Супербомба

– Я представляю ситуацию. Очень крутой парень Хома не сумел задавить тебя пузом.

– Когда ствол в пузо упирается, не слишком хочется давить.

– Я догадываюсь, – согласился «подставной Изот».

И в это время у него зазвонил мобильник.

– Слушаю, – это тоже прозвучало по-армейски, только звание и фамилия не были оглашены. Кроме того, когда «подставной Изот» смотрел на светящийся мониторчик трубки, я все же глянул на его пальцы. Татуировки там не было. – Да, все в порядке. Я думаю, ему можно верить. Хорошо, я жду.

Он убрал трубку.

– Еще один вопрос из серии предварительных. Что ты в городе делал? До твоей бригады отсюда двести километров.

– Я должен был встретиться с призывниками будущей осени и рассказать им о службе в спецназе ГРУ. Пропагандистская работа. Это легко проверить в областном военкомате. Встречи должны были состояться на областном призывном пункте.

– А квартира, на которой тебя задержали?

Этот вопрос, как и предыдущий, был проработан еще в ходе подготовки к операции, и потому я не медлил с ответом:

– Квартира принадлежит одному нашему прапорщику, старшему прапорщику. Он родом отсюда. Досталась ему по наследству, и он собирается когда-нибудь в нее вернуться.

Вообще-то квартира была конспиративная, но этого не следовало знать даже отставному подполковнику.

– Все, – сказал «подставной Изот». – У меня пока больше нет вопросов. Представлюсь. Подполковник в отставке Сапожников Владимир Викторович, спецназ ГРУ. Все нормально, старлей. Олег Юрьевич сейчас подъедет, тогда и поговоришь с ним.

– Но... – я голосом старательно «рисовал» изумление.

– Я работаю в его фирме начальником охраны.

– Понял, товарищ подполковник.

Я даже сел по стойке «смирно». Владимир Викторович был, очевидно, доволен впечатлением, которое произвел, а у меня в это время в голове прокручивались варианты возможного обострения ситуации. Как среагирует моя страховка на появление второй машины? Могут ведь и попытаться провести блокировку. Особенно если подъехавшая машина встанет не впереди или позади, а рядом, и перекроет видимость. Движения на дороге почти нет. Улица тихая. Изот вполне может пожелать перейти из дверцы в дверцу. Тогда могут быть последствия.

– Значит, я попал в полное окружение.

– Что ты имеешь в виду?

– Сам Олег Юрьевич не додумался бы до такой простой вещи, но человек с вашим опытом должен перекрыть мне все пути отхода. Во дворах наверняка контролируются все проходы, в кустах в парке через дорогу сидят ваши парни. Я прав?

– Конечно, сидят.

– Если бы я был вашим противником, я бы сказал, что уважаю такого противника. Но я – союзник, и стараюсь вас в этом убедить.

* * *

Подъехавший «Мицубиси Паджеро» как раз и остановился так, как я с опаской предполагал. Закрыл видимость со стороны детского парка, поставив сложную задачу перед капитаном Рустаевым. Но Вениамин человек опытный. Судя по тому, что ничего не произошло, Вениамин правильно сориентировался. А отставной подполковник Сапожников, кажется, чего-то ждал. Он тоже человек, несомненно, опытный и на всякий случай выдержал паузу. И только потом тихо открыл свою дверцу, вышел и открыл дверцу «Мицубиси Паджеро». Оттуда выбрался человек, которого я даже в вечернем сумраке узнал сразу. Это был уже настоящий Олег Юрьевич Изотов. Его начальник охраны дверцу за шефом закрыл сам, сел в «Мицубиси», и вторая машина сразу отъехала. Но не слишком далеко. Остановилась метров через пятьдесят и заняла ожидающее положение у бордюра. Все же Владимир Викторович не до конца мне поверил. А если не до конца поверил, то следовало бы ему вообще рядом оставаться, потому что сейчас он уже на такой дистанции, что в случае обострения ситуации будет не в состоянии помочь шефу. Впрочем, вполне возможно, что я не прав. Допускаю вариант, при котором Сапожников просто дожидается Изота, чтобы потом куда-то вместе с ним отправиться.

– Ну что, подрастающий заказной убийца, – усмехнулся Олег Юрьевич. – Первую проверку ты прошел. Попробуем с тобой договориться. Так ты утверждаешь, что не убивал Мамону.

– Сразу точки расставим, – предложил я, стараясь не допустить его главенства в разговоре. В данном случае должны разговаривать партнеры, но никак не большой начальник со случайным назойливым просителем. – Я не подрастающий заказной убийца. Я – старший лейтенант спецназа ГРУ. Если бы у меня была необходимость, я убрал бы Мамону без следа и уж тем более не оставил бы при себе оружие убийства. Это прокол дилетанта. В мировой практике все киллеры бросают оружие на месте преступления, и не случайно. Все под богом ходим. Сделаешь дело, уйдешь. Случайная машина из-за угла выскочит, собьет, а при тебе пистолет найдут, тот самый. Это только один из вариантов. И таких вариантов множество.

