Протокол Тишины

Глава 1

Иван стоял перед выходом из аэропорта имени Кеннеди, щурясь от холодного нью-йоркского ветра. Небо нависало тяжёлой серой плитой, словно хотело придавить его к асфальту. Последний отрезок пятнадцатичасового перелёта измотал окончательно, но внутри пульсировало нервное возбуждение – он наконец оказался за океаном, вдали от всего, что хотел забыть.

Взгляд зацепился за глянцево-чёрный автомобиль с тонированными стёклами. Робототакси ждало его, как и было обещано. Иван приблизился, проводя ладонью по холодному боку машины. Лаконичный электронный голос поприветствовал его по имени, предлагая занять место пассажира.

«Машина с возможностью отключения автопилота, как я просил?» – Иван постучал по крыше, словно проверяя на прочность.

«Подтверждаю. Функция ручного управления активирована по вашему запросу. Передняя панель трансформируется в классическую систему управления».

Иван усмехнулся. Первая маленькая победа на американской земле. Он скользнул на водительское сиденье, ощущая под пальцами приятную прохладу кожаной обивки. Руль выдвинулся из приборной панели плавным движением, педали поднялись из пола.

«Режим гоночного разгона доступен по двойному нажатию на акселератор», – проинформировала система.

Выехав на трассу, Иван глубоко вдохнул и дважды вдавил педаль газа. Машина рванула вперёд, вжимая его в сиденье. Ноль-сто за две секунды. Мир за окном размылся. На мгновение ему показалось, что он смог оторваться не только от асфальта, но и от прошлого.

Но холодный расчёт возвращал его к реальности. Он приехал сюда не за острыми ощущениями. Не для того, чтобы восхищаться архитектурой Манхэттена, возникающего на горизонте. Он здесь ради денег – больших денег, которые ему предложили в «Заслоне». И ради возможности забыть. Стереть из памяти карие глаза, пахнущие лавандой волосы, звонкий смех Алёны.

Иван сбросил скорость, возвращаясь в реальность. Пальцы стиснули руль до побелевших костяшек. Нью-Йорк должен стать новой точкой отсчёта. Новым началом. Даже если это начало выстроено на пепелище сгоревшего прошлого.

Когда дорога превратилась в лабиринт манхэттенских улиц, Иван нехотя отпустил руль, позволяя автопилоту взять управление на себя. Машина плавно скользила между потоками транспорта, подчиняясь невидимому дирижёру городского движения.

– Маршрут до офиса «Заслон» займёт восемь минут при текущей загруженности дорог, – сообщил искусственный интеллект.

Иван молча кивнул, разглядывая каменные джунгли за окном. Небоскрёбы тянулись к небу, словно соревнуясь в высоте и дерзости архитектурных решений. Среди них вскоре показалось здание, к которому направлялось такси – стеклянный монолит, отражающий облака и соседние строения. Здание выглядело как технологический призрак, надменно возвышающийся над суетой улиц.

Машина остановилась у входа. Иван расплатился, подхватил свой чемодан и вошёл в просторный холл. Внутри царила атмосфера стерильной эффективности – минималистичный дизайн, приглушённые тона, безупречно чистые поверхности. Люди двигались целенаправленно, почти не разговаривая.

– Мистер Мелихов? – раздался женский голос. – Добро пожаловать в «Заслон».

Перед ним стояла стройная женщина лет тридцати, с собранными в тугой пучок волосами и профессиональной улыбкой на лице. Её взгляд казался одновременно приветливым и оценивающим.

– Я Джоан Кларк, менеджер по адаптации иностранных специалистов.

Иван протянул руку, внимательно разглядывая собеседницу. Под маской корпоративной доброжелательности он пытался разглядеть настоящего человека.

– Откуда вы приехали? – неожиданно спросила она на русском с заметным акцентом.

– Из «Заслона», – ответил Иван, удивлённый её знанием языка.

Джоан широко улыбнулась.

– Из-за слона? – переспросила она, делая вид, что не расслышала. – Какого слона?

Уголки губ Ивана дрогнули в намёке на улыбку. Он оценил попытку разрядить атмосферу, хотя шутка была откровенно слабой.

– Да, точно, я прямиком из московского зоопарка, – парировал он. – Работал там смотрителем слонов, но решил сменить профиль.

