Журавли Афгана

– Какую? – встрепенулся Саня. – Может, я знаю. Я много песен помню.

– Свою песню забыл.

– Ты песни пишешь? – Саня приподнялся на кровати.

– Есть несколько.

– Про Афган?

– Ну-да!

– Ух ты! – Саня восторженно посмотрел на Игоря. – А я на гитаре немного играю. Спой, а.

Игорь без запинки спел первый куплет, начал второй, у него получилось:

Белый клин улетает в край российский, родной,

Там птенцам будет счастье, светлый мир и покой.

Чтоб птенцы их не знали, что такое война.

– Нет! – остановился Игорь. – Не так было. Птенцы второй раз. Повторы – не есть хорошо!

– Да не придирайся ты! – сказал Саня. – Здоровская песня!

– Нет, я должен правильно вспомнить…

В школе Антонина Васильевна, учитель литературы, часто указывала на повторы слов в его сочинениях. Хвалила, хорошо раскрывал тему, а стиль грешил неряшливостью. «Со словом надо бережно обращаться, – учила, – не абы как».

Наконец, восстановил второй куплет. Так ли было в оригинале или нет, не мог сказать, но вроде бы складно.

Белый клин улетает в край российский, родной,

Там птенцам будет счастье, светлый мир и покой.

Чтоб их дети не знали, что такое война,

Как сердца наполняет страшной болью она.

Пред глазами встала картина пролёта журавлей над Хайратоном. Солдат, вытирающий слезу. Не у него одного повлажнели глаза в тот вечер…

Может кто-то из нас с клином так полетит,

Навсегда свои души в белых птиц поселит,

Как нам хочется мира и дороги домой,

А пока мы седеем, обжигаясь войной.

Как нам хочется мира и дороги домой,

А пока мы седеем, обжигаясь войной.

Третий куплет написал почти сразу, и в госпитале вспомнил без напряжения. Спел Сане. И всё же второй куплет Игорю не совсем нравился, казалось, требует доработки. Саня успокаивал:

– Брось ты маяться ерундой. Всё отлично! Как хорошо, что мы с тобой в одну палату попали.

– Как бы снова не забыть.

– Я железно не забуду, – уверенно сказал Саня. – Запоминаю с двух раз.

– Ты это ты, а у меня память косячит после контузии.

– Сейчас задокументируем! – весело произнёс Саня.

Он попросил у медсестры листок бумаги и ручку, записал «Журавлей» и вручил Игорю:

– Держи!

Десять дней они лежали в одной палате. Саня выучил весь афганский репертуар Игоря. Сам знал всего Владимира Высоцкого, много песен Александра Розенбаума, об Афганской войне – все. У Сани был отличный слух, приятный баритон. Они завели правило петь перед сном. Старались негромко, но однажды наехала медсестра.

– Мужики, вы чё сдурели – пить в госпитале! – прогремела с порога.

– Да трезвые мы, как тузики! – возмутился Игорь.

– А чё горланите?

– У нас, тётя, – назидательно сказал Саня, – хорошее настроение!

– Какая я вам тётя? – возмутилась медсестра. Ей было чуть за тридцать, но габаритами – тётя.

– А мы какие тебе мужики! – сказал Саня. – Мы – гвардейцы!

– Ладно, гвардейцы, – сбавила тон медсестра, – потише, у нас сегодня больно сердитый врач дежурит. Разорётся ещё.

В середине девяностых Омское общество воинов-афганцев организовало концерт афганской песни. Более двух часов исполняли свои песни воины-афганцы – омичи, иногородние авторы. Концертный зал Омской филармонии вмещавший тогда, до реставрации, за тысячу зрителей, был забит до отказа. На девяносто процентов заполнен теми, кто прошёл Афган. Многие в военной форме. Десантники, танкисты, пограничники, лётчики. Для них концерт стал грандиозным мероприятием. После распада Советского Союза тему афганцев старались отодвинуть подальше, афганцы были неудобны новой власти, к их объединениям относились с опаской. Подобного масштаба концерт состоялся в первый и последний раз в городе. Зал зачастую подпевал, или даже пел вместе с исполнителями. В едином порыве встал, когда объявили минуту молчания в память погибших.

За полчаса до концерта Игоря за кулисами нашёл Саня Зайцев. Они ни разу не виделись после госпиталя в Гардезе.

Обнялись.

– Молодец, что пришёл! – сжал Санину руку Игорь.

– Ты тогда меня здорово поддержал! Спасибо! «Журавли Афгана» будешь петь?

– Собираюсь!

– Спой, обязательно спой! Классная песня! Я её часто пою.