Солдаты Великой Победы

Конечно же, в тот, освободительный, период Великой Отечественной войны наша пехота была уже не одна на поле боя. Горела фашистская броня под ударами наших орудий, гудели над головой залпы «Катюши», трещали в небе пулеметные очереди наших «Ястребков».

Но приходилось бойцам, и отстреливаться до последнего патрона, и отступать поспешно, и гранатами отбиваться, и в рукопашной схватке драться штыком да саперной лопатой. Приходилось, получив приказ на отход, бежать по чистому полю во всю прыть, пригибаться и петлять под вражеским огнем, заливаясь потом и хрипя легкими, валиться на дно окопов своих вторых эшелонов.

Три дня шли кровопролитные бои, и только 18 июля обстановка стабилизировалась. Контрнаступление противника выдохлось, и наши войска вновь перешли вперед.

А 20 июля части 183-й стрелковой дивизии вступили в бой с выходящими из Бродского котла разрозненными группами 14-й гренадерской дивизии СС «Галичина». Схватки были жаркими и беспощадными. Эсэсовцы сражались крепко, умело, насмерть. Странно и жутко было Николаю Бачинскому слышать на поле боя, как гитлеровские солдаты, одетые в черную форму, отдают команды, кричат и ругаются на родном ему украинском языке, как жалобно стонут и плачут на этом же языке раненные и умирающие враги.

Началось преследование разгромленного и отступающего противника.

25 июля полки 183-й стрелковой дивизии завязали бои в кварталах южной части города Львова, заняли Знесенье и окружили немцев в районе Высокого Замка.

Преодолевать в уличных боях сопротивление озверевшего врага – дело нелегкое. Ливень свинца хлестал из каждого окна, выкашивая ряды наших солдат, рушились стены домов, хороня под развалинами штурмовые группы, кирпичная пыль забивала легкие, удушая раненых. Но надо было продвигаться вперед. И красноармеец Николай Бачинский вместе со своими товарищами-однополчанами шел в атаку сквозь огонь и смерть.

В те дни за освобождение древнего украинского города от немецко-фашистских захватчиков плечом к плечу с солдатами Красной Армии доблестно сражались бойцы семитысячной группировки Армии Крайовой под командованием полковника Владислова Филипковского. А 14-й уланский полк даже получил благодарность от советского командования. К несчастью крепкое боевое братство оказалось недолгим. Вмешалась политика – будь она неладна.

27-го июля Львов был полностью очищен от гитлеровцев. Дивизия вышла к предгорьям Карпат. Там наступление советских войск приостановилось.

8 сентября началась Карпатско-Дуклинская наступательная операция. Советские войска спешили на помощь словацким антифашистам, поднявшим накануне национальное восстание за освобождение своей страны от гитлеровской оккупации. Однако немецкие и венгерские части встретили наше наступление упорной обороной и яростными контратаками. Условия горной местности позволяли им создать сильные укрепленные позиции. Бои приняли затяжной и ожесточенный характер. Приходилось рядовому Николаю Бачинскому, как и каждому бойцу дивизии, раз за разом подниматься в атаку, кричать «Ура», стрелять, карабкаться под бешенным огнем противника по отвесным кручам, срываться с отчаянной руганью вниз, окапываться под ливнем пуль, дожидаться темноты и вжимаясь в землю отползать к своим окопам. Так каждый день.

И только 6 октября 1944 года полки 183 стрелковой дивизии совместно с частями 1-го Чехословацкого корпуса генерала Людвига Свободы, наконец-то преодолев упорное сопротивление фашистских войск, штурмом взяли сильно укрепленные позиции Дукельского перевала и вступили на территорию Чехословакии, Началось освобождение страны от немецкой оккупации.

До окончания войны было все ещё далеко.

В декабре 1944 года 38-я армия, включая в себя 183-ю стрелковую дивизию, была передана 4-му Украинскому фронту. Тяжелые и кровопролитные бои велись снежной и морозной зимой в сложных условиях горной местности при упорном и ожесточенном сопротивлении противника. Наши войска продвигались медленно, несли большие потери. Но каждый новый день, каждый шаг советского солдата приближал окончание войны.

