Нам бы день простоять, да ночь продержаться!

Из-за свежей погоды в ночь на 23 ноября часть выдвинутых для удара минных сил пришлось вернуть в Токийский залив. В том числе и 4-й отряд, сразу вставший на бункеровку в Цуруги. Некоторые наименее мореходные суда внешних морских дозоров также были вынуждены покинуть свои позиции. С немногими оставшимися в море с трудом удавалось поддерживать более-менее регулярную связь, так что о сохранении полного контроля за прилегающими к проливу Урага водами говорить не приходилось.

Но это не вызывало большой тревоги, поскольку считалось, что начинать вторжение в условиях надвигавшегося шторма никто не осмелится. Однако утром 23-го с Хатидзе сообщили, что русские покидают стоянку. В то, что они просто уходят, не верилось. Около полудня проводная связь с Хатидзе тоже оборвалась. А условия работы для телеграфа без проводов становились все хуже.

Несмотря на продолжавшую портиться погоду и неблагоприятный прогноз синоптической службы флота, дозорные линии начали насыщать судами, отправляя в море все, что могло пережить такой шторм. Одновременно приступили к реализации плана противодесантных мероприятий.

Около полуночи из бухты Тотеяма сообщили в штаб морского района Йокосука, что пришедший туда дозорный вспомогательный крейсер «Миябара-мару» слышал звуки артиллерийского боя юго-восточнее Осимы два часа назад. Ближе всех к этому району оказался 4-й отряд истребителей, находившийся на назначенной ему стоянке. Котлы на всех его кораблях держались под парами, а машины периодически проворачивали, так что он в полном составе мог немедленно выйти в море.

Однако посылать низкобортные миноносцы туда, откуда вынужденно ушел вспомогательный крейсер, все же не решились. Ограничились приказом о поддержании готовности к действиям. Ждали недолго. Когда с форта Дагашима пришло сообщение об обнаруженных на юге подозрительных судах, отряд немедленно бросили на перехват.

Не доходя мыса Кен, с миноносцев услышали стрельбу впереди, а на юго-западе небо озарили яркие отсветы. Ход увеличили, надеясь успеть разглядеть противника. Но пальба почти сразу прекратилась. Проходя мимо мыса, истребители получили с брандвахты последние сведения о подозрительных судах, только что пытавшихся войти в пролив Урага с запада.

Начальник отряда совсем недавно вернулся из госпиталя на свой отремонтированный «Марусаме» и жаждал мести. Предположив, что противник решил проникнуть в Токийский залив, воспользовавшись непогодой, и обстрелянные корабли – это его разведка, Кобояси, совсем недавно за заслуги повышенный в чине до капитана второго ранга, повел свои корабли на юго-восток в направлении бухты Татеяма на противоположном берегу устья пролива. Постепенно набирая ход и не обращая внимания на встречные волны, постоянно заливавшие мостики, истребители продирались сквозь шторм.

Из-за сильного слеминга ход пришлось снизить. Перестроились в левый пеленг, максимально разойдясь в стороны, чтобы только не терять из вида друг друга. В 02:05 замыкающий в отряде «Сиракумо» обнаружил слева крупный пароход, двигавшийся на северо-восток. С него тоже заметили истребитель и немедленно открыли огонь. Попав под накрытия, он вынужден был уйти к западу, так и не выпустив торпед, после чего стрельба прекратилась.

Оба корабля, шедших впереди «Сиракумо», с началом перестрелки заложили крутой разворот через правый борт и вскоре также вышли к этому пароходу, догоняя его. Но на этот раз их не видели.

Скрываясь в темноте за дождевой завесой, они сблизились до 600 метров, разглядев еще какие-то смутные тени дальше за ним, и выпустили по одной торпеде, тут же уйдя в сторону. Взрыв, прогремевший через минуту с небольшим, показал, что атака оказалась успешной.

Удачно найдя в дожде и ночи свой «Сиракумо», Кобояси полным составом двинулся к мысу Кен, чтобы доложить об обнаруженных кораблях и их курсе в штаб морского района, так как связаться по радио возможности не было из-за грозовых разрядов. После чего снова вернулся в пролив, продолжив поиск. Крупная волна и порывистый ветер били в правую скулу его истребителей, осложняя ведение наблюдения.

Находясь примерно в трех милях юго-восточнее мыса Кен, с головного «Марусаме» сквозь дождь снова увидели слева по курсу силуэт большого судна. Известив об этом шедшие следом корабли, Кобояси опять повел отряд в атаку. Прикрывшись непогодой и не встречая противодействия со стороны противника, удачно отстреляться торпедами удалось всем трем миноносцам. Услышав на отходе два взрыва, Кобояси развернул отряд, чтобы еще раз осмотреть район атаки и, по возможности, взять пленных с торпедированного корабля.

