Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая

И изучая этап доигрывания Великой войны, мы должны все время помнить об этой упущенной возможности.

Интермедия 1: «море» и «суша»

«Иволны шептали сибиллы седой заклинанья,
Шатались деревья от песен могучего вала,
И встретил Сваран исступленный в грозе ликованья
Героя героев, владыку пустыни, Фингала.

Друг друга сжимая в объятьях, сверкая доспехом,
Они начинают безумную дикую пляску,
И ветер приветствует битву рыдающим смехом,
И море грохочет свою вековечную сказку».

    Н. Гумилев

Структура Первой мировой войны образована наложением двух стратегий, каждая из которых имеет классовый, национальный, геопланетарный и чисто военный бэкграунд. В главе, посвященной довоенной политике Германии, с ее борьбой юнкерства и грюндерства, мы уже коснулись этой важной темы.

План Шлиффена определял логику сухопутного вооруженного конфликта за господство на Европейском континенте. Он, конечно, всецело относился к «войне Ареса», войне силы и хитрости с ее логикой: выиграть сражение, вследствие этого выиграть сначала операцию, а затем и всю войну. Целью войны был, во-первых, разгром Франции (это – святое!), во-вторых, смещение европейского равновесия в пользу Германии. Вообще говоря, план Шлиффена не предусматривал серьезных изменений европейской карты (за исключением, может быть, статуса Люксембурга и Бельгии), и в этом отношении Германия предполагала вести ограниченную войну. В рамках плана Шлиффена создавалась сильная сухопутная армия, для которой был нужен, прежде всего, качественный и классово выдержанный офицерский и унтер-офицерский состав.

После провала шлиффеновского маневра руководство Рейха начало расширять пространство войны, имея в виду не столько военные, сколько уже экономические императивы (колонизация Вислы, устранение России, присоединение Фландрии и побережья Ла-Манша и т. д.), тем не менее, мировой кризис продолжал носить для Германии геополитический характер. Таким же он был для Франции и России, Австро-Венгрия и Турция решали в европейской войне сугубо внутренние задачи и на уровень «гео*» не выходили.

Великобританию не беспокоило смещение европейского равновесия, до тех пор, пока какое-то равновесие сохранялось. Неприемлемым для нее был только вариант неоспоримого военного господства одной державы на европейском континенте, и декларируемое стремление Германии к такому господству привело к вступлению Великобритании в войну.

Но воевать на суше англичане не собирались. В конце концов, они ввязались в кампанию на Западном фронте, но это было решением политического, а не военного руководства. Британское Адмиралтейство с начала и до конца войны считало это ошибкой.

Великобритания вела «войну Афины», войну ума и богатства: выиграть войну, договориться о мире, оплатить этот мир в расчете на послевоенные долговременные выгоды. Целью войны было восстановление европейского равновесия и возвращение самой Англии к политике «блестящей изоляции». Речь шла об использовании превосходства на море для блокады и последующей нейтрализации сильнейшей сухопутной державы. По мысли А. Мэхэна морская мощь всегда выигрывает против сухопутной, поскольку вынуждает противника вести безнадежную борьбу против ресурсов всего мира.

Такая война должна была носить геоэкономический характер.

Стратегия морской силы: управление пространством

Война на море сложнее сухопутного конфликта, потому красивых «учебных» примеров здесь почти нет. Прежде всего, такая война носит многоуровневый характер, и ее предпосылками являются развитая мировая торговля и выраженное господство на море одной державы.

Собственно, это и есть первый уровень стратегии. В отсутствие мировой торговли морская мощь бессмысленна и бесплодна. Суть дела состоит в том, что международная торговля во все эпохи носит преимущественно морской характер. Ни караваны «шелкового пути», ни современная авиация не способны справиться с объемом перемещаемых между странами грузов. Морские перевозки требуют избытка коммерческих судов. Эти суда приносят деньги и сами по себе (фрахт, торговая прибыль), и через формирование открытых экономик с высокой нормой прибыли.

Почти всегда львиная доля международных коммерческих перевозок выполняется судами, принадлежащими одной стране. В действительности, это и есть господство на море.