Джоан рассмеялась, и в её глазах мелькнуло что-то искреннее, выбивающееся из общей корпоративной атмосферы.

Джоан повела Ивана по длинному коридору, стены которого были оформлены в серо-голубых тонах. Освещение было ровным, без теней – будто специально созданным, чтобы не отвлекать сотрудников от работы.

– Перед началом сотрудничества нам необходимо оформить несколько документов, – произнесла Джоан, открывая дверь в небольшую переговорную. – Стандартная процедура.

В комнате их ждал стол из тёмного дерева, несколько стульев и планшет с уже открытыми документами. Иван сел, взяв в руки устройство. На экране светилось название первого документа: «Соглашение о неразглашении».

– Сорок три страницы? – Иван приподнял брови. – Что тут можно написать на сорока трёх страницах?

– Юристы, – Джоан пожала плечами. – Они бы и «Войну и мир» переписали, добавив туда пункты об ответственности сторон.

Иван быстро пролистал документ, задерживаясь на ключевых моментах. Стандартное NDA, хотя и с необычно жёсткими штрафами. Он поставил цифровую подпись.

Следующим было «Согласие на биометрическую идентификацию».

– Отпечатки пальцев, сетчатка глаза, голосовой профиль, – перечислял Иван, скользя взглядом по пунктам. – Анализ походки? Серьёзно?

– Безопасность прежде всего, – ответила Джоан без тени улыбки. – У нас работают лучшие умы планеты над проектами, которые могут изменить будущее человечества.

Иван подписал и этот документ, мысленно отметив, что уровень паранойи здесь зашкаливает даже по меркам российских оборонных предприятий.

Третий документ заставил его замереть. «Соглашение о недопустимости использования сарказма в переговорах с партнёрами и клиентами компании».

– Это последняя – шутка? – Иван поднял глаза на Джоан.

Её лицо оставалось непроницаемым. Ни один мускул не дрогнул, взгляд был пустым и профессионально отстранённым.

Иван выдержал паузу, ожидая, что она не выдержит и улыбнётся. Но Джоан продолжала смотреть на него всё с тем же каменным выражением лица.

Значит, будет весело, – подумал Иван, ставя подпись под документом, запрещающим ему быть собой.

Джоан проводила Ивана через несколько уровней охраны. Каждый раз двери открывались после сканирования их биометрических данных – отпечатки, сетчатка, распознавание лица. С каждым новым барьером коридоры становились уже, освещение – тусклее, а ощущение секретности – плотнее.

– Добро пожаловать в сердце нашей исследовательской программы, – произнесла Джоан, когда последняя дверь с шипением отъехала в сторону.

Перед ними открылась просторная лаборатория с высокими потолками. Десятки людей в белых халатах двигались между рабочими станциями, голографическими проекторами и стендами с прототипами. В центре помещения возвышалась трёхмерная проекция какого-то аппарата, вокруг которой столпились несколько человек.

– Это доктор Рамирес, руководитель проекта, – Джоан указала на высокого седеющего мужчину с острыми чертами лица. – Он ждёт вас.

Рамирес оторвался от голограммы и направился к ним, протягивая руку.

– Мелихов! Наконец-то. Ваша репутация опередила вас.

Иван пожал руку, ощутив сильное, но не демонстративное рукопожатие.

– Идёмте, – Рамирес повёл их к центральному столу. – Мы хотим показать вам то, над чем работаем последние три года.

Голографическая проекция увеличилась, демонстрируя детализированную модель капсулы обтекаемой формы с ракетным двигателем.

– Проект «Капсула», – с гордостью объявил Рамирес. – Одноместная суборбитальная система, способная доставить человека из Нью-Йорка в Москву за тридцать минут.

Иван медленно обошёл вокруг проекции, изучая каждую деталь. Остальные инженеры и учёные наблюдали за ним с нескрываемым любопытством.

– Потрясающе, – произнёс один из них. – Представляете масштаб? Межконтинентальное путешествие быстрее, чем поездка на метро через весь город!

– Мы рассчитываем, что это произведёт революцию в транспортной системе, – добавил другой. – Первая в мире персональная ракета.

Иван продолжал молча изучать проекцию. Его лицо оставалось непроницаемым, только глаза двигались, анализируя каждую деталь конструкции. Инженеры переглянулись. Рамирес нахмурился.

– Что вы думаете, Мелихов? – спросил он наконец.

