Когда на планете коронавирусня

– Пора посолить.

– С солью не переборщи, – предупредил Серёга. – Ты, кажись, влюбился, картошку в прошлый раз испортил…

– Я как-нибудь без советчиков, – деланно обиделся Толя.

Он с деловым видом взял пол-литровую банку с солью, зачерпнул пол столовые ложки, поднял крышку, бросил.

– Помешай, чтоб не пригорела! – командовал Серёга.

– Как-нибудь без слишком умных обойдусь.

– Да скоро есть-то? – не выдержал Петя.

– Да погоди ты, торопыга! – сказал Толя. – Мы не хрю-хрю недоваренное употреблять. Потерпи чуток!

И произнёс мечтательно:

– В неё бы граммов сто масла деревенского граммов, да в русскую печь, чтоб дошла.

– Какая печь! – вскочил с табуретки Петя и бросился к плитке.

Сорвал с кастрюли крышку, в ответ ударило в него облако пара, Петя инстинктивно зажмурил глаза, а когда открыл, вместо ведра каши, от коего хотел прилично отъесть, увидел в бурлящем кипятке сиротливо лежащий топор.

– Дураки! – швырнул Петя крышку на кастрюлю и вылетел из комнаты.

Толя с Серёгой, не сговариваясь, метнулись к столу, разломили напополам хлеб, ножом располовинили сало и вгрызлись в него…

Когда через пару минут Петя снова заскочил в 512-ю, стол был пуст. Петя метнул на него жадный взгляд, а потом уставился на Толю с Серёгой, те сидели с набитыми ртами.

– Дураки! – с болью в голосе прокричал Петя. – Чё так жрать-то! Я же на всех брал.

– Дак мы думали, ты расхотел…

– Думали они, – скривил презрительную физиономию Петя. – Вы только задницей и умеете думать.

И ушёл хлопнув дверью.

И всё же Петя последнее слово оставил за собой. Он пришёл вечером, издеваясь, стал рассказывать, какой отличный борщ съел в столовой на первое. Полную порцию. Это, во-первых. Во-вторых, на второе он смолол две порции пельменей. А сверху залил, во-первых, компотом, а во-вторых, киселём.

Раздосадованный розыгрышем с топориной кашей, Петя отправился к второкурсникам, раскрутил одного из них на «партейку» в шахматы и заработал три рубля.

– Неужели с тобой, шулером, кто-то ещё садиться играть? – спросил Серёга.

– Не надо грязи. Всё по чесноку!

– Тогда займи рубль, – попросил Толя.

– Нет уж, нет уж, – хитро улыбаясь, сказал Петя, для этого сладкого момента он, собственно, и заглянул в 512-ю,– а мне завтра что – опять кашу из вашего топора хлебать? Кушайте сами, я лучше борща с пельменями наверну.

И с победным видом удалился.

Второе коронавирусное отступление

Толя бросил в группу анекдот: «Мне кажется, коронавирус больше замучил людей замучил, чем убил».

Серёга тут же ответил в тему:

«Граждане, – воззвал в соцсетях растерявшийся гражданин, – никто не знает, как долго на карантине никого не пускать в квартиру? А то жена третий день стучится».

Смех смехом, но не из пальца ситуация высосана. Аркаша Чехов на анекдотичный пример с женой, три дня под дверью живущей, свой привёл. В соседях у него молодые люди – она радиоведущая, он чего-то там менеджер. Квартира ведущей на четвёртом этаже, её мама-папа через потолок на третьем. Месяц с родителями по верёвке общается. Ведро к верёвке привязывает, туда молоко, сыр, колбасу, медикаменты и остальные актуальные для жизни предметы складывает и со своей лоджии опускает, а взамен бытовой мусор поднимает в том же ведре. Мама-папа не дремучие старики – ровесники Чехова. Но запугала их дочь, и сами они себя запугали.

Окончил свой рассказ Аркаша следующей фразой:

– Недавно встретил грустный анекдот: «День отмены самоизоляции страна будет отмечать, как День Победы». Мои соседи точно, как день победы. Если ещё доживут.

Серёга не мог отыскать Петю Волкова. Петя распределился в Забайкалье. И пропал. Доходили слухи, он женился, потом развёлся. Да не сам инициатор, жена сама ушла. Лет пять прожили, после чего покинула Петю.

– Замучил, поди, скупердяйстввом, – предполагали однокурсники. – Зажиливал зарплату. Какой жене понравится.

– Хитрован Петя мог сначала отдавать, а потом выигрывать в шахматы.

Предположение основывалось на той информации, что жена тоже шахматистка. В шахматном клубе отыскал Петя свою судьбу горемычную.

Как уже говорилось, шахматы Петя сделал статьёй дохода. А ещё он был спорщиком. Рациональный до мозга костей и азартный. Хотя спорил наверняка. В нижеследующем случае жадность подвела.

