Славянский сокол

– Я предлагаю разделить приз между ними и объявить победителями обоих.

– Делиться, ну уж – нет! – воскликнул бодрич, которому уже было известно предложение герольда. – Победитель должен быть один!

Алкуин перевел это восклицание королю.

В это время зашумели и бешено захохотали берфруа. Карл вместе со всеми обернулся.

– Боже мой… – ужаснулся Алкуин. – Это же брат Феофан.

– Очевидно, до него только сейчас дошли удары дубинок, – сказал король. – Иначе отчего бы он так сильно шатался. Посмотрите, у вашего брата Феофана даже ноги не сгибаются.

Брат Феофан шествовал животом вперед, одна пола сутаны так и осталась заправленной за веревку, как была утром, во время поединков на дубинках. Сандалию с правой ноги монах где-то потерял, и сейчас правая нога была босая. Он появился прямо из-за мишени и шел к группе стрельцов, даже не видя, что среди них находится и сам король. Все молчали и ждали продолжения. Даже турнирные стражники не решились вытолкать монаха хотя бы в ресе.

Брат Феофан под хохот и улюлюканье берфруа уже преодолел с великим трудом треть дистанции, когда стрелец-бодрич вдруг выступил на боевой рубеж.

– А вот так кто-нибудь из вас сможет? – воскликнул он, покопался в своем туле и достал новую стрелу, выбрав ее по непонятному другим принципу.

Алкуин опять перевел слова бодрича Карлу.

– Что он хочет делать? – поинтересовался король.

– Я думаю, он застрелит брата Феофана.

– Я его тогда на тетиве повешу!

Бодрич натянул лук, но целился он, как все видели, вовсе не в монаха, закрывающего собой мишень, а куда-то чуть ли не в берфруа.

– Что он делает? – опять воскликнул Карл. Он увидел, как заметались люди на скамьях, не зная, кого из них стрелец выбрал. – Он сошел с ума. Остановите его!

Герольд бросился к Барабашу, но было уже поздно. Стрела сорвалась с тетивы.

Все берфруа молчали.

– Он попал… – тихо сказал Алкуин. – Посмотрите на герольда при мишени. Бодрич попал в цель. Его стрела летела по дуге…

Только сейчас все увидели, что герольд при мишени дает отмашку жезлом, означающую, что стрела в самом деле угодила в цель.

– Сможешь так выстрелить? – возбужденно спросил Барабаш у недавнего соперника.

– Нет… – тот отрицательно закачал головой. – Я слышал про такую стрельбу, но сам так не умею.

Алкуин перевел.

Карл стоял в растерянности.

– Но такого же не бывает! – сказал он.

Алкуин перевел его слова бодричу. Тот поковырялся в туле, достал новую стрелу, вернулся на рубеж и снова при полной тишине выстрелил. Герольд при мишенях дал отмашку жезлом.

– Бывает? – спросил Барабаш у короля. – Бывает… – сам же за короля ответил.

Карл молча выгреб все золото, что было у него в карманах, и пересыпал в ладони стрельцу. Потом принял из рук Алкуина рог, наполненный такими же монетами, и вручил Барабашу.

– Такого я никогда не видел! – сказал он и пошел к своей ложе прямо через ристалище.

Алкуин задержался и по-славянски спросил у стрельца:

– Может быть, ты расскажешь мне, в чем секрет?

– Какой уж тут секрет… – пожал плечами смущенный Барабаш, ссыпающий монеты себе в шапку. Он никогда раньше не держал в руках такого богатства, и сейчас бедному стрельцу трудно было оторвать от монет взгляд. – Просто в моей стреле все перья были из правого крыла…[13 - Описан известный среди славян способ стрельбы специальными стрелами. Обычно для стрелы, чтобы она летела прямо, берутся перья из разных крыльев птицы, потому что перья разных крыльев имеют наклон в разные стороны. Если использовать перья с одного крыла, то есть с одинаковым наклоном, то стрела летит по дуге.]

Глава 7

По дороге в Хаммабург Лют с десятком разведчиков решил попутно заехать на известный ему пост, где Скурлата перекрывал пути к западной границе, чтобы предупредить о происходящих в столице событиях.

Гонца от датского посольства в сторону Хаммабурга на посту не видели.