Иван поднял взгляд от проекции и спокойно спросил:

– А как она будет тормозить?

В лаборатории воцарилась тишина. Рамирес открыл рот, но не произнёс ни слова. Инженеры застыли, глядя друг на друга.

– Именно поэтому вы здесь, доктор Мелихов, – после неловкой паузы произнёс Рамирес, проводя рукой по воротнику рубашки. – Мы… столкнулись с некоторыми техническими сложностями в системе торможения. Наши инженеры предложили несколько решений, но все они либо слишком громоздкие, либо недостаточно надёжные. Мы надеемся, что ваш нестандартный подход и опыт работы с нелинейными системами помогут нам найти элегантное решение этой проблемы.

Иван ещё несколько минут рассматривал голограмму, мысленно перебирая возможные решения проблемы торможения. Инженеры вокруг начали негромко переговариваться, возвращаясь к своим рабочим местам. Джоан тактично отошла в сторону, давая Рамиресу возможность обсудить с новым специалистом детали проекта.

Внезапно двери лаборатории бесшумно разъехались, и в помещение вошёл высокий мужчина лет пятидесяти в простом сером свитере и джинсах. Ни охраны, ни помощников – он появился один, словно обычный сотрудник, зашедший поинтересоваться ходом работ. Но реакция присутствующих выдала его статус мгновенно: разговоры стихли, спины выпрямились, а Рамирес оторвался от консоли и двинулся навстречу вошедшему.

Мужчина, однако, жестом остановил Рамиреса и направился прямиком к Ивану. Его походка была лёгкой и уверенной, а на лице играла открытая улыбка, лишённая показной вежливости.

– Здравствуйте, Иван Александрович, – произнёс он на чистом русском с едва заметным акцентом. – Рад наконец познакомиться лично. Я Ричард Блейк.

Иван не смог скрыть удивления. Брови поползли вверх, а на лице отразилось неподдельное изумление. Блейк – миллиардер, основатель «Глобал скай» и главный инвестор проекта «Капсула» – не только знал его отчество, но и говорил на русском без переводчика. Это было неожиданно – один из богатейших людей планеты, технологический визионер, чьё имя не сходило с обложек деловых журналов, обратился к нему так, словно они были давними знакомыми. Иван слышал, конечно, что Блейк славится своим умением находить общий язык с людьми разных культур, но такой уровень внимания к деталям впечатлял. Особенно учитывая, что русский язык вряд ли был в списке повседневных приоритетов человека, чьи технологические империи простирались по всему миру.

– Не ожидали? – Блейк улыбнулся ещё шире, протягивая руку. – Я изучал русский в университете. Всегда считал, что лучший способ понять чужую культуру – это выучить язык.

Рукопожатие Блейка было крепким, но не демонстративным – просто уверенное прикосновение человека, привыкшего брать на себя ответственность.

– Впечатлён, – честно признался Иван. – Не каждый день встречаю американцев, говорящих по-русски без акцента из фильмов про шпионов времён холодной войны.

Блейк рассмеялся – искренне, без малейшего намёка на снисходительность.

– Я слышал, вы уже нашли нашу ахиллесову пяту, – он кивнул в сторону голограммы. – Проблема торможения. Сорок лучших инженеров бьются над ней шесть месяцев, а вам хватило пяти минут, чтобы указать на неё.

Иван ощутил странное чувство. В словах Блейка не было ни сарказма, ни упрёка – только неподдельный интерес и какая-то почти детская радость от встречи с человеком, способным увидеть то, что другие пропустили.

– Я не знаю решения, – честно признался Иван. – Пока что.

– Но вы его найдёте, – в голосе Блейка звучала абсолютная уверенность. – Именно поэтому вы здесь.

Блейк повёл Ивана в сторону небольшой переговорной комнаты, расположенной в углу лаборатории. Стеклянные стены создавали иллюзию открытости, но стоило им войти внутрь, как стекло моментально затемнилось, обеспечивая полную приватность. Рамирес и остальные инженеры остались снаружи, понимая, что их присутствие не требуется.

– Знаете, Иван, – Блейк опустился в кресло, жестом приглашая Мелихова сделать то же самое, – я всегда считал, что самые большие проблемы человечества – это не войны или бедность. Это барьеры.

Он сделал паузу, словно давая собеседнику возможность осмыслить сказанное.

– Барьеры языка, культуры, расстояния… и времени. Особенно времени. Мы живём в мире, где информация преодолевает планету за миллисекунды, но физическое перемещение всё ещё занимает часы и дни.

Иван внимательно слушал, отмечая странное сочетание делового прагматизма и почти поэтической возвышенности в словах миллиардера.

– Моя цель – соединить мир, – продолжил Блейк, подавшись вперёд. – Убрать время как барьер. Представьте мир, где расстояние между Нью-Йорком и Москвой – это не одиннадцать часов полёта, а тридцать минут. Где деловая встреча на другом конце света – это не вопрос планирования на неделю вперёд, а вопрос получаса.

Иван кивнул, но внутри шевельнулось странное чувство. А разве не любовь должна этим заниматься? – мелькнула непрошеная мысль. Соединять, сближать, преодолевать барьеры? Образ Алёны на мгновение всплыл в памяти, но он тут же отогнал его.

– Проект окупится практически сразу, – продолжил Блейк, не заметив мимолётного изменения в выражении лица собеседника. – Путешествие будет стоить дешевле, чем полёт на частном самолёте, при этом мы сократим время в двадцать раз. И что особенно важно – это намного лучше для экологии. Никаких тонн углекислого газа, выбрасываемых в атмосферу.

– Звучит убедительно, – ответил Иван, хотя в глубине души лёгкий скепсис никуда не делся. Он слишком хорошо знал, как самые благие намерения могут обернуться неожиданными последствиями. Особенно когда речь идёт о технологиях такого масштаба.

– Но главное – это время, – Блейк произнёс это с особенным акцентом, словно время было для него чем-то личным, почти священным. – Мы подарим людям время. Самый ценный ресурс на земле.

Через два часа после встречи с Блейком Иван уже сидел в просторном конференц-зале на тридцать втором этаже. Панорамные окна открывали захватывающий вид на Манхэттен, но никто из присутствующих не обращал внимания на городской пейзаж. Все взгляды были прикованы к большому голографическому экрану, где сменяли друг друга технические схемы и расчёты.

Инженерная команда состояла из восьми человек – молодых, энергичных специалистов с идеальной осанкой и уверенными движениями. Они по очереди выходили к экрану, представляя свои части проекта. Каждый говорил чётко, без лишних слов, как будто все они прошли один и тот же тренинг по презентациям.

– Система запуска оптимизирована для минимизации перегрузок, – докладывал худощавый инженер с короткой стрижкой, демонстрируя анимацию взлёта капсулы. – Мы используем многоступенчатое ускорение, чтобы сделать процесс максимально комфортным для пассажира.

Иван внимательно следил за презентацией, изредка делая пометки в электронном блокноте. Его лицо оставалось непроницаемым, но внутри нарастало смутное беспокойство. Что-то в этих безупречных расчётах и глянцевых анимациях казалось ему оторванным от реальности.

– Траектория полёта рассчитана с учётом оптимального расхода топлива, – продолжал другой инженер, азиат с аккуратно уложенными волосами. – Наш алгоритм постоянно корректирует курс, учитывая атмосферные условия и магнитные аномалии.

Слайды сменялись один за другим. Графики, диаграммы, уравнения. Всё выглядело безупречно, каждая деталь была продумана. По крайней мере, на экране.

Наконец, очередь дошла до системы торможения – той самой проблемы, которую Иван выявил с первого взгляда. Высокая женщина с рыжими волосами, собранными в хвост, уверенно вышла к экрану.

– Для решения проблемы торможения мы разработали систему воздушного сопротивления с изменяемой геометрией, – она продемонстрировала, как капсула трансформируется при входе в плотные слои атмосферы. – Наши расчёты показывают, что это позволит снизить скорость до приемлемой для финального этапа посадки.

Иван наконец не выдержал и прервал презентацию.

– На бумаге красиво, но так не полетит.

В конференц-зале воцарилась абсолютная тишина. Инженеры переглянулись, а докладчица замерла с открытым ртом. Иван почувствовал, как воздух в помещении словно сгустился.

– Он всегда такой? – шепнул один из инженеров своему коллеге, явно не рассчитывая, что Иван поймёт.

