Поле Куликово

Что за род такой? – удивилась княгиня.

Все мы из одной семьи выросли, – отвечал другой человек, – затем по роду семьи в стороны ушли, да так и разошлись по свету.

Знать, вы тогда не русские? – предположила княгиня.

Нет, мы все русские. Только так прозываемся по-своему в семьях и богу тому же подчиняемся.

Как, не Перуну?

Перуна почитаем, Сварога признаем, как бога своего.

А Свядоборг?

То есть бог половецкий.

«Ага, – сказала Ольга, – значит, в бога нашего Перуна не веруете?»

Нет, княгиня, почитаем всяко, а веруем своему. Потому и прозываемся сварожцами.

Так, так, – постучала Ольга пальцами по крепкому столу, за которым сидели все, – а что еще за половцев мне поведаете?

Такие же, как и мы они, – отвечал тот же человек, – и к роду одному нашему относятся. Давно, правда, они ушли в края дальшие, а может, по пути сбились и заблудили, да так и осели.

– Где же их земли располагаются?

Того мы не знаем. Ведаем только, что есть такие люди и нам они сродни приходятся. Знаем только, что мало древ у них, а то и вовсе не растут они. Потому, за помощью они и приезжали.

А что, вы беседовали с ними?

Да, был разговор у нас небольшой. Люди они хорошие. Правду говорят всегда и в мире жить хотят со всеми.

Кто еще знает и ведает о разговоре вашем, да и о них? Может, кто больше сумеет рассказать?

Да нет уж больше никого. Только мы и вели беседу. Язык к нашему чем-то схож. Князь их, правда, ведает и по-русскому. Обучен он ему в детстве далеком от предков своих.

«Хорошо, – сказала княгиня, – побудьте здесь за этим столом». Распоряжусь я, чтоб накормили вас сытно. Хорошую весть мне принесли.

Благодарим, княгиня. Велика для нас честь такая.

Ничего, я свой люд люблю и оберегаю всяко.

А через время обед тот и состоялся, после которого каждый вплоть до самого малого животом вверх и расположился.

Отравила их Ольга и волхвами прозвала зa то, что воздавали /влачили/ хвалу богу иному и волновали люд другой, рассказывая о половцах и других людях.

Затем клич княгиня дала и во всех землях волхвы те были уличены и казнены. По реке их тела пускали, и всяк длинной жердью отпихивали, чтоб уносились далее к порогам тем, что уже костью людскою обросли во много раз больше, чем самим камнем.

Так оно и повелось с тех пор. Кто правду на Руси воспеть хотел, то тех сразу волхвами прозывали и тут же казнили. Долго так шло, и злобе предела не было.

Ольга подстрастила то, разнеся весть о том, что волхвы якобы ее отравить хотели. А так, как она с ними за одним столом сидела, и то все видели другие, то тому и поверили. А еще говорили так:

– Ольгу-то, княгиню нашу, Перун спас от волхвов тех, Сварогу подчиняющихся и бога нашего не признающих.

И оттого вера в княгиню воцарялась большая и слава об ней, как об Олеге Вещем разошлась во все стороны.

Тогда же Ольга половцев врагами обозвала и велела гнать их подальше от земель русских и ничего не давать. С тех пор и началась война между родственными группами и так оно идет до времени этого. Мало кто знает о таких природных претворениях людских и, конечно же, продолжают враждовать между собою.

Чуть позже половецкие племена в печенегские были переименованы из-за того, что печень лошадей, животных на костре всегда поджаривали. Русские же того не ели, ибо Перун якобы то запрещал.

Примечание: волхвы /влачили хвалу, то есть волокли по роду/. Как видите, мода на сокращения пошла оттуда.

Та же Ольга постаралась и в деле другом. Чтоб посильнее скрыть всякие факты своей деятельности злобной, выдумала она племена хазаров от имени сына того человека, что первый поведал ей о половцах.

– Пусть, память о Хазарие, гридне моем, будет всегда, – говорила Ольга сама себе и сыну малому Святославу, – нареку я народ тот половецкий и печенегский хазарами какими. Они ведь ему по родне сходятся. Так пусть, так и будет. Повек люди помнить будут о гридне моем.

Надо сказать, что Ольга гридней своих очень любила. Это была ее сила и они, конечно, ей бессловесно подчинялись, выполняя дела такие, что в здравом рассудке в голову не придут. Но об них потом скажем. А пока по половцам или печенегам пройдемся.

Что то за народ и где он теперь проживает? Трудно определить воочию и местность ту указать.

По большей части это к Крыму сухому относится, то есть к степи большой без дождей и деревьев, кустов каких. Так и прозывалась та степь – половецкой. Потому что, окромя поля ничего не было. Полынь трава там росла во многом числе и в одном из заветов моих божьих на то указано. Только люди приобщили все то по другому.

В заветах, заповедях я указывал на ошибки ваши допущенные и их же буду указывать и в дальнейшем.

Крыма, как такового, тогда не было. Не было перешейка и прочего. Море соленое стояло Азовское. Про него тогда знать не знали. Дальше вглубь степи не ходили и по большей части на краю находились степи той. Ближе к людям держались, ибо они – то была жизнь для племен тех.

Половцами можно обозвать народ генуэзцев старых. То есть, тех, кто потом в самом Крыму на побережье стал проживать.

Но за время всего столько произошло, что теперь точно определить нельзя именно в ком-то. Знать надобно только то, что русские и те половцы – генуэзцы старые, по крови своей родственниками считаются.

Ну, а кто конкретно, это уже люди сами узнают, если захотят свою родословную определить.

Но не причислите татар, к Казани, как матери их возродившей, относящихся. То не половцы. То монголоиды, если так будет понятнее.

Ладно, не буду пока смуту в сердцах ваших вызывать. Время придет – поймете, о чем речь свою веду. Надо вначале одно закрепить и усвоить.

Так что, продолжу рассказ далее за Ольгу и по роду их дальшему.

Окромя слухов тех, до времени этого мало дошедших по праведности своей, также Ольга смуту великую возвела в народах, то есть группах тех людских. Покарав князя древленского, она навек мзду создала в душах людей, времени того состоящих.

Собравшись сажать на престол князя Святослава, сына своего, Ольга постаралась сделать так, чтоб не было ему каких других помех. Семью князя древленского она сгубила, добыв славу себе княгини большой, якобы людям на помощь прийти старающуюся. Позвала она ее в Киев, да тут чрез время и загубила, сославшись на пожар и удушье от него.

Смолчал тогда древленский народ, узнав об этом. Тут как раз слава о волхвах пошла, да не до того ему было. Других "виновников" искали и сами же казнили.

Князя драгомыжского, то есть из города Драгомыж, что так звучать стал от драгих подарков, как дань идущих князю киевскому, а также от слова старорусского "мыж", что значит, помад, услади и т.д., от земель Полянских Ольга также к себе воззвала на гору ту, якобы в помощь.

Жена князя там родила, но та же Ольга постаралась, чтоб семья погибла и бросила в воду младенца того, когда рекою вместе полюбоваться пришли. Испугалась жена князя и бросилась следом в реку с кручины высокой, да так и утопла там. Плавать она мало умела и река затянула вглубь вод своих.

Князь, узнав о том, бежать было к реке собрался, но тут княгиня русская постаралась. Гридни на мечи его подняли, и дух он свой тут же испустил.