Страна, обладающая господством на море, может исключить своего противника из системы международной торговли. Если у него открытая экономика, это сразу приводит к разрушению кооперативных связей и промышленному кризису. Уровень жизни падает немедленно, военное производство – чуть позже. Страна проигрывает из-за открытости своей экономики, то есть прямой зависимости от международной торговли.

Если противник добился автаркии, то у него преобладают хозяйственные, а не экономические механизмы[1 - Экономика производит товары, продающиеся на рынке. Хозяйствование производит продукты, потребляемые территорией.]. В этом случае он проигрывает из-за нехватки ресурсов и меньшей эффективности закрытой экономики по сравнению с открытой. События развиваются медленнее, но в конечном итоге результат тот же: падение уровня жизни если не абсолютное, то относительное[2 - В СССР в 1970–1980-е годы абсолютный уровень жизни рос. Но у противника он рос гораздо быстрее, что, в конечном счете, привело к системному кризису советского общества.], и военное отставание.

Таким образом, первым уровнем морской стратегии является обеспечение положения мирового перевозчика, то есть создание преобладающего коммерческого флота.

Но у статуса «мирового перевозчика» есть свои минусы. Прежде всего, его экономика с неизбежностью избыточно открыта. Поэтому действия, направленные против его торговли (контрблокада, крейсерская война), создают непропорционально высокие риски.

Такие действия в мирное время являются пиратством, в военное – каперством. Здесь нужно заметить, что пиратство в тех или иных формах всегда является теневой стороной морской торговли.

До середины XIX столетия не было особой разницы между пиратскими кораблями и военными кораблями, предназначенными для ведения крейсерской войны, более того, пираты в военное время просто поступали на соответствующую службу, получали каперский патент и продолжали заниматься привычным делом уже на законном основании.

Понятно, что угроза морской торговле вынуждает мирового перевозчика ее защищать. Он строит собственный крейсерский флот. Причем требуется избыточность: нужно прикрыть все возможные направления действия неприятельских каперов. Великобритания в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, предполагала иметь в отдаленных водах не менее двенадцати станций со ста двадцатью крейсерами, на них базирующимися. Считалось, что это количество сможет защитить английское судоходство от немецких рейдеров, количество которых в море оценивалось, самое большое, в двадцать кораблей[3 - К началу войны Германия имела в своем распоряжении 38 крейсеров. Их одновременное использование в операциях против торговли было, разумеется, невозможно, поскольку на легкие крейсера возлагались также задачи прикрытия основных сил флота, разведки и т. д.].

Далее возможны варианты.

Действуя с позиции силы, «защитники торговли» уничтожают неприятельские рейдеры или оттесняют их с маршрутов океанской торговли. Господство на море полностью сохраняется.

Если сильнейшей стороне не удается достигнуть такого результата, приходится прикрывать торговые суда крейсерским сопровождением. Для этого нужно переходить к системе конвоев. Конвоирование резко снижает потребность в военных кораблях, но при этом падает трафик. Конвои формируются сравнительно медленно, и торговые суда вынуждены простаивать в портах, иногда месяцами, скорость конвоя меньше скорости самого медленного корабля, кроме того, грузы начинают поступать в порты назначения неритмично. Такое положение дел не подрывает господство на море, но ставит его под сомнение. Война теряет для мирового перевозчика всякое очарование.

При особо неблагоприятных обстоятельствах перевозчик оказывается не в состоянии защитить свои конвои. Тогда он теряет господство на море, что оборачивается национальной катастрофой.

Это – второй уровень морской стратегии: борьба «защитников торговли» с рейдерами, крейсерская война, блокада и контрблокада, попытка поставить позицию мирового перевозчика под сомнение.

Третий уровень связан с тем, что крейсера нуждаются в пунктах базирования.

Даже в эпоху парусного флота, когда пиратские суда могли месяцами действовать в открытом море, им требовался ремонт, пополнение запасов воды и пищи, пороха и ядер. Да и добычу нужно было где-то продавать. Иными словами, даже пиратство, не говоря уже о каперстве, предполагает поддержку со стороны некоторого государства или группы государств.

Такое государство всегда претендует на господство на море. Как правило, «страна-претендент» обладает вторым или третьим флотом в мире.

Поэтому мировой перевозчик не обязан гоняться по всем океанам планеты за неприятельскими рейдерами. Достаточно нейтрализовать флот претендента. Этого можно добиться либо за счет сухопутной войны, либо прямой атакой его военно-морских баз.

Как правило, страна, обладающая господством на море, не может иметь еще и сильную сухопутную армию. Нормальной является и периодически воспроизводится геополитическая структура, когда «перевозчик» сильнее на море, а «претендент» – на суше. Исключением служит моноцентрический мир, но подобная геополитическая конфигурация возникает даже не каждое тысячелетие и существует недолго.

Островное положение идеально для мирового перевозчика, поскольку страхует от немедленной атаки превосходящими наземными силами. Но даже и в этом случае необходим сильный союзник на континенте, услуги которого приходится тем или иным способом оплачивать.

Далее, мировой перевозчик должен быть постоянно готовым не только к рутинной крейсерской войне, но и к блокаде неприятельских портов и их последующей атаке.

Верно и обратное: блокада портов страны, владеющей морем, и, тем более, их успешная прямая атака сразу решает все проблемы морской войны для страны-претендента.

Таким образом, даже отдаленная перспектива возникновения крейсерской борьбы на коммуникациях создает оперативное напряжение между военно-морскими базами метрополий перевозчика и претендента.

Действия на коммуникациях требуют быстроходных кораблей с высокой автономностью. Их вооружение предназначено, прежде всего, против коммерческих кораблей, что предполагает скорострельные орудия сравнительно небольшого калибра. Защита должна выдерживать кратковременное боевое столкновение с кораблем подобного же класса. Понятно, что требования к рейдерам и «защитникам торговли» несколько различаются, но в обоих случаях речь идет об универсальных кораблях умеренного водоизмещения – крейсерах.

Для защиты базы можно использовать все, что угодно, например, устаревшие корабли. Но блокада баз и, тем более, их обстрел требуют линейного флота – самых больших, самых защищенных кораблей, обладающих самым мощным наступательным вооружением. И такие же корабли нужны, чтобы воспрепятствовать блокаде.

Третий уровень морской стратегии: исход крейсерской борьбы решает линейный флот. Причем в бою линейных сил стороне, владеющей морем, нужна только победа, в то время как ее противнику достаточно ничьей. Достаточно продемонстрировать способность устоять под ударами флота «мирового гегемона»[4 - В принципе, все вышеизложенное следует из пионерской работы А. Мэхэна «Влияние морской силы на историю», но четкие формулировки взаимных связок различных уровней борьбы на море, включая заключительную теорему, согласно которой в генеральном морском сражении линейных флотов сильнейшей стороне нужна только победа, в то время как слабейшей достаточно ничьей, принадлежит Р. Исмаилову («Флот и стратегия непрямых действий», в книге Б.Лиддел-Гарт «Энциклопедия военного искусства», «Стратегия непрямых действий», М., АСТ, 1999 г.)].

Уровни морской стратегии разделены в пространстве. Первый охватывает мировой океан, то есть всю землю или, по крайней мере, доступную Ойкумену. Второй может рассматриваться, как дискретный граф, включающий основные морские торговые пути и «особые точки» – ключевые коммерческие порты и военно-морские базы. Третий локален и ограничивается территорий метрополии и окружающими морями.

Предложенная схема носит общий характер и может быть использована для анализа действия морской силы при любых привходящих обстоятельствах. Принципиально важно, что страна-претендент сама обязана иметь коммерческий флот, какую-то долю в мировых перевозках и мировой торговле и, тем самым, некоторую открытость экономики. Но не чрезмерную: чтобы продержаться в критические годы, предшествующие войне, ей нужна автаркия. А это подразумевает преобладание на суше – иначе не создашь жизнеспособную замкнутую экономику.

Это – обязательный «расклад». Каждая конкретная ситуация добавляет свои особенности.

Троянская война. Полулегендарный конфликт между микенской Грецией и Хеттским государством, которому содействовали Египет и пунийцы (финикийцы). В годы, предшествующие войне, греческое морское пиратство подорвало финикийскую морскую торговлю. Далее в течение войны, растянувшейся на многие годы или десятилетия, сохранялся шаткий баланс: греки удерживали короткую коммуникационную линию в Эгейском море, атакуя своим полупиратским флотом ключевые точки финикийской морской торговли, то есть длинные коммуникационные линии Ойкумены. При этом греческий флот нес серьезные потери, и к концу войны он практически прекратил свое существование. Троянская война привела к разгрому Хеттской державы и поддерживающих ее малоазиатских городов, в том числе Трои. Но Микены не пережили этой победы: в последующие десятилетия страна была полностью опустошена дорийским вторжением и на столетия погрузилась во тьму.