– Значит, говоришь, менты пистолет подсунули? – Олег Юрьевич сразу неумно показал, что в машине стоит «прослушка» и он негласно «присутствовал» при нашем разговоре с подполковником. То есть, что подполковник Сапожников и сейчас прослушивает наш разговор. Видимо, аппаратура слабая, и он вынужден держать короткую дистанцию. Потому и не уехал. И я решил моментом воспользоваться и заработать себе очки в мнении начальника охраны, который, естественно, должен иметь влияние на своего шефа.

– А ты спроси подполковника Сапожникова. Подполковник спецназа ГРУ – это не просто подполковник. Он сам имеет подготовку, кратно мою превосходящую, но и мою оценить тоже сможет. Знает, что представляет собой старший лейтенант того же спецназа. Он тебе объяснит, что я такого прокола допустить не смог бы физически. Даже простая привычка сработала бы. Автоматический навык.

– Вот я и говорю, менты подсунули?

– Это один из вариантов. Второй допустимый – в мое отсутствие вскрывали квартиру и подложили туда пистолет, чтобы менты нашли его. Хотя первый вариант мне больше нравится.

– Почему?

– Процесс обыска. Все слишком скучно было. К шкафу сразу не подходили. Потом подошли, нашли и обыск прекратили. У меня впечатление сложилось, что они знали, где и что искать, а до этого комедию ломали. Все трое.

– Их трое было?

– Был еще СОБР – группа захвата. Но те в стороне стояли. Вернее, с двух сторон от меня. Чтобы я фортель не выкинул. А обыск три мента проводили. Капитан. Как его?..

– Севастьянов.

– Да. Он потом меня допрашивал. Тоже не сразу. Сначала пистолет на баллистическую экспертизу отправили, идентифицировали ствол, а я в «обезьяннике» ждал. Только и экспертизу сделали подозрительно быстро. Короче, не понравилось мне, как менты работают. Что-то там было не так...

– Возможно, – Олег Юрьевич на минуту задумался, потом повторил: – Возможно, ты и прав. Этот Севастьянов и мне не нравится. Я вообще ментов не люблю, а жадных ментов не люблю многократно.

– А он жадный? – спросил я.

– Блатные его Копилкой зовут. Что найдет в карманах подозреваемого в момент задержания, все в свой карман перекладывает, даже мобильники, и в протокол не пишет. Когда-нибудь на этом погорит.

– Тогда он меня не простит, – я засмеялся.

– Что он не простит? – не понял Олег Юрьевич.

– Я перед уходом часы с него снял, чтобы во времени ориентироваться, – мои часы у дежурного, который личный обыск проводил, остались, и кошелек еще позаимствовал. На мелкие карманные расходы деньги тоже необходимы. Даже на городской транспорт.

– Сколько там было?

– Полторы тысячи с какой-то мелочью. Если учесть, что я не пью, мне этого на некоторое время хватит.

– Странно, что это не занесено в протокол, – заметил Изот. – Это совсем не в стиле капитана. Он каждую копейку считает. Про часы там есть. А про кошелек ни слова. Как, кстати, ты его свалил? Что-то в чай подсыпал?

Я отметил про себя фразу Олега Юрьевича о протоколе. Протокол я не читал, но предполагал, что деятельность вора была отмечена там полностью. Кошелек, кстати, я выбросил в кусты недалеко от городской ментовки, естественно, переложив содержимое в карман. И причина, по которой капитан промолчал о пропаже кошелька, меня заинтересовала. Но над этим предстояло потом подумать. Пока же следовало закончить разговор и прийти, желательно, к согласию о сотрудничестве.

– Нет. Я не люблю пользоваться химией. Все проще. Мой отец – врач-психотерапевт. И я уже в школе начал изучать гипноз. Потом занялся этим всерьез. Причем самым экзотическим и малоизученным его видом.

– Каким?

– Цыганским. Когда внушение передается не только словами, но и взглядом. Слова только образуют определенный тон, способствующий суггестии и создающий условия для раппорта. А основное влияние передается с помощью глаз.

Я не сказал, разумеется, что и слова, когда уже эффект суггестии достигнут, играют важнейшую роль. И я этим воспользовался на случай следующей встречи с капитаном Севастьяновым. Я приказал ему запомнить контрольную фразу, после которой он будет слушаться меня безоговорочно. То есть арестуют меня снова, приведут к Севастьянову, и я условной фразой введу его снова в трансовое состояние. И тогда он сам выведет меня и отпустит.