Инструктор по убийству

Он словно пожелал напомнить мне о том, что я пусть и отставной, но все же офицер военной разведки, которая традиционно не дружила ни с КГБ, ни с его преемницей в лице ФСБ. А сотрудничество с ФСО – это только маленький эпизод работы пенсионера. Временный, так сказать.

Я готов был с этим согласиться. Когда нам приходилось работать против внешнего врага, скажем, какой-то банды исламистов, прибывшей с Ближнего Востока или из Афганистана, мы часто объединяли силы с ФСБ и МВД. Внешний враг – он и есть внешний. А все внутреннее – это только межведомственные разборки.

Кроме того, я должен был помнить и еще одну вещь. Что рекомендовали меня для трудоустройства именно в головной службе ГРУ. Там отнеслись ко мне как к своему сотруднику, хотя и бывшему, но все-таки. Значит, в ГРУ меня еще не списали со счета совсем.

– Нет, не надумаю, товарищ полковник, – ответил я твердо.

Глава 2

В этот раз по пути в город я управлял машиной до безобразия прилично, думал даже, что при таком передвижении рискую от скуки заснуть за рулем и на самом легком повороте попросту вылететь с высокой насыпной дороги. Но засыпать мне не позволяло чувство ответственности. Если бы со мной что-то случилось, то трудно сказать, как смогла бы выжить моя жена. Тамаре требовался обязательный уход, который кроме меня никто не мог обеспечить.

Как только я успел добраться до асфальтированного шоссе, мне позвонил Алексей Алексеевич Мягков, наш куратор. Обычно он этого не делал, но на сей раз решил нарушить свое правило. Причина у него была достаточно серьезная – состояние здоровья Тамары.

– Спасибо. Вашими заботами она старается поправиться, – ответил я на его вопрос об этом.

– Это ты о чем? – настороженно спросил куратор.

– Ну так вашими стараниями ей вертолет выделили, – объяснил я не очень-то внятно.

– Ах да, я и забыл уже об этом. Мне, кстати, полковник Альтшулер звонил, интересовался, как я умудрился вертолет выпросить. Я ответил, что просто. Запросил Москву, дежурного по Главному управлению Генштаба. Мне уже через четыре минуты позвонили и сообщили, что вертолет готов к вылету. А откуда он взялся, какому ведомству принадлежал, я даже не знаю. Все в Москве решалось. Альтшулер, понятное дело, просто проверял тебя. Он, мне кажется, не перестает тебя подозревать в связи с господином Генераловым и уже знает, что Тамару вывозили после ранения на вертолете ФСО. Впрочем, это только мое мнение. Такой вывод я сделал на основании интонации, а не слов полковника.

– Извините, Алексей Алексеевич, но такие разговоры по телефону вести…

– Не переживай. Мой аппарат под контролем спутников ГРУ, как и всех, с кем я с него разговариваю. Если подключится прослушивание, то разговор сразу прервется. Так о чем я говорил? Ах да. Стало быть, Альтшулер подозревает, что Тамара была вывезена на вертолете ФСО…

В реальности дело обстояло не так, как было доложено полковнику Альтшулеру. Свой персональный вертолет выделил полковник Самохин, но я не мог раскрыть Альтшулеру свою связь с ним и сказал, что это сделал куратор. Самохин предупредил его об этом на случай возникновения вопросов со стороны ФСБ.

Хотя, в принципе, скрывать, что я знаком с Самохиным, особого смысла и не было. Мы элементарно не могли не знать друг друга, поскольку много лет служили вместе, в одной бригаде спецназа военной разведки. Альтшулеру совсем не трудно было это выяснить. Другое дело, что я вроде как не должен был быть в курсе насчет того, что полковник Самохин и господин Генералов – это одно и то же лицо.

Но военный пенсионер полковник в отставке Самохин не мог иметь персонального вертолета. Такая роскошь ему не полагалась. Он должен был ходить к куратору, отмечаться. Там мы с ним могли встретиться.

– Я вот что звоню, Виктор Вячеславович. Я получил запрос из Москвы. Как обстоит дело с вашим устройством на службу в ФСБ?

Я по наивности своей поверил, что он здоровьем Тамары интересуется, но высказывать какие-то претензии Алексею Алексеевичу не стал и ответил:

– Завтра выхожу на работу. Прямо с утра, после визита в областную больницу. Сейчас домой ездил, спортивную амуницию подбирал.

– Со стороны Альтшулера какие-то провокации были? Или хотя бы попытки таковых? Он же продолжает тебя подозревать!

– Нет. Все нормально. Был деловой разговор, да и все.

– В ГРУ надеются, что ты сумеешь зарекомендовать себя с наилучшей стороны и будешь привлечен к оперативной работе. Очень важно иметь своего человека в ФСБ. Так что ты уж постарайся, разведчик.

– Мы этот вопрос совсем недавно с полковником Самохиным обсуждали. Он придерживается того же мнения. Рекомендовал мне постараться.

– Тогда у меня все.

Я человек законопослушный, поэтому ради разговора с куратором выполнил предписание правил дорожного движения, остановился на обочине. Как раз когда завершал разговор, мимо меня проехала машина ДПС. Инспекторы внимательно посмотрели в мою сторону, для этого даже вперед наклонились и шеи вытянули. Но поскольку я не ехал и уже убирал телефон, они не остановились.