Приближались осторожно, опасаясь встретиться с русскими, скорее всего, спасающими сейчас своих людей. Подорванный пароход заметили почти сразу. Он уже явно тонул, сильно свалившись набок. Но он был один. Рядом плавали только перевернутые волнами либо разбитые шлюпки и прочие обломки. Людей на воде уже не видели.

Решив, что в двух атаках он разгромил русскую разведку, Кобояси отправил «Сиракумо» найти и добить пароход, подбитый первым, а «Марусаме» и «Асасио» вплотную приблизились к сильно накренившемуся и быстро садившемуся носом в воду судну под Андреевским флагом. Но на палубе тоже людей не увидели. Судя по всему, уцелевших из экипажа сняли раньше. Получалось, что только что был повторно атакован пароход, уже подорванный около получаса назад и после этого брошенный противником.

Подав сигнал сиреной, чтобы призвать к себе «Сиракумо», Кобояси двинулся дальше на юго-восток, снова развернув истребители в поисковую цепь. Но никого больше так и не нашли.

Исходя из расчета времени, резонно было предположить, что если русские главные силы тут и были, то, потеряв скрытность, они развернулись и отказались от попытки прорыва. Казалось совершенно невозможным, что противник мог решиться без предварительного прощупывания маршрута вломиться всем что есть в густо минированные и хорошо охраняемые воды.

Однако с докладом о произошедшем стоило поспешить. Добравшись до мыса Суно на западном берегу полуострова Босо, новых контактов не имели, что окончательно уверило Кобояси в верности своих предположений. Через сигнальный пост отправили сообщение в штаб и вошли в бухту Татеяма, застопорив машины на рейде одноименного поселка в «тени» острова Окиносима.

Там, скрывшись от волны, шедшей с океана, занялись перезарядкой минных аппаратов и исправлением повреждений, преимущественно штормовых. Прямых попаданий не было, только осколочные на «Сиракумо». Сразу отправили шлюпку на берег для налаживания постоянной связи со штабом морского района Йокосука по телеграфу.

Стоянка оказалась недолгой. Уже в начале четвертого часа утра с пристани замигал фонарь. Сообщали, что на линии заграждения между мысами Сенда и Миогане, что почти в десяти милях севернее, то есть уже в глубине пролива Урага, слышали несколько подрывов мин. Это значило, что русские, разминувшись с искавшими их истребителями, все так же идут в Токийский залив. Четвертому отряду приказано немедленно обнаружить и атаковать врага.

Гребной катер уже спешил обратно на «Сиракумо», а с истребителей доносились звуки работавших шпилей. Рубить канаты, оставляя якоря на дне, в такую погоду не решились. Но тут выяснилось, что в аппараты еще не успели запихать запасные торпеды, а без главного оружия идти в бой на миноносцах было бессмысленно.

Хотя мыс Суно и скалистый островок закрывали рейд поселка от катившихся с юго-запада волн и ветра, качка оставалась довольно чувствительной и здесь. Поэтому, работая изо всех сил, максимально используя скудную механизацию процесса, с этим делом чуть запаздывали. Только спустя еще четверть часа отряд бросился догонять ускользнувшего от него противника, уже на ходу окончательно восстанавливая свою боеспособность.

К середине осени в Токийский залив вернулось и самое свежее соединение торпедных кораблей – 2-й ударный минный отряд. После активных действий в проливе Цугару всем истребителям требовался кое-какой ремонт, занявший от недели до 20 дней. После этого приступили к интенсивным учениям. Серьезно обновленные из-за понесенных потерь экипажи еще не были готовы к боям, поэтому дальше Токийского и Сагамского заливов они не выходили. Только во второй декаде ноября их включили в состав сил прикрытия ближних дозоров.

До получения сообщения об обнаружении крупных кораблей у входа в пролив Урага отряд стоял в бухте Курихама в получасовой готовности к выходу в море. Сразу после стычки 4-го отряда с подозрительным судном был получен приказ о выдвижении на охрану прибрежного фарватера между новым минным полем и мысом Сенда.

Заняв предписанную позицию, через брандвахту держали постоянную связь со штабом укрепленного района Курихама, размещавшимся в мощных бетонных казематах нового форта мыса Томозаки. Его шесть 280-миллиметровых осакских гаубиц уже взяли на прицел хорошо пристрелянную узкую полоску воды между мысом и заграждением. Именно они в связке с прожекторами и многочисленными скорострелками мыса Сенда должны были обеспечить неприступность судоходного фарватера.

Планом боя предполагалось, что миноносцы вступят в бой только после того, как батареи выбьют несколько крупных кораблей противника и вынудят его начать отступление. Восемь шестидюймовок и дюжина 76-миллиметровых пушек новых батарей мыса Сенда должны были нащупать цели, а гаубицы проломить их защиту. На случай ночного боя имелись целых две прожекторных батареи. Кроме того, противника обозначат начавшиеся пожары. И вот тогда придет час славы для миноносцев. Их атака должна превратить отступление ошеломленного врага в бегство.

Нападения ждали в полной готовности. После первых взрывов в районе главного заграждения открылись прожекторы световой батареи Сенда. Но мощные лучи электрического света беспомощно вязли в потоках воды, хлеставшей с неба. Видя это, капитан первого ранга Обана, новый, уже третий командир 2-го ударного отряда, передал на форт, что идет в разведку, и повел все шесть своих истребителей в сомкнутом строю на пересечку предполагаемого курса русской колонны.

Судя по всему, она шла напролом, прямо через мины, так что ориентироваться помогали непрекращавшиеся взрывы. Это было дальше, чем могли достать прожекторы, поэтому Обана рассчитывал показать место противника береговым артиллеристам своей атакой, после чего отойти и снова атаковать уже по итогам их работы.

В 03:12 обнаружили два парохода, направлявшихся на юго-запад, словно уже покидавших залив. Пройдя у них под носом и обстреляв артиллерией, двинулись по счислению вдоль линии внешнего минного поля, держась примерно в полумиле от него со стороны залива, в надежде обнаружить и добить подорванные русские корабли и тех, кто оказывает им помощь. Но почти сразу наткнулись на два больших трехтрубных миноносца незнакомого силуэта с возвышенным полубаком, стоявших без хода. С них тут же выпустили осветительные ракеты и открыли точный огонь, а с юга японцев атаковали еще три русских эсминца.

Полагаясь на свое огневое превосходство, Обана ввязался в бой, рассчитывая успеть выйти на дистанцию торпедного залпа по неподвижным трехтрубным целям, которые посчитал поврежденными. Но в этот момент открыли огонь скорострелки с берега, а потом и батареи форта, положившие первые свои залпы гораздо ближе к японским истребителям, чем к русским кораблям. Вдобавок рывок на противника был встречен неожиданно плотными огнем с атакуемых, а потом и с кормовых углов из многочисленных скорострелок. Прежде чем успели разглядеть, с кем имеют дело, что-то увесистое прилетело еще и справа, что окончательно сорвало атаку.

Столь сильный перекрестный огонь и слепое служебное рвение крепостных артиллеристов вынудили 2-й ударный отряд поспешно отойти. Да и сообщить поправки для следующих залпов на батареи нужно было срочно, пока противник стоит на месте и представляет собой прекрасную площадную цель.

Вернувшись к мысу Сенда, Обана передал на брандвахту сведения об обнаруженных пароходах и прикрывающих их больших миноносцах, высказав предположение, что за ними скрываются пострадавшие на минах крупные корабли, потерявшие ход. Поэтому батареям следует бить не по пристрелянному ими проходу, а почти на милю восточнее. Чтобы закидать снарядами район между внешним и главным заграждениями, примерно на середине пролива. А он, воспользовавшись обстрелом, возьмет противника в клещи.

Едва передав все это, не дожидаясь ответа, он сразу двинулся обратно в надежде быстро снова найти свои цели. Планируя атаку, он предполагал, что нападающим известно о крепостном минном поле между мысом Каннон и насыпным фортом, не доходя до обоих еще строившихся, и они в данный момент как раз готовятся к его форсированию. Но о новых заграждениях русские, судя по всему, информации не имели и потому налетели на мины, будучи к этому не готовы. Если это так, то сейчас они спешно исправляют повреждения или спасают экипажи уже тонущих обреченных судов, стоя на прежнем месте. А раз так, атаковать нужно немедля.

На этот раз он решил разделить свои силы. Три истребителя повел сам. Они должны были выйти на уже знакомого оппонента от мыса Сенда и заставить его выдать свое место для трех остальных. А те, описав широкую дугу, атакуют колонну с носовых углов от мыса Каннон на большой скорости. При этом все пушки укрепленного района Курихама начнут стрелять только после его контакта с противником.

Но с самого начала все пошло совсем не так, как он планировал. Началось с того, что крепостные артиллеристы даже и не подумали переносить огонь дальше от берега и продолжали бесполезно глушить рыбу на фарватере, как отрабатывали много раз на учениях. Это не только затрудняло ориентирование ударной группе, но и вынудило его отвлекающую тройку широко обходить опасный район, теряя время.

В итоге к моменту выхода на исходные рубежи для атаки колонна противника, судя по всему, успела снова дать ход. Это привело к тому, что группа, по плану атаки отвлекающая внимание, судя по всему, проскочила за кормой противника, найдя только уже почти затонувший довольно крупный пароход и множество плавающих обломков на самом заграждении и за ним.

Зато атакующая тройка, еще только выходя на середину пролива для атаки, неожиданно оказалась прямо перед авангардом русской эскадры, идя поперек ее курса. Она тут же была обстреляна сразу с нескольких судов, что вынудило торопливо и бесполезно выпустить торпеды по второстепенным целям с острых носовых углов. При этом «Камикадзе» получил снаряд в машинное отделение и вышел из боя, ковыляя под одной левой машиной к мысу Исоне под охраной «Хатсусио» и «Кисараги».

Обана услышал эту стрельбу, уже безрезультатно миновав намеченный для поиска район. По направлению, откуда доносились звуки боя, он понял, что за упущенное им время русские успели выйти вплотную к мысу Каннон. Не раздумывая, он бросился в погоню. Флагманский «Ненохи», а за ним «Усио» и «Яйей» дали полный ход, развернувшись на север, где быстро набирала силу канонада.

Но стрельба довольно быстро резко оборвалась. Спешили, чтобы опять не потерять ориентир. Спустя еще несколько минут уверенного ускорения японцы вышли на трехтрубный корабль с башенной артиллерией, открывшийся на несколько секунд в просвете меж струй дождя. До него было не больше семи – восьми кабельтовых, и на нем пока не видели японцев.

Не сбавляя оборотов на винтах, быстро нагоняли его с кормовых углов, разворачивая минные аппараты для залпа. Когда уже начали различать весь силуэт своей цели, опознанной как крейсер «Богатырь», их заметили. Башня на высоком юте дрогнула, двинув стволами навстречу, а корпус покатился вправо, пересекая курс. Там, похоже, уже были готовы к бою и открыли огонь сразу всем правым бортом.

Но атака продолжалась. Поскольку к началу стрельбы японский отряд шел почти на 15 узлов быстрее, сближение получилось стремительным. Полагаясь на это, Обана надеялся, что все же избежит тяжелых повреждений и успеет дать залп минами. Также положив право руля, «Ненохи» и «Усио» проскочили перед носом своего опасного противника. А «Яйей», не меняя курса, у него под кормой.

Русский очень хорошо стрелял. Вдобавок угрозой тарана вынудил «Усио» сойти с боевого курса. В результате из всех троих только головной и замыкающий корабли группы успели выпустить по одной торпеде, но оба промахнулись. Вся стычка длилась всего три минуты, но оказалась лишь первым эпизодом целой череды перестрелок для всех ее участников.

Подрезавший корму «Яйей», едва разминувшись с крейсером, сразу угодил под огонь двух истребителей, навалившихся с носовых углов. Они вынудили его отвернуть к западу, а затем к югу, влепив пару снарядов в корпус. А головная пара, едва выскочив из-под накрытий, ввязалась в перестрелку на расходящихся курсах с тремя другими русскими четырехтрубными миноносцами и отступила к восточному берегу пролива. Там почти сразу они наткнулись на отходящую первую тройку.

Опознавшись, запросили о повреждениях. Получив ответ на запрос и на ходу переформировав отряд, Обана решил атаковать снова всеми кораблями, сохранившими боеспособность. Тем более что с японских истребителей ясно слышали продолжавшееся солидное буханье шестидюймовок с уже давно пропавшего из вида за кормой «Богатыря».

Считая, что какие-то другие японские миноносцы продолжают попытки достать его, Обана спешил увести три оставшихся у него истребителя, способных нанести вред противнику, на звуки боя. Дырявые либо израсходовавшие все торпеды «Яйей», «Хатсусио» и «Камикадзе» отправились в бухту Урага для перезарядки и необходимого ремонта. Но пока он раздавал распоряжения, стрельба снова резко оборвалась, что осложнило его дальнейшие действия.

Маневрируя какое-то время в проливе, он не имел контактов ни с чужими кораблями, ни со своими. Потом повернул на север и вскоре снова услышал перестрелку. Она быстро разрасталась по громкости и в ширину. Похоже, в дело вступил уже мыс Каннон и форты мыса Фуцу. Судя по продолжавшей нарастать громкости, идя прежним курсом, истребители уверенно догоняли противника.

А перестук отдельных выстрелов впереди, хоть порой и довольно частых, уже перерос в сплошной грохот с использованием даже самых главных калибров. Порою стало видно размытое дождем разливавшееся над водой зарево, то ли от залпов, то ли от пожаров. Похоже, там разгорелся настоящий бой. Это заставляло спешить.

Но принять в нем полноценного участия остаткам 2-го ударного отряда снова не позволили назойливые русские миноносцы, встретившие японцев раньше, чем те увидели цели, достойные своих торпед. Стреляя и маневрируя, пытались все же прорваться сквозь их заслон, но безуспешно. Русских оказалось неожиданно много. Они не только встречали, но и нападали со спины. Казалось, они были уже всюду.