Великая империя зла

– Я знаю, ты много, о чем не договариваешь, – обратился вдруг к нему Осман, – но все ж прошу тебя, объясни, как получилось, что моя жена влезла в это дело?

– Дело не в жене, султан. Дело в самом тебе. Ты уже давно забыл о них всех, а они томятся и ждут твоей ласки. Сколько их, сотни? А сколько тебе надо, как человеку? Скажи честно.

– Откровенно говоря, немного, – согласился султан, – но я не могу этого сделать. Иначе, падет могущество империи. Да и халифат, который меня поддерживает, может отступить в сторону моих давних врагов. Ты ведь это знаешь.

– Да, к сожалению, это правда. Но все же это не единственная причина, по которой она вступила в сговор с другими. Главное – это то, что она не может заставить себя разделить первенство между женами. Такой уж у нее характер. Hо все же не это основное. Она узнала о твоей Бахчисарайской деве.

– Как? – удивился султан, – Мы ведь хранили все это в тайне.

– Да, хранили, но кое-кто из твоих людей все же не сдержал языка.

– Я вырву им всем злые языки, – нахмурился и вновь заходил по комнате султан, – я оскоплю каждого, кто осмелится вступить с ней в контакт, а тем более в заговор.

– Ты что, хочешь оскопить самого себя? – засмеялся звездочет.

Султан ошарашено посмотрел в его сторону и сам засмеялся.

– О, Аллах, а ведь это правда. Ну ладно, сейчас не до этого. Лучше посоветуй, что сделать.

– Не знаю, дело твое, ты повелитель – тебе и решать. Я лишь смотрю на звезды, дают ли они добро или нет.

– И что же говорят они сейчас? – хитро прищурил глаз султан.

– Они говорят, что пора тебе взяться за дело самому и посерьезней, – ответил звездочет.

– Да, это правда. Но, что будет с моим сыном? Успею ли я перехватить их подлог или уже поздно?

– Вряд ли, но я знаю другое. Он сядет на это место, невзирая ни на что.

– Дай, Аллах, – ответил султан и вновь принялся мерить шагами комнату.

– Абдах не допустит этого, – вновь сказал султан, – он мне предан, – как-то неуверенно продолжил Осман.

Звездочет ничего не ответил и оставил его наедине со своими мыслями.

Спустя минут двадцать, после очередного погружения в думы, Осман позвал своего эйфира.

– Вели седлать, мы выходим в поход. Сообщи об этом всем, кому нужно, – и султан удалился из комнаты.

Эйфир тоже вышел, и комната оказалась пуста.

Но через минуту вдалеке зала появилась чья-то голова, а затем и все тело.

Это был человек среднего роста, одетый в одежды султанского поводыря. Он быстро выскочил из занимаемой им ниши и пошагал из комнаты.

За ним последовала другая тень, одетая в такие же одежды, разве что отличавшиеся размером и цветом.

Вскоре они скрылись из виду. В комнату вошли двое.

Это были слуги, которые занялись уборкой. Один сказал другому:

– Ты видел, как султан отрезал уши нашему бею во время прошлого совета?

– Нет, – ответил второй.

– А я видел. И правильно сделал султан. Бей сильно заелся в последнее время. Даже таких, как он, перестал уважать, не говоря уже о бедняках.

– А, что толку, – ответил опять другой, – нам-то от этого не легче.

– Это нам, – согласился первый, – а кому-то повезло.

И они дальше продолжили свой труд.

Затрубили горны и трубы.

Весь дворец перепуганно зашумел. Повсюду сновали слуги, бегали какие-то люди в одеждах, схожих султанским писарям, и, то и дело, раздавались какие-то команды.

Наконец, на площади внутри дворца образовалась колонна всадников и колонна мулов, запряженных в повозки, в основном состоящих из деревянных, обшитых вокруг основы досок и легких наметов сверху.

Среди всего этого очень ярко выделялась султанская повозка. Вся покрыта золотыми росписями, а также украшена в отдельных местах настоящими изумрудными камнями и алмазами на вышитом серебром полотне и со знаменем на борту. Но она была пуста.

Сам султан сидел на своем белом коне впереди колонны. Стоял небольшой шум, но вскоре султан поднял руку и все затихло.

– Я уезжаю ненадолго. Всего на пару дней, поохотиться, – обратился он к знати, – за меня остается мой старший визирь. Все законы в его руках. Слушайте и повинуйтесь. До скорого.

Осман пришпорил коня, и колонна двинулась к воротам. Зрелище для простого люда было огромным.

Поэтому, многие побросали работу и выбежали смотреть на дорогу. Оставалось непонятным, откуда они все это узнали.

Но делать нечего, и колонна во главе с самим Великим Османом двигалась вперед.

Толпа восторженно кричала и падала к ногам, когда султан проезжал мимо какой-то ее части. Повсюду раздавались приветствующие возгласы, и даже стоны от того, что задние давили на передних, то и дело, выбрасывая кого-либо под ноги лошадей рядом идущей охраны.

Султан гордо восседал на своем белом коне в золотой с алмазами упряжи.

Все седло было усеяно мелкими, играющими на солнце камнями и покрыто легкой серебряной повиликой.

Осман был, как и все, смугл телом и лицом с небольшой бородкой, и такими же черными усами. Подстрижен он был довольно коротко, но не так, чтобы тыльная его часть головы светилась на солнце.

На голове возвышался красивый, расшитый золотом, серебром и усеянный алмазами тюрбан со вставленными изнутри пятью павлиновыми перьями разной расцветки.

Темно-вишневая, с широкими отворотами и белыми наконечниками на рукавах сулейма покрывала его тело. Она также была рассыпана серебром, золотом и усеяна изумрудными камнями.

Из-за пояса выглядывал старинный родовой кинжал, весь из золота и серебра. Рукоять его блестела на солнце, то и дело, сверкая и бросая в толпу разных цветов оттенки.

На боку висел кривой ятаган, такой же, как и у всех воинов, но разукрашенный драгоценностями.

Рукоять была из зеленого малахитового камня, а ножны из белой слоновой кости, доставшейся тоже от предков.