Пелопонесская война. Спарта во главе Пелопонесского Союза неоспоримо преобладает на суше, Афины возглавляют Делосский Союз и господствуют на море. Армия Спарты может блокировать Афины с суши, но не способна овладеть городом или лишить его связи с морем. Флот Афин может блокировать Пелопонесс. Боевые действия продолжаются 27 лет, причем первый период войны не принес успеха ни той, ни другой стороне. Исход конфликта предрешило поражение Афин в Сиракузах, окончательную черту подвел разгром при Эгоспотамах, где стоящий на якоре афинский флот был уничтожен полностью. Война привела к истощению обоих противников, в конечном итоге гегемония в Греции перешла сначала к Фивам, а затем Македонии.

Пунические войны. Столкновение Рима и Карфагена за господство на Средиземном море. Для любителей военного искусства наиболее интересна Ганнибалова война, но решающий характер носила предшествующая ей первая пуническая война (264 – 241 гг. до н. э). Карфаген господствовал на море, Рим – на суше. Обе стороны правильно оценили значение Сицилии, «острова Деметры», житницы Средиземноморья и центра позиции, «особой точки» войны на море. Рим одержал победу, сумев в короткий срок выстроить флот по образцу выброшенной на берег карфагенской пентеры. Как правило, из подобных попыток ничего не получается: можно быстро построить корабли, но нельзя так же быстро воспитать опытных моряков. Однако римляне сумели «перенести на море тактику войны на суше», изобретя абордажный мостик. После этого экипаж римского корабля стал состоять из двух манипул. Морские бои у Милы, у мыса Экном, у Эгатских островов ознаменовали переход господства на море к Риму[5 - Здесь требуется уточнение. Абордажный ворон как корабельное вооружение, обладал значительными недостатками. Его использование снижало мореходность и остойчивость кораблей. Этим объясняются огромные потери римского флота в штормах. По мере улучшения подготовки своих моряков римляне начали отказываться от этого оружия, одинаково опасного и для своих кораблей, и для неприятельских. Всего за 23 года войны Рим потерял 700 кораблей, а Карфаген – 500. Так что, карфагеняне выиграли войну на море, но с минимальным преимуществом, причем генеральное сражение было ими проиграно.]. Результатом войны стало присоединение Сицилии к Риму, создание первой в истории мировой державы.

Борьба Англии и Испании. Длительный конфликт с неопределенными хронологическими рамками (начало XVI столетия – конец XVII столетия, основные события произошли между 1588 и 1659 годами). После открытия Америки Испания построила колоссальную колониальную империю, существование которой поддерживалось только господством на море. Отовсюду в метрополию идут корабли с очень дорогим грузом. Это приводит к распространению пиратства – прежде всего, в Карибском море. Со временем пираты начинают атаковать испанские одиночные военные корабли и даже нападать на конвои и защищенные военные поселения. «Береговое братство» формально не подчинялось никому, но значительная часть пиратских кораблей строилась в Англии и имела английские экипажи. Что же касается Ф. Дрейка (захват 30 тонн испанского серебра на Панамском перешейке, атака Вальпараисо, Виго, Санто-Доминго, Картахены, Сан-Августина, Кадиса), то он был подданным королевы и английским адмиралом. В 1588 году Испания попыталась примерно наказать Англию, но морское сражение у Гравелина, известное, как разгром Непобедимой Армады, закончилось с неопределенным результатом[6 - В ходе самого сражения потери сторон были незначительными. Но испанская эскадра, командующий которой герцог Медина-Сидония принял решение возвращаться домой кружным путем вокруг Британских островов, не успела укрыться в портах до начала осенних штормов, была рассеяна неблагоприятными ветрами, потеряла половину кораблей и 3/4 личного состава.], что предопределило распад Испанской колониальной империи и упадок Испании. Господство на море перешло к Англии.