Простые пьесы

Мария Александровна. Не надо, Маня. Разругаемся. Сама же виновата…

Мария Илларионовна. Не надо, так не надо. Пойду-ка, покурю я на лестницу…

Мария Александровна. Курила бы ты в ванной. Там и баночка твоя стоит. А то ворчим на молодежь, а сами…

Мария Илларионовна. Не-не-не. Мне в ванной душно. (Уходит.)

Мария Александровна достает из конверта пластинку, включает проигрыватель. На подиум выходит Аида Ведищева.

Аида Ведищева(поет).

Будет дождь гасить фонари
И мороз под утро придет.
И тогда смотри да смотри —
Гололёд, гололёд.
Экономят дворники соль
И опять у наших ворот
Каждый шаг неверен, как сон —
Гололёд, гололёд.

А люди в городе гуляют по льду
И не считают гололёд за беду.
И только мне одной мешает зима.
А, может быть, я виновата сама?
Лишь я сама, лишь я сама, лишь я сама.
А люди в городе гуляют по льду
И только я как по канату иду.
«Не упади» – предупреждает зима.
А, может быть, твержу я это сама?
Лишь я сама, лишь я сама, лишь я сама.

Снилось мне, что друга найду.
Он под руку крепко возьмет.
Сколько лет одна я иду…
Гололёд, гололёд.
Горький дым разлук и потерь
Над моей дорогой плывет.
Даже летом снится теперь
Гололёд, гололёд.

А люди в городе гуляют по льду
И не считают гололёд за беду.
И только мне одной мешает зима.
А, может быть, я виновата сама?
Лишь я сама, лишь я сама, лишь я сама.
А люди в городе гуляют по льду
И только я как по канату иду.
«Не упади» – предупреждает зима.
А, может быть, твержу я это сама?
Лишь я сама, лишь я сама, лишь я сама.
А люди в городе гуляют по льду
И не считают гололёд за беду.
И только мне одной мешает зима.
А, может быть, я виновата сама?
Лишь я сама, лишь я сама, лишь я сама.[6 - А. Зацепин – Л. Дербенев.]

Сцена 7

Та же кухня. Прибегает Мария Илларионовна с зажженной сигаретой.

Мария Александровна. Куда ты с папиросой?

Мария Илларионовна. Не ори. Там этот твой у ящиков упал!

Мария Александровна. Кто?

Мария Илларионовна. Ну… Этот… Сын Наташки Нуждиной… Никитка…

Мария Александровна. Как упал?

Мария Илларионовна. Лежит, не дышит. Нашатырь у тебя есть? Пьяный он, поди.

Мария Александровна стремительно уходит. Мария Илларионовна садится, гасит сигарету, выключает проигрыватель, собирает пластинки в аккуратную стопку.

Мария Александровна (кричит из-за кулис). Маруся, помоги!

Мария Илларионовна. Ты что, сюда его волочишь? Дура что ли?

Мария Александровна. Да помоги же! Уроню сейчас!

Мария Илларионовна выходит и почти сразу возвращается, помогая подруге нести расслабленное тело Никиты. Старухи суетливо сдвигают стулья, укладывают на них подростка, приносят подушку, нашатырь, тонометр, лекарства, одеяло.

Мария Илларионовна. Ну что? Живой?

Мария Александровна. Живой, но очень слабенький.

Мария Илларионовна. А ты у нас, оказывается, еще резвушка. Вон как сиганула вперед тапок! Как ты такого кабана по лестнице-то дотащила? Правильно, костыль тебе не нужен. Дашь поносить?

Мария Александровна. Что поносить?

Мария Илларионовна. Костыль!

Мария Александровна. Маруся, прекрати! Не время твоим шуткам. Нашатырь давай. (Подносит ватку с нашатырным спиртом к носу Никиты, тот приходит в себя, садится.)

Никита (удивленно). Бабки… Бабки… Хы-хы… Бабули, где бабло? Хы… Бабло… Бабосы… Бабки…

Мария Илларионовна. Бредит. (Снимает с Никиты куртку, кладет на пол.) В какой-то дряни вымазался весь, а ты его на диван хотела. Скажи ты мне на милость, мы за каким рожном его сюда приволокли? Вызвали бы скорую и делу – край!

Мария Александровна. Жалко же его.