Мертвая армия

– Нашли?

– Никаких следов. Стреляли из трех автоматов и охотничьего ружья. Дробью. Из ружья уже сблизи добивали. Место выбрали как раз такое, когда приходится сбросить скорость. Все рассчитали. Когда «уазик» осматривали, коробка была на второй скорости, видимо, водитель только-только переключился. Прочистили всю тайгу, бесполезно. Все текущие дела проверили – зацепки никакой. Пытались сначала дело повесить на «партизан», помнишь, наверное, случай, когда молодые парни полицию расстреливали… Но они все в это время в других местах были. Алиби доказанное. Так и остался «висяк» на нас…

– Сколько человек положили?

– Четверых. Два капитана, старлей и сержант-водитель. Из кустов стреляли сначала в водителя. Машина в кювет и перевернулась. Один человек выскочил, его застрелили. Остальных добили прямо в машине. Мы только гильзы собирали.

– Дагестанские привычки, – заметил Гавриленков. – Это там в полицию стреляют хотя бы потому, что в форме ходят. Но там полиция – еще похуже вас будет. Достают людей сильно, и на взятки аппетиты немереные. Не просто берут, а требуют.

– Все как у людей, – мягко согласился капитан Подопригора.

Из остановившейся позади грузовика «Тойоты» вышел майор в новеньком бушлате. Вопросительно посмотрел на старшего лейтенанта с капитаном и поинтересовался:

– Долго стоять будем?

– Вы представиться забыли, товарищ майор, – напомнил Гавриленков.

– Майор, кажется, Зотов, ФСБ России. Вы можете не представляться. Я вас знаю.

– ФСБ России – это значит, не наше краевое управление? – спросил капитан Подопригора. – Наших я всех хотя бы в лицо знаю…

– Это значит, что я приехал из Москвы специально, чтобы в ваших делах поучаствовать, – довольно холодно произнес майор Зотов. – Надеюсь, не помешаю?

Последняя фраза прозвучала довольно ехидно.

– Я тоже на это надеюсь, товарищ майор, – просто ответил старший лейтенант Гавриленков. – Но все зависит от того, как вы себя будете вести. А почему «кажется, Зотов»? Вы плохо свою фамилию помните?

– Это у меня присказка такая. Юмор, можно сказать, который никто, кроме меня, не понимает. Но мне достаточно, что понимаю я сам.

– Странный у вас юмор…

Майор на это только сердито глазами стрельнул в сторону старшего лейтенанта, который шагнул к солдатам, собравшимся на обочине.

– Все пришли?

– Так точно, все на месте, товарищ старший лейтенант, – доложил замкомвзвода старший сержант контрактной службы Вася Клишин.

– К машине!

Загрузились солдаты взвода в один момент. Машины тронулись в том же порядке, что и прежде. Впереди грузовик, за ним «Тойота Ленд Крузер Прадо» с гражданским номером. По автомобильной дороге предстояло проехать еще вторую половину пути…

Рядом с дорогой пейзаж не менялся. По-прежнему заросшие тайгой сопки чередовались с затянутыми ряской болотинами. Иногда, хотя и не часто, между сопками образовывалось небольшое озеро, со временем тоже обещающее превратиться в болото, потому что его никто не чистил. Однообразие пейзажа не радовало глаз.

– Ты сам-то, Сергей Сергеевич, не местный? Или как? – поинтересовался капитан Подопригора. – У вас же служба такая… Куда пошлют…

– Из Новосибирской области. А ты, Семен Николаевич?