О жителях западной части Украины Маршал Советского Союза К. С. Москаленко вспоминал:

«Пополнение дивизий, входящих в состав 38-й армии с весны 1944 года состояло в значительной степени из местных уроженцев. Численность их у нас составляла многие десятки тысяч человек. И каждый из них, как и все советские люди, ненавидел фашистов, сражался с ними геройски, самоотверженно, не щадя жизни во имя освобождения родной земли. Они составляли неотделимую частицу нашей армии и позднее, при героическом штурме Карпат и освобождении польской и чехословацкой территорий».

(К. С. Москаленко. «На юго-западном направлении». Москва. Воениздат. 1979).

Великую Победу красноармеец Николай Адольфович Бачинский встретил в освобожденной от фашистов Праге. Домой вернулся с боевыми наградами на груди, прихрамывая на раненую ногу, опираясь на трость.

А 6 апреля 1975 года он был вновь удостоен правительственной награды – Ордена Отечественной войны II степени.

Не забудем.

Смотров

Иван Исаевич

Был у отца моего в юности друг закадычный, Сашка Смотров. Жили они в самом сердце России, на Курской земле, в селе Преображенье, на берегу малой речки Чернавы. Дома их стояли через улицу, один напротив другого. Семьи дружили.

Родились они оба в 1928-м году, в том самом году, когда в нашей стране стартовала первая советская пятилетка.

В голодные тридцатые годы, в младенчестве далеком, вместе хлебали они кашку пшенную, жидкую да постную, из общего котла крестьянской коммуны.

Повзрослев, носили домашние харчи отцам своим в поле колхозное, водили коней в ночное, вершами ловили рыбу в речке, ныряли за раками, собирали свежие яйца в грачиных гнездах.

В грозном сорок первом году, под пятой гитлеровской оккупации, по ночам в заброшенном сарае, отчищали от ржавчины и пороховой гари оружие, собранное тайком в брошенных окопах. Диверсию лютую врагу готовили. Да не случилось подвиг совершить. Не успели ребята. Наши красные конники морозной ночью село отбили.

Радостно встечали мальчишки Красную Армию, армию—освободительницу.

После, вместо мужиков, ушедших на фронт, работали парнишки сверх всяческих сил на колхозных полях, вплоть до самой Великой Победы. Работали истово, от зари до зари, до хрипоты в легких, до дрожи в коленях. Вырабатывали по две, по три взрослых нормы. Стране был нужен хлеб.

Все для фронта, все для победы.

Попутно учились в скромной сельской школе, науки сложные познавая ревностно.

Зимними вьюжными вечерами, по давнему обычаю, да по безмолвному согласию строгих родителей, в избе у доброй бабульки старой, безмужней да бездетной, на полу, сеном густо усланным, валились скопом на ночевку безгрешную парнишки да девчата молодые. Ребята свои овчины в ряд стелили, а девичьими полушубками все вместе укрывались. Шептались, дышали жарко, прижимались, обнимались, тайком целовались, смеялись и фыркали, влюблялись.

Победу Великую ликовали вместе со всей страной. Гуляли всем селом с гармошками веселыми, с ядреной самогонкой, со слезами горькими, с частушками отчаянными. Закусывали первач луком молодым стрельчатым, да капустой прошлогодней квашенной. Парням в тот год исполнилось по семнадцать лет. Взрослые уже.

После войны, достигнув призывного возраста и выполняя приказ грозного военкома, вдвоем на крыше вагона-теплушки добирались друзья до города Житомира, где оба были зачислены в военное артиллерийское училище.

После, уже в пятидесятые годы, став офицерами, они вместе служили в рядах Советской Армии на берегах Черного моря, в славном городе Севастополе. А затем служебная забота разнесла их врозь по просторам нашей Великой Родины.

И у отца моего и у его друга были старшие братья, которые в свое время геройски и яростно сражались на фронтах Великой Отечественной войны. Сражались они страшно, кроваво, беспощадно.

Речь пойдет о старшем брате Александра – Иване Исаевиче Смотровом, родившемся лишь на четыре года раньше брата Сашки в 1924 году.

В первые военные годы Иван работал в колхозе не хуже других. Он и в оккупации проявил себя достойно, сапоги оккупантам не лизал, в глаза заискивающе не заглядывал. В 1942 году, когда парню исполнилось восемнадцать лет, он был призван на службу в Красную Армию.

22 февраля 1942 красноармеец Смотров Иван Исаевич принял воинскую присягу и был отправлен в учебную часть на курсы противотанкистов-бронебойщиков.

Вдалеке от тяжелых битв, в глубоком тылу, в заснеженном и промороженном гарнизоне, познавал вчерашний деревенский парень грозную военную науку. Учили бойцов всерьёз и на совесть. Учили беречь и содержать оружие. Учили стрелять и окапываться. Учили долгим и тяжелым переходам. Учили различать вражеские танки. Учили не бояться рева моторов и лязга гусениц прямо перед окопом, прямо в лицо.

Горький, огненный и кровавый 1941-й год стал для нас тяжелой наукой. Зачастую стальным механизированным клиньям вермахта противостояла лишь наша героическая пехота. Выявилась её огневая слабость на поле боя в борьбе с вражеской бронетехникой. Малочисленная противотанковая артиллерия на конной тяге не везде и не всегда поспевала. А кустарные связки гранат и бутылки с горючей смесью в применении своем требовали от рядового бойца неслыханного героизма и отчаянного самопожертвования. И красноармейцу на передовой край как не хватало противотанкового оружия ближнего боя.

По приказу Ставки Верховного Главнокомандования советскими конструкторами спешно были разработаны, пущены в производство и направлены на фронт противотанковые ружья.

Самым массовым и эффективным изделием данного типа было противотанковое ружьё системы Дегтярева – ПТРД. Ружьё имело калибр 14,5 мм, массу 17,3 килограмм, длину 2 метра. Вес одного патрона составлял 200 грамм. Ружье отличалось большой дульной энергией пули, которая обеспечивала пробиваемость брони толщиной до 30 миллиметров на дальности стрельбы до 400 метров. Ружье было однозарядным, то есть после каждого выстрела нужно было вручную вставлять очередной патрон в приемник и досылать его в патронник. Боевой расчет, состоящий из двух бойцов, мог и должен был произвести до восьми выстрелов в минуту.

Безусловно, оружие было грозное. И создавали его люди талантливые, беззаветно преданные делу, грамотные. И надежды на него были немалые. Дела предстояли серьезные, кровавые, бессмертные.

Бойцов учили со всем старанием. Отбирали в бронебойщики солдат тщательно, самых способных, самых достойных, сильных и духом, и телом.

Ведь одно дело пробить из ПТР на учебном полигоне тридцати миллиметровый броневой лист.

Совсем другое дело подбить в бою, на вздыбленном поле, мчащийся на тебя в реве моторов, в клубах дыма и пыли вражеский танк. А он ведь не просто прет на тебя всей своей массой, он поливает пехоту из пулеметов и рушит пушечным огнем блиндажи да огневые точки. Мало ведь попасть в этот танк. Мало в нем и броню пробить. Надо так подстроить свой выстрел, что бы танк дернулся судорожно и застыл намертво грудой чадящего железа.

Вот и заучивали бойцы слова: «Бей по смотровым щелям», «Бей по топливным бакам», «Бей по ведущим каткам гусеницы».

Ну а если, солдат, от выстрелов твоих толку не случилось, то бери гранату, а лучше две, в каждую руку по одной, и ползи навстречу броне и огню. Потому что танк этот на твоей совести. Не остановишь ты его, пойдет он давить гусеницами нашу пехоту, рванет в тылы, к медсанбату, к девушкам-связисткам, к обозникам и кухням. И даже мертвый, раздавленный стальными траками, перемешенный трепещущей плотью с землей, ты будешь виноват перед теми людьми за то, что с ними случится.

Бойцам-бронебойщикам настойчиво разъясняли и внушали:

«Основное требование тактического применения противотанкового ружья – маневренность во всех случаях боя. Легкость ружья, удобство переноски, несложное оборудование огневых позиций, возможность в качестве укрытия использовать естественные преграды – всё это вместе делает расчёт противотанкового ружья неуязвимым».