Я поехал за ними вслед, не обгоняя, хотя знаки на этом участке дороги позволяли двигаться быстрее. По крайней мере ограничений скорости тут не было. Но я, кажется, уже вошел во вкус вальяжной езды и даже начал получать от нее какое-то удовольствие.

На этом вот участке дороги я ни разу за несколько лет не встречал машин ДПС. Вероятно, после недавнего инцидента, в котором мы с Тамарой принимали самое непосредственное участие, причем с поддержкой двух инспекторов ГИБДД, дорога была взята под особый контроль. Соответствующие должностные лица, видимо, посчитали это место не самым спокойным.

Мне следовало иметь это в виду. Я ведь очень часто езжу здесь и обычно делаю это со значительным превышением допустимой скорости. Мне помогает мощная система стабилизации машины. У меня нет особой необходимости сбрасывать скорость перед поворотом.

Однако в этот раз я ехал не спеша, чем тоже вызвал подозрение инспекторов ДПС. Разве на них угодишь когда-нибудь! Они сначала добавили скорость, потом остановились и вышли из машины. Оба были с автоматами, в бронежилетах, поверх которых были наброшены другие, светоотражающие. Они часто заменяют у сотрудников ГИБДД традиционные армейские разгрузки, хотя и не имеют такого количества специальных карманов.

На Северном Кавказе я видел на инспекторах жилеты с карманами и подсумками, специально нашитыми с внутренней стороны, куда легко помещаются и запасные рожки для автоматов, и гранаты. Но в тех местах обстоятельства заставляют инспекторов дорожно-патрульной службы постоянно быть готовыми к бою. Там есть люди, которые не сильно разбираются, к какой именно службе относится тот или иной мент. Носит мундир и оружие, значит, подлежит уничтожению. Так думает любой бандит.

Наши, тутошние инспекторы еще не научились защищать себя в достаточной мере. Но им ведь и сталкиваться с вооруженными бандитами приходится несравнимо реже. Хотя, как говорит мой случай, такое все же иногда приключается.

Короче говоря, инспекторы покинули машину. Тот из них, который только что сидел за рулем, повел жезлом, дал мне команду припарковаться и остановиться на обочине. Так я и поступил.

Признаться, у меня было желание не послушаться команды, сделать вид, что готов остановиться, даже сигнал поворота включить, но тут же газануть. Инспекторы ни при каких обстоятельствах не смогли бы угнаться за мной на своем стареньком «жигуленке». Я скрылся бы уже за третьим или четвертым поворотом дороги за то время, в течение которого они добрались бы до первого. Но все машины ДПС радиофицированы, даже самые старые и разваливающиеся на ходу. Коллеги этих ребят обязательно перекрыли бы мне дорогу где-то дальше. Они выставили бы пару, если не тройку машин поперек дороги. А летать моя «Шевроле-Камаро» пока еще не научилась.

Но желание стражей дорожного порядка остановить меня для проверки было вполне прогнозируемым. Я предвидел такие их действия. Инспекторы кого останавливают? Кто нарушает правила, например, едет излишне быстро. Это совершенно естественно.

Однако эти ребята тормознут и тех водителей, которые ничего не нарушают, но в присутствии машины ДПС ведут себя как-то слишком уж хорошо. Такая вот излишняя осторожность обычно указывает на желание человека избежать контакта с инспекторами.

У меня такого стремления не было. Я просто ехал тихо, совсем не так, как могла перемещаться моя машина, и просто развлекался, честно говоря, немного, самую малость провоцировал сотрудников ДПС.

Провокация удалась. Они меня остановили.

Инспектор вальяжно подошел к моей дверце. Я опустил стекло. Он козырнул, представился и потребовал у меня документы.

Прятать мне было нечего. Документы я протянул и стал, не скрывая усмешки, наблюдать за тем, как инспектор не столько их просматривал, сколько носом потягивал в надежде уловить запах спиртного.

– Что пили сегодня? – наконец спросил старший лейтенант, переложив все документы в левую руку, но не возвращая их мне.

– Я уже много лет ничего не пил, кроме чая и простой воды.

К нам подошел второй сотрудник ДПС, капитан. Первый передал ему в руки мои документы.

Тот тоже начал их рассматривать.

– Кукушкин… – заглянув в водительское удостоверение, вслух прочитал капитан.

Или он желал похвастаться, что читать умеет, или ему чем-то моя фамилия не понравилась. Я, честно говоря, не понял.

– Что-то фамилия твоя мне знакома. Ты случаем не в розыске? – проговорил это хам.

– Не тыкать мне, капитан! Чином не вышел еще. Я подполковник.

– Пусть так. А мы все равно проверим вас, товарищ подполковник, – сказал капитан.

Он тут же передал мои документы напарнику и вытащил телефон, демонстрируя свое желание куда-то позвонить для выяснения моей личности.

– А фамилия моя тебе знакома в результате вчерашних происшествий. У вас утром на оперативке должны были разбирать случай, когда вчера мне на помощь пришли два ваших коллеги с автоматами. Спасибо им. Ребята попались нормальные, вам не чета!