– Я здешний, коренной. Из Арсеньева. Еще с отцом в детстве все Приморье объездил. Он у меня топографом был, и я в старших классах с его партией летом ездил. С рейкой бегал. Топограф с теодолитом, я с рейкой. Хорошая работа для мальчишки. И по сопкам, и по болотам, и по тайге комаров кормил. И в здешних краях тоже побывал. Но тогда уже было, как сейчас… Я полноводье здесь не застал. Говорят, до восьмидесятого года здесь между сопками одни озера были, а сама Сунгача была даже судоходной. Это сейчас там не везде на лодке проплывешь. Средний уровень глубины около трех метров, а местами – по щиколотку. Винт тину со дна собирает и стопорится. Приличная глубина в основном на «восьмерках» осталась, так здесь извилины называют, представь, длина реки километров двести двадцать, а напрямую от истока до устья всего восемьдесят. Все расстояние на извилины приходится. А самые извилистые извилины «восьмерками» зовут, по конфигурации они на цифру «восемь» похожи. Но за последние тридцать три года здесь все изменилось до неузнаваемости. Тогда в Ханке[5 - Катастрофическое падение уровня воды в крупном озере Ханка в 1980 году сказалось на всей окружающей природе. Река Сунгача, связывающая озеро Ханка с рекой Уссури, полностью потеряла способность к судоходству, хотя мелеть она начала еще в середине двадцатого века, обмелело и заросло травой множество озер, раньше считавшихся гордостью местности. Реки, впадающие в Сунгачу, превратились в маленькие речки. Природный катаклизм в первую очередь сказался на жизни коренных местных жителей.] уровень воды вдруг резко упал, соответственно, в реках тоже. А озера реками подпитывались и без подпитки болотами стали.

– А Черная как? – спросил старший лейтенант.

– Точно так же, как Белая. Это уже не реки, а речки.

– Судя по карте, напрямую нам не пройти, – заметил старший лейтенант Гавриленков.

– Да. Асфальт для нас не проложили. А на карты ты не ориентируйся, их в здешних местах раз в год переснимать нужно. Будем идти к конкретной точке, а как идти – это уж как бог положит. Но разогнаться не получится – это точно. Скоро приедем, похоже…

– Похоже, что действительно скоро приедем. – Несмотря на предупреждение капитана полиции, старший лейтенант все же ориентировался на карту. Если здесь русла рек время от времени меняют свои очертания и озера регулярно превращаются в болота, это вовсе не значит, что автомобильная дорога «Уссури» – трасса федерального значения – тоже каждый год изменяет конфигурацию. А на карте отмечен точный участок высадки – на вершине одной из последних в этих местах сопок. А дальше путь лежал туда, где вообще сопок нет, где сплошная низина, называемая Приханкайской равниной. Зимой там пройти можно без проблем напрямую. Даже в самой реке Сунгача лед порой достигает метровой толщины, а уж в неподвижных болотах и озерцах все льдом сковывается до дна. Но до наступления зимы по местному календарю, а это начало ноября, еще целый месяц. Ждать месяц никто не разрешит. Рыбаки их ждут, да и бандиты не задержатся. И идти придется по тем самым болотам, петлять между озерами, ориентируясь по компасу, корректировать свой путь. Самое большое неудобство состояло в том, что не было возможности пользоваться навигаторами. В районе проведения операции вообще отсутствовала какая бы то ни было связь. Не было не только сотовых вышек, в те места по какой-то природной аномалии не пробивался даже сигнал спутника, а если и пробивался, то с большими искажениями, да и то лишь в отдельных местах. В целом же предстояло вести автономную работу, не имея возможности разъяснить детали приказа или доложить о ситуации.

Возможно, именно из-за отсутствия связи и невозможности вызвать помощь меньше недели назад без вести сгинула группа полицейского спецназа из двенадцати человек. Искали двух сбежавших из СИЗО опасных преступников, а потерялись сами. Ничего о них не было слышно. Хотя преступников уже поймали в другом месте.

Командование бригады не поставило старшего лейтенанта Гавриленкова в известность об истории с полицейским спецназом. Но, возможно, и командование никто в известность не поставил. О пропаже такой большой и хорошо вооруженной группы старшему лейтенанту рассказал капитан полиции Подопригора. Старший лейтенант допускал, что спецназ ГРУ послали сюда как более подготовленную боевую единицу. Спецназ ФСБ пустить не решились, у них не такая сильная подготовка, как у армейцев. Может быть, капитан Подопригора потому и был зачислен в состав, чтобы параллельно с основной задачей поискать следы той группы, хотя откровенно он об этом и не говорит. Но все должны были показать дальнейшие события, и старший лейтенант Гавриленков не спешил делать выводы, имея слишком мало фактов даже для простейшего анализа…

* * *

Машины отпустили сразу после выгрузки. Погуляли десять минут по дороге, чтобы согласовать с пассажирами внедорожника график движения. Опера ФСБ не производили впечатления страстных путешественников. Это был их минус, ведь дальше предстоял долгий пеший ход.

Конечно, уссурийская тайга – это не Северный Кавказ. Здесь нет кавказских бандитов, и потому опасаться, казалось бы, нечего. Тем не менее старший лейтенант Гавриленков, помня о пропаже группы полицейского спецназа, выставил на всякий случай передовое охранение из двух автоматчиков и пулеметчика с РПК[6 - РПК – ручной пулемет Калашникова, штатный пулемет на вооружении взвода спецназа ГРУ.]. Кавказских гор здесь тоже не было и в помине, а небольшие сопки уже остались позади. Но, согласно карте, тайга шла только вдоль сопок узкой полосой, а дальше, вплоть до российско-китайской границы, которая как раз по Сунгаче и проходила, шли сплошные болота, имеющие лишь небольшие островки с деревьями. Видимость на равнинных болотах была хорошая, и потому боковое охранение Гавриленков решил не выставлять. Но что его удивляло больше всего, так это отсутствие на карте населенных пунктов.

– А кто здесь будет жить? – В ответ на его вопрос капитан полиции Подопригора только скривился. – Здесь самый простой огород посадить невозможно. Все зальет. Как дождь зарядит, только вплавь и пробраться. Рыбы, правда, в здешних озерах много. Рыбаки иногда приплывают. Но они на Сунгаче себе даже хижины не ставят. А как поставишь, если русло так гуляет. В один год поставишь, на следующий год хижина уже в Китае. Через год приплывешь, а китайцы хижину уже далеко перенесли, и на другом берегу ее видишь. А то и вовсе рекой унесло. Зачем тогда ставить? Палатками обходятся.

– А вон и хижина… – сказал старший сержант Клишин, протягивая старшему лейтенанту бинокль. Бинокль этот вообще-то принадлежал Гавриленкову, просто иногда им пользовался и замкомвзвода Вася Клишин, потомственный охотник и лучший наблюдатель во взводе.

Гавриленков поднес бинокль к глазам и рассмотрел хижину, стоящую на невысоком островке, заросшем высокими ивами. Стены отчетливо просматривались сквозь стволы деревьев.

– Есть хижина, – сказал он и передал бинокль Подопригоре. Тот тоже рассмотрел и согласно кивнул:

– Хижина есть. Только дыма над трубой нет. Но сезон еще не тот, чтобы круглые сутки топить. Заглянем, полюбопытствуем…

– Вася, подкорректируй движение, – распорядился командир взвода.

Старший сержант, не обращая внимания на то, что перед ним болото не мелкое, а он не в резиновых сапогах, а в солдатских башмаках, следовательно, рискует ноги до колен промочить, побежал к ведущему, чтобы дать новый ориентир.

Старшего лейтенанта с капитаном догнали идущие в замыкающей группе офицеры ФСБ.

– Что-то нашли? – спросил майор Зотов.

– Хижина на островке. Заглянем в гости ради любопытства.

– Откуда здесь хижина! Здесь разве вообще кто-то живет?

– Я не слышал, товарищ майор, чтобы хижины каким-нибудь вегетативным способом размножались, – усмехнулся Подопригора. – Если есть хижина, значит, ее кто-то построил. Если хижину построили, значит, построили для кого-то и для чего-то. Интересно посмотреть, кто построил и для чего. Может, что-то интересное услышим о пропавшей группе полицейского спецназа. Если кого-нибудь там, конечно, встретим…

– Посмотрим. Мне-то что… – к удивлению капитана, не стал возражать ему Зотов. – Кстати, а что здесь со связью? Почему ее нет?

– Связь, товарищ майор, кончилась, как только мы спустились с последней сопки, – пояснил старший лейтенант Гавриленков.

– У меня спутниковая трубка. Я с нее разговаривал даже из-за Полярного круга. Ни разу не подводила.