Собрание сочинений. Том 3. Упрямая льдина. Сын великана. Двадцать дней. Октябрь шагает по стране. Братишка. Секретная просьба

Теперь уже все офицеры стали бояться Лёшки. «Он заколдованный», – говорили. И едва мальчик за кем-нибудь привяжется – тут же его отгоняли.

Тогда Лёшка решил ходить за самим командиром полка. Выехал однажды Громолысов на передовую, смотрит – а рядом с ним мальчик. Вспомнил полковник про Иголкина, про Дулина, и стало ему как-то не по себе.

– Пошел вон! – закричал Громолысов.

Лёшка отступил, однако недалеко, так, чтобы, в случае чего, успеть подбежать к полковнику. Но командир полка снова увидел мальчика. Плюнул тогда Громолысов и уехал с передовой в штаб, от беды подальше.

– Ты это брось, – отчитывал на следующий день мальчика прапорщик Лещ. – Ты у меня смотри.

Так со спасением жизни русского офицера у Лёшки ничего и не получилось.

Медаль

Как-то солдат Зуев дал Лёшке поносить боевую медаль. Надел мальчик, побежал по окопам. Бежит, а сам норовит так, чтобы грудь вперед – смотрите, мол. И все смотрят.

– Ай да георгиевский кавалер! – смеются солдаты. – Ай да герой!

Забежал Лёшка и в Дудницы. Здесь, около штаба полка, он и столкнулся с прапорщиком Лещом.

Посмотрел Лещ на мальчика строго, спросил:

– Откуда медаль?

Лёшка замер, а Лещ вдруг подобрел, пощупал медаль.

– Хороша, – проговорил. – Хочешь такую?

– Хочу, – произнес Лёшка.

– Ладно, будет тебе медаль. Только вот что, приходи ко мне и докладывай, о чем говорят солдаты. Да фамилии запоминай. Понял?

И не дает с той поры прапорщик мальчишке проходу. Увидит и сразу:

– Ну как, узнал?

Лёшка уж так и сяк: мол, ничего такого солдаты не говорят, больше молчат или спят в окопах. Только Лещ, что репей, пристал – не отцепится.

– Ты у меня смотри! – пригрозил прапорщик.

Тогда мальчик обо всем рассказал Пятихатке.

– Ну, это дело нехитрое, – успокоил Лёшку солдат. И научил, как говорить с адъютантом.

– А у Еропкина из первой роты брюхо болит, – докладывал на следующий день Лещу Лёшка.

– Ну-ну. А еще что?

– А еще Кривокорытов из деревни письмо читал.

– Так, так, – заинтересовался прапорщик. – Так что же в том письме?

– Так в нем разное пишут, – ответил Лёшка.

– Ну, а что разное?

– У деда Зозули погреб по весне провалился, к бабке Лушке сноха приехала, а у тетки Феклы козел сдох.

– Тьфу! – сплюнул Лещ. – Козел! Ты что, забыл, о чем докладывать? Говори про тех, кто против войны, кто правительство поносит, командиров ругает. Понял?

– Понял, – проговорил Лёшка.

А сам опять к Пятихатке. Через день Лёшку снова позвали к Лещу. Прапорщик сидел в штабной избе на крестьянской лавке, курил папиросу.

– Докладывай.

– Про фельдфебеля Тучкина недоброе говорят, – произнес Лёшка.

– Так. Что же говорят?

– «Неумен» – про него говорят солдаты.

Прапорщик рассмеялся.

– Это правильно. Тучкин действительно глуп. Солдат не проведешь. Это верно. Ну, а еще чего говорят?

Мальчик молчал.

– Ну, ну, не бойся.

– Еще про вас, и тоже недоброе… – произнес Лёшка.

– Ну, а что про меня? – насторожился Лещ.

– То же самое.

– Что – то же самое?

Говорить вслух Лёшка не отваживался.

– Выходит, «дурак» – про меня говорят солдаты? – процедил прапорщик.

– Вот, вот, это самое… – подтвердил Лёшка.

Лещ исподлобья посмотрел на мальчика, стараясь понять: по наивности тот завел такой разговор или умышленно.

– Ну, а кто говорит? – наконец спросил прапорщик.

– Все говорят.