В Алма-Ату за пивом

Что такое секретарь в приёмной декана, знает любой студент. Если это профессионал – цены ему нет. В нужный момент декану о тебе слово замолвит, надо с преподавателем переговорит, даст разрешение на повторную сдачу экзамена. Мария Васильевна сполна отвечала всем этим качества. Было ей под пятьдесят, из поколения прошедших войну. Даже повоевать пришлось. Мудрая и с юмором. Просматривая списки поступивших в тот год на специальность «Многоканальная электрическая связь», обратила внимание, что немало студентов со звучными фамилиями: Айвазовский, Чехов, Фурманов, Крылов.... Взяла всех в одну группу определила – М 86 – и назвала её «группа классиков».

– Пушкина бы вам ещё подобрать…

Этот случай произошёл на четвёртом курсе. Обычно экзаменационные сессии проходили в январе и июне, в интересующий нас год четвёртому курсу весеннюю сдвинули влево – на май. Сделали это под работу специализированного стройотряда. В июне студенты уезжали на строительство государственно важного объекта связи. Май погодой не радовал, конец апреля поманил теплом, пару деньков по-летнему жаркие постояли, майские праздники порадовали тёплым солнышком, дальше пошло по пословице: май – доху надевай да на печку полезай. Холод, дожди по-осеннему нудные, небо облаками затянуто. Непоэтическая весна, вовсе не такая, когда май – под каждым кустом рай.

Витя Айвазовский был местным, жил с родителями, и частенько бывал в общежитии. Есть присказка: кто в общежитии не живал – студенчества не видал. Витя суть изречения на себе чувствовал, по делу и без оного заглядывал к одногруппникам в общагу. По делу, когда по праздникам устраивались дружеские пирушки: Новый год, 8 Марта, День Советской Армии и Военно-Морского флота, чьи-то дни рождения. Да мало ли по какому поводу могут сброситься студенты в любой будний день и устроить застолье. Айвазовский старался не пропускать оные. Да и без праздников от домашней скуки шёл в общежитие. Не хватало ему духа общежитской вольницы. С Толей Ройтером они дружили, поэтому чаще Айвазовский бывал в 512-й комнате.

Айвазовский все годы учёбы получал повышенную стипендию, как и Ройтер, оба учились достойно. Но в ту весеннюю зачётную сессию с Айвазовским случился досадный казус, объясняемый крылатым выражением: слово не воробей – вылетит, не поймаешь! Или ещё: язык мой – враг мой. И слово вылетело и язык врагом оказался. Вражеские качества проявил на одном из занятий по «Теории дальней связи». Схватить на лету – это об Айвазовском. Ему стоило прослушать лекцию, чтобы понять и запомнить самый трудный материал. Ким Ефимович Славский вёл занятия по курсу «Многоканальная электросвязь» и допустил неточность в своих велеречивых рассуждениях. Айвазовский мгновенно уловил ошибку. Молодому, ретивому, заносчивому преподавателю выпад студента страшно не понравился.

– Не-не-не-не! – выкрикнул с места Айвазовский. – Здесь совсем не такая петрушенция!

И объяснил, какая должна быть. Все поняли: на самом деле «не-не-не-не». Айвазовский попал в точку. Амбициозный Ким Ефимович, который на студентов смотрел исключительно сверху вниз, если не сел в лужу, то подсел – это уж точно. Особенно задела «петрушенция». Будто студент обвинил в незнании элементарного.

Славскому сдавали зачёт по итогам семестра. Айвазовский не сдал его со своей группой. Не сделал из этого трагедии, спокойно отнёсся к недоразумению. Всяк бывает. Предмет знал, посчитал: Ким Ефимович утешит ущемлённое самолюбие, на этом всё и закончится. Но нет, Витя через день пошёл сдавать зачёт с параллельной группой, и снова завалил. После чего со счёту сбился, сколько раз Ким Ефимович ставил «неуд». Зачётная неделя завершилась, группа вышла на сессию, первый экзамен сдала, второй, Айвазовский всё бегает по институту с «хвостом», ловит Кима Ефимовича, а тот откровенно ваньку валяет: назначит срок сдачи, потом переназначит, дескать, некогда ему. Снизойдёт, начнёт принимать и снова завалит. Это была едва не десятая попытка, когда наконец-то поставил зачёт.

В тот день группа получила стипендию. Никаких торжеств по этому поводу не проводили – сессия. И экзамен серьёзный по предмету «Многоканальная электросвязь». Только что не Ким Ефимович принимал, на счастье Айвазовского и остальных, а завкафедрой… Человек серьёзный, но не въедливый.

Айвазовский вошёл в 512-ю комнату с сияющий счастьем. В комнате находился один Ройтер, сидел за столом с конспектом лекций, готовился к экзамену. Витя с порога обратился с деловым предложением:

– Толя, предлагаю отметить мой зачёт и последнюю повышенную стипендию! Больше мне её не видать как своих ушей, надо ухитриться хоть какую-то получить.