Шашлык по-баграмски

– Никита, ты как