Рассказы о людях. Люди вокруг нас, знаем ли мы их, замечаем ли?

***

В лагере тоже был трактор и не один. Бревна таскать вручную было бы невмоготу. Только детали воровать уже никто не решался.

Однажды начальник лагеря вызвал Семена к себе.

– Ну что, Семен, говорят мне, есть ты перестал. Может, хлеб прячешь, побег готовишь, а я не знаю?

– Нет, товарищ начальник.

– Ты садись, Семен. —В крепкой избе было тепло, самовар уютно напевал, из-за спины начальника внимательно смотрели портреты Сталина и наркома. -Дело я твое читал, срок у тебя небольшой, может, и по амнистии пойдешь какой. —он показал на самовар, -Вон, чаю налей, сахару положи. —От такого нельзя было отказаться.

– Так может, другие побег готовят? – продолжил начальник.

– Нет, товарищ начальник.

– Смотри, Семен, смотри… Чего ж ты есть-то перестал? —Говорил спокойно, расслабленно, а глаза смотрели жестко, -Я здесь как бы хозяин, ты у меня в гостях, выходит. Может, еда дорогому гостю не нравится?

– Нет, товарищ начальник, хорошая еда.

– Так в чем же дело, Семен? Так и помереть недолго.

– Умереть хочу, товарищ начальник.

Начальник откинулся на спинку стула, рассмеялся:

– Вот как! Умереть-то здесь легко. Выжить трудно. А с чего вдруг? Давай рассказывай, расстреливать-то я тебя не могу, а на охрану ты, уж пожалуйста, не кидайся – побьют только.

И рассказал Семен.

Письмо он домой написал сразу, но ответа не было, не было и еще на четыре письма. Потом не вытерпел и написал невесте. Конверт пришел через месяц.

Сердце заходилось, когда рвал он край и доставал письмо, расправлял на колене листок. И все больше останавливалось, когда вчитывался в короткое письмо:

«Не пиши мне больше, знать я тебя больше не хочу. Из-за глупости твоей посеять много не получилось и урожай большой собрать не вышло, а потому и зерна в колхозе было мало. Умерла мать твоя и брат мой, многим тяжело пришлось, Егора Петровича нашего арестовали за невыполнение. Не знаю как проживем сейчас, многие в город собираются на завод. В колхозе соседнем где твой трактор разобрали тебя тоже ненавидят потому ввел ты их трактористов в соблазн и арестовали у них троих под самый сев. Еле справились они. Забудь меня.

А мать твоя хотела на суд пойти, да отец не пустил. Сказал нечего на этого стервеца смотреть он теперь отрезанный ломоть.»

– Вот как… -начальник закурил, подул на спичку, -и что ты, из-за этого есть перестал?

– Я тут на харчах казенных, а они там с голоду мрут.

– Объедаешься, значит, -начальник хмыкнул, -растолстел, поди, в ватнике тесно.

Семен смолчал. Начальник стряхнул пепел в пепельницу.

– Тебя при следствии били?

– Лучше бы били, не так стыдно было бы.

– Сам, значит, все признал?

– Так и было все.

– И ты думаешь, что наказали тебя зря?

– Не знаю, суду видней.

Начальник встал из-за стола.

– Ты ведь, Семен, думаешь, наверно, что у нас страна богатая и все-все даром дает? Нет, Семен, у нас за все народ платит. Ты вон погулял, а твои колхозники теперь расплачиваются. Я ведь и впрямь твое дело читал. Тебя же никто на эту свадьбу не звал.

– Никто. —все теперь вспоминалось как дурной сон.

– А ты и полдела не сделал, как уже праздновать решил. —Начальник помолчал и продолжил: