастет из металлических частей имеет только тоненькую полоску свинца в рукоятке, то искать даже с металлоискателем бесполезно. Для маскировки и войдя во вкус, я перекопал еще две соседние грядки. Осенний сезон – подготовка огорода к будущей весне – дело естественное. Потом, работая в наклон, выбирал из грядок остатки корней растений и травы. В результате грядки оказались, как мне показалось, на загляденье. Подошла Тамара, посмотрела на мою работу и похвалила. Она даже не знала, где я спрятал кастет, и спросила об этом. Я показал пальцем. Она удовлетворенно кивнула, одобряя мое старание.

После этого я снял аккумулятор со своей старенькой машины и поставил его на подзарядку в своей рабочей будке-сарае. За неимением гаража и за неимением места, где его можно построить, да и денег на строительство не было, я из всякого подручного материала сколотил себе будку, где сумел поместить верстак и самостоятельно подвести туда электричество. Выставив силу зарядного тока на минимально допустимое значение, аккумулятор я оставил заряжаться до следующего утра. Теперь, если позвонят и предложат приехать в райотдел – а я оставил номер своей трубки у дежурного, – у меня есть честный повод никуда не ехать, поскольку аккумулятор на машине стоит на зарядке. Да и бензина в машине маловато. Конечно, соседний райцентр находится не слишком и далеко, бензина мне хватило бы на две с половиной поездки туда и обратно. Но тратить бензин на такую ерунду я не намеревался. Он мне сгодится и для других нужд.

Зайдя в дом, я посмотрел на свою трубку. Монитор показал мне пропущенный вызов. Звонили мне, когда я только-только в огород вышел. Скорее всего, это и был звонок из райотдела полиции. Но звонить по номеру я не стал. У ментов денег больше, пусть они сами звонят, не из своего кармана эти звонки оплачивают. Однако при этом я подумал, что звонок хоть что-то прояснит и пресечет неприятное ожидание. Ясность всегда лучше незнания ситуации. И я, выходя из дома, положил трубку в карман.

Позвонили мне примерно через час, который я потратил на работу с триммером[11 - Триммер – переносная косилка для травы. Бывает бензиновым двухтактным и четырехтактным и электрическим. Бензиновые триммеры, особенно двухтактные, имеют при работе звук, как у мотоцикла, гоняющего по стенкам колодца.]. Как раз бензин в бачке кончился, я пошел в свой сарай мешать бензин с маслом и услышал звонок в кармане. Может быть, звонили еще раньше, но я из-за работающего триммера звонок мог и не услышать. Номер на определителе высветился незнакомый.

– Кукушкин, – сказал я в трубку. – Слушаю вас…

– Добрый день, Виктор Вячеславович, капитан Родимцев из следственного отделения райотдела полиции беспокоит по поводу вашего вчерашнего инцидента. Едва-едва смог до вас дозвониться.

– Возможно. Я во дворе с триммером работаю. Траву выкашиваю. Из-за триммера звонок было не слышно… – спокойно объяснил я и сделал это вполне миролюбиво. Даже более миролюбиво, чем собирался раньше.