– Нет, обычно я более дипломатичен, – ответил Иван по-английски, заставив инженера вздрогнуть от неожиданности. – Но система с изменяемой геометрией не решит проблему торможения при тех скоростях, о которых мы говорим. Это как пытаться остановить поезд, выставив руку в окно.

Рыжеволосая женщина, представившаяся как доктор Нгуен, прищурилась.

– Доктор Мелихов, мы провели десятки симуляций…

– Симуляции основаны на моделях, – перебил Иван. – А модели хороши ровно настолько, насколько точны их допущения. Вы учли эффект Шрамма при входе в атмосферу?

В комнате повисла тишина. Рамирес, сидевший в углу, заинтересованно подался вперёд.

– Эффект Шрамма считается теоретическим, – наконец произнесла доктор Нгуен. – Нет экспериментальных данных…

– Потому что никто не пытался тормозить объект, движущийся с такой скоростью, в верхних слоях атмосферы, – закончил за неё Иван. – Но если вы ошибаетесь, ваша капсула превратится в метеорит.

Рамирес объявил перерыв, когда напряжение в комнате достигло критической точки. Инженеры разбрелись по конференц-залу, собираясь небольшими группами и негромко переговариваясь. Иван направился к столику с кофе, чувствуя на себе взгляды коллег – смесь раздражения, любопытства и, возможно, уважения.

Он как раз добавлял сахар в чашку, когда к нему подошёл молодой инженер с азиатской внешностью.

–Добрый день, – обратился он к Ивану с дружелюбной улыбкой. – Заслон… is that something about elephants? Что-то про слонов, верно?

Иван поднял взгляд от чашки и, не моргнув глазом, ответил:

– Если вы слон – мы за вас. Полное прикрытие.

Инженер недоуменно моргнул. Несколько человек, стоявших рядом, обернулись, пытаясь понять, что происходит. Тишина длилась несколько секунд, пока кто-то из стоявших рядом – кажется, это был Рамирес – не фыркнул от смеха. За ним рассмеялся ещё один инженер, потом ещё один, и вскоре весь конференц-зал наполнился смехом.

Азиатский инженер протянул Ивану руку:

– Джин Ли. Кажется, ты не такой уж и страшный, как о тебе говорят.

Иван склонился над рабочим столом, вглядываясь в схемы системы торможения. Цифры и графики плыли перед глазами – уже третий час он пытался найти решение проблемы, которую команда Рамиреса не могла преодолеть месяцами. Краем глаза он заметил, как Джин Ли подключает к диагностической панели небольшое устройство цилиндрической формы с характерным синим индикатором на торце.

Что-то знакомое мелькнуло в сознании. Иван оторвался от расчётов и пристальнее посмотрел на прибор. Тонкий корпус из серебристого металла, асимметричные разъёмы, синий светодиод, мигающий с интервалом в три секунды – ни с чем не перепутаешь.

Модуль квантовой синхронизации. Точно такой же, как тот, что разрабатывали в «Заслоне» два года назад.

Мир вокруг внезапно поплыл, растворяясь в накатившем воспоминании.

…Лаборатория в Москве. Запах кофе и озона от перегретой электроники. Приглушённый свет. Алёна сидит за столом, сосредоточенно записывая что-то в блокнот. Очки съехали на кончик носа, она машинально поправляет их указательным пальцем, не отрываясь от формул. Светло-русые волосы собраны в небрежный пучок, несколько прядей выбились и падают на лицо.

– Если интегрировать функцию по всему диапазону, получим стабильную синхронизацию, – бормочет она себе под нос. – Иван, глянь, пожалуйста…

Она поднимает глаза – глубокие, серые, с тем особенным блеском, который появляется, когда она близка к разгадке очередной научной головоломки. Тонкие губы изгибаются в полуулыбке.

– Ты опять витаешь в облаках?

Иван моргнул. Лаборатория «Глобал скай» вернулась в фокус. Джин Ли стоял рядом, держа в руках тот самый модуль, так похожий на российскую разработку.

– Всё в порядке? – спросил Джин. – Ты как будто призрака увидел.

Иван потёр переносицу, прогоняя наваждение.

– Да, всё нормально, – ответил он, кивнув на устройство. – Интересный модуль. Где вы его взяли?

Вечерний Нью-Йорк раскинулся за панорамными окнами апартаментов, которые компания выделила Ивану. Сотни огней отражались в тёмных водах Гудзона, создавая иллюзию звёздного неба, опрокинутого в реку. Мелихов стоял у стекла, механически потягивая кефир из тяжёлого хрустального стакана, который нашёл в безупречно организованном баре.

Квартира поражала своей функциональностью. Умный дом среагировал на его появление мягким светом и идеальной температурой. Холодильник был заполнен продуктами, о которых Иван никому не рассказывал, но которые предпочитал. Кто-то проделал серьёзную работу, изучая его привычки.

– Приветствую, доктор Мелихов. Чем могу помочь? – прозвучал мягкий женский голос из динамиков, вмонтированных в потолок.

– Ничем, – буркнул Иван. – Отключись.

– Конечно. Активируйте меня, если понадоблюсь.

Он подошёл к кровати – огромной, застеленной бельём цвета слоновой кости. Сел на край. Матрас идеально прогнулся под его весом – ни слишком мягкий, ни слишком жёсткий. Разумеется, эргономический, с памятью формы и ещё десятком технологических наворотов.

Внезапно Ивана накрыло волной усталости. Не физической – душевной. Он не замечал её весь день, погружённый в новые впечатления, встречи, информацию. Теперь же, оставшись один в этой стерильной, идеально настроенной квартире, он почувствовал, как внутри разливается тяжесть.

Сколько прошло с момента вылета из Москвы? Двадцать часов? Тридцать? Он потерял счёт времени. Но дело было не в джетлаге. Дело было в пустоте, которая окружала его в этом технологическом совершенстве. Ни одной личной вещи. Ни одной мелочи, говорящей о том, что здесь живёт человек.

Иван достал телефон. Палец завис над контактами. Кому звонить? Родителям? Старым друзьям? Алёне?

Имя бывшей невесты отозвалось тупой болью где-то под рёбрами. Иван отбросил телефон на кровать и лёг, глядя в потолок. За окном продолжала сиять ночная панорама Нью-Йорка – города, который никогда не спит и, кажется, никогда не задумывается о прошлом.

Иван хотел уже отключить телефон, когда экран внезапно вспыхнул уведомлением. Имя отправителя заставило его нахмуриться – Эмиль Абдулов. Странно. Они никогда не были особенно близки, хотя и работали в одном отделе в «Заслоне». Эмиль всегда держался в тени, предпочитая общаться через код и алгоритмы, а не напрямую с людьми.

Сообщение было коротким, почти телеграфным:

«Ты знаешь, что они запустили протокол без полной калибровки? Сбой был. Она работала с ним.»

Иван перечитал текст трижды, пытаясь расшифровать скупые строки. О каком протоколе шла речь? И кто такая «она»? Впрочем, последний вопрос был риторическим – Эмиль мог иметь в виду только Алёну. Они часто работали вместе над различными проектами.

Палец завис над клавиатурой. Что ответить? Спросить напрямую? Отшутиться? Проигнорировать?

Часы на телефоне показывали почти три часа ночи по московскому времени. Странное время для рабочих сообщений. Особенно от человека, который почти никогда не писал ему раньше.

Иван отложил телефон, не ответив. Усталость наконец взяла своё, мысли путались. Что бы ни происходило в Москве, это могло подождать до утра. Он позвонит в «Заслон», узнает, над чем работает Алёна, выяснит, что за протокол запустили без калибровки. Всему есть логичное объяснение.

Иван прикрыл глаза, но сон не шёл. Воображение рисовало Алёну, склонившуюся над терминалом, с тем самым сосредоточенным выражением лица, которое появлялось у неё в моменты интенсивной работы. Интересно, она всё ещё носит то тонкое серебряное кольцо, которое он подарил ей на годовщину? Или давно сняла, как только он улетел в Нью-Йорк?

Телефон снова вспыхнул – на этот раз системным уведомлением о низком заряде батареи. Иван подключил его к зарядке и отвернулся к окну. Завтра. Он разберётся со всем завтра.

Тьма накрыла Ивана мягким одеялом. Комната растворилась в сумраке, а мерный гул ИИ-шумоподавления, встроенного в систему кровати, создавал странный эффект – словно он опускался на дно океана, где звуки внешнего мира становились всё глуше и отдалённее. Веки отяжелели, мысли начали путаться, переплетаясь с образами прошедшего дня – Блейк с его проницательным взглядом, инженеры над голограммами, синий индикатор устройства, так похожего на разработку «Заслона».