Рюммери

– Не знаю, у богачей разве кости другие?

– А много у него было друзей?

Рюмси снова пожала плечами.

– Принес ли он какую-нибудь пользу деревне?

– Без понятия. Обычный скелет, хоть и первый, что я увидела.

– Обычный скелет, который не говорит нам ничего. Хороший или плохой, богатый или бедный… Все мы умрем, превратившись в кости. Так не лучше ли заниматься тем, о чем мечтаешь? Ведь жизнь одна.

– А кормить меня тоже мечта будет?

– А чем бы ты хотела заниматься, если бы не нужно было переживать о том, на что жить?

Девочка немного покраснела:

– Я бы хотела рисовать карты. Как ту, что мы рисовали.

– Карты местности, – он улыбнулся. – Если ты что-то действительно любишь, то обязательно достигнешь успеха в любимом деле. И о том, что поесть, точно не будешь переживать.

– Правда? – Рюмси радостно улыбнулась. В конце концов, как любит повторять Брэкки: жить становится гораздо проще, если хоть немного верить в чудеса.

– За хорошую карту купцы и богатые путешественники заплатят тебе столько, что некоторые в Счастливчиках за всю жизнь не заработают. Открою тайну: я всегда мечтал исследовать все подряд. Страны, города, разных животных… людей.

– Так и знала, что ты не ради лечения исследуешь труп.

– Нет. Но это не отменяет того факта, что я смогу приносить пользу людям. Кошка тоже не очень-то заботится о сохранности зерна и ловит мышей исключительно для своей выгоды, но, поймав мышь, она помогает и людям.

Он почесал подбородок и помрачнел.

– Этого не следует говорить ребенку, но ты умна… чересчур для своих лет. Я не говорю тебе делать что вздумается, но считаю, что черти правы со своим взглядом на жизненные ценности. Нужно делать то, к чему лежит душа, ибо мы не знаем, куда приведут наши дела. К примеру, твои карты помогут путникам, но они могут попасть и к плохим людям, которые пройдут туда, куда без карты не добрались бы. Спасая утопающего ребенка, мы не знаем, кем он вырастет.

Рюмси удивилась, уже в который раз. Отец иногда говорил, что мужик скорее поверит своей бабе, у которой дети на соседа похожи, чем черту. Она не совсем понимала эту поговорку, но суть уловила и поразилась тому, что староста ценил мудрость чертей.

– Что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что если мы не знаем, к чему приведут наши поступки, то не лучше ли наслаждаться жизнью, не думая о последствиях? Понимаешь меня?

– Понимаю.

Он кивнул:

– Пошли уже наверх, а то еще простудишься.

Но Рюмси уставилась на одну из стен, рассматривая ее странную поверхность. Присмотревшись внимательнее, она сообразила, что на стене что-то нарисовано. Внезапно рядом раздался какой-то звук.

– А там у тебя что? – заинтересовалась девочка, когда одна из посудин на стеллаже снова дрогнула. Там в мутной стеклянной банке находилось какое-то существо.

– Взгляни, если хочешь.

Староста поднес факел к стеллажу и осторожно отодвинул крышку. Оранжевый свет залил мебель целиком, изгнав тени даже из дальних углов. Рюмси, осмелев, подошла поближе. Существо внутри, сильно напоминавшее крысу, подняло рыльце и принюхалось. У него совсем не было туловища, вместо этого из головы росло несколько отростков, походивших на облезлые хвосты.

– Зачем оно тебе? И что это вообще такое?

– Я бы и сам хотел знать. Оно похоже на песчаного марионеточника, хоть они и водятся только в гробницах Аакона.

– А где ты его нашел?

– Нашел не я, а Недовольный Дарелл. Знаешь его?

Недовольного Дарелла знали все. Рюмси кивнула. Староста продолжил:

– Он уверял, что нашел это возле Вечного Леса. И меня терзают смутные сомнения, прав ли я.

– Насчет чего?

– В Лесу обитает множество разных тварей, которые по какой-то причине не покидают его, за редкими исключениями, – староста кивнул на посудину с тварью. – Я склонен думать, что кто-то намеренно населил Вечный Лес всевозможными монстрами из разных стран только для того, чтоб никто не смог туда проникнуть. И окутал Лес какой-то магией, чтоб твари обитали лишь внутри и не покидали его.

– Разве Лес не появился… ну… сам по себе?

– Случайно вырос лес с деревьями, которые нигде больше не растут, и населенный смертоносными тварями, не способными его покинуть? Рюммери, да над ним даже птицы не летают. Лес явно создан, чтоб туда никто не вошел, словно внутри него тайны, знать которые запрещено. Вырос сам по себе? С таким же успехом можно наткнуться на деревянный забор и утверждать, будто деревья сами попадали друг на друга, а гвозди принес и вонзил ветер.

– Но этот твой… марионеточник как-то выбрался. Как и монстр, что того бедолагу на дерево загнал.

– Верно. Но это детеныш. Возможно, сила, которая сдерживает тварей внутри, меньше влияет на их отпрысков, – староста закрыл крышку и задвинул посудину обратно. – Пойдем.

Они вышли из подвала, за что Рюмси была благодарна.

– А ты встречал чертей? – спросила она.

– Несколько раз.

– Ух ты, расскажи о них!

Свинопас посмотрел на Рюмси. Как всегда, доброжелательно, но с хитрецой в глазах.

– В другой раз, – ответил он и с особой осторожностью достал с полки шкафа свиток пергамента. Неспешно развернув его, староста повернул лист лицевой стороной к Рюмси. На пергаменте красовалось изображение деревни Счастливчики. Рисунки выглядели намного лучше, чем в последний раз, староста детальнее все разрисовал и украсил.

– Какая же она красивая! – проговорила Рюмси.

Староста, опустив взгляд, едва заметно улыбнулся – несомненно, радуясь ее восхищению.

– Первая моя карта, но она и твоя тоже, Рюммери. Ты и вправду мне очень помогла, – он протянул ей перо все с той же усмешкой на лице. – Видишь мое имя? Впиши рядом свое. Ведь это – наша карта.

Рюмси дрожащими руками приняла перо. Под его легкий скрип на пергаменте появилось и ее имя.

Это был лучший день в жизни Рюмси.