– Должен был быть гонец. Обязательно должен. Для них это очень важно, – расстроенный Лют настаивал так, словно это его жизнь зависела от поимки посла. Впрочем, для каждого из разведчиков жизнь князя равнялась собственной жизни, и не только потому, что все они очень любили Годослава, но еще и потому, что в случае прихода к власти в княжестве данов все те, кто верой и правдой отстаивал интересы своего правителя, стали бы изгоями.

– Нам он не попался. А что ты хочешь, я же не сокол, чтобы сверху смотреть… Ставр почти всех людей забрал. У нас в границе дыра на дыре, – оправдывался Скурлата. – Скачи поскорее дальше. Предупреди Ставра или даже самого князя. Пусть хоть из дружины заставы выставят… Меня воеводы не послушают…

Здесь, на западной границе, стояла, разбросанная по большому участку, основная княжеская дружина в шестнадцать тысяч копий и пять тысяч стрельцов. Ждала переправы франков, но где будет сама переправа осуществляться, никто не знал, и потому перекрывать требовалось все возможные участки, и дружину растянув точно так же, как были растянуты посты разведчиков. Но воеводы держали между собой постоянную связь, чтобы иметь возможность быстро сконцентрировать силы там, где объявится враг. Благо, протяженность границы княжества не настолько велика, чтобы лишить их этой возможности. Облитые смолой поленья держались на вышках, рядом с постоянно зажженным факелом дежурил воин, чтобы по команде поджечь сигнальный костер, предупреждающий о беде. А пары наблюдателей, ждущие этого костра, глаз не смыкали, сменяя одна другую, чтобы не устали от ожидания глаза и не был пропущен сигнал. Стрельцы в каждой дружине были посажены на коней, чтобы в нужный момент сконцентрироваться и массированным обстрелом помешать переправе. Все это было продумано и подготовлено князем-воеводой, хотя сам Дражко хорошо знал – остановить переправу такой большой армии он со своими силами не в состоянии.

– Отправь к воеводам гонца. Пусть поспрашивает. Был ли дан? А ты собирай людей, сколько сможешь, и даже больше… Сейчас все понадобиться смогут… – Лют рассказал, что устроили в Рароге даны и бояре. – Меня Сфирка спешно отправил. Не знаю даже, чем там кончилось… Но Дражко приказал готовиться к большим событиям. Велел беречь Годослава и никого к нему не подпускать. Данов и бояр, если они с данами, бить нещадно и без разбора. А если и без данов будут, потеря не велика…

– А воеводы кто? – спросил в ответ Скурлата, словно Лют сам этого не знал. – Все, как один, сыны боярские… Поднимут они на отцов оружие?..

Лют пожал плечами:

– Все же предупреди об измене…

И погнал коня. Другие разведчики, отправленные с пращником, не отставали от него. Впрочем, дорога впереди осталась не длинная. Переправу уже было видно. На той стороне – Хаммабург.

В Хаммабурге, выведя коня на доски причала, Лют удивленно осмотрелся. А проехав вместе со своим маленьким отрядом в улицы, удивился еще больше. Он бывал здесь несколько раз, думал, что хорошо знает город, но сейчас с трудом, предварительно проплутав, нашел дом купца-ремесленника Олексы. Так изменился малолюдный прежде, захудалый городишко всего за несколько дней. Не слезая с коня, чтобы не терять драгоценное время, молодой разведчик стукнул ногой в дверь и грозно потребовал у отрока, приказчика лавки, что вышел на стук, хозяина на улицу. Олекса вышел. Выслушал молодого разведчика и развел руками.

– Утром Ставр пришел с приклеенной бородой, переоделся, забрал Барабаша и ушел. Я его больше не видел. Да, небось, в ристалище он. Там сегодня стрельцы соревнуются. Барабаш приз выиграть хочет. Ему франкский Карл самолично гору золота обещал. А что, он и выиграет…

– А ты что не пошел?

– После состязаний праздник в городе. Мое дело торговое. Готовиться след…

– Моих людей пристрой где-нибудь, – попросил Лют.

– Что им в доме делать. Да и негде… Пусть отправляются в берестяной сарай. Там все наши собираются.

– Вот и отправь! Объясни дорогу…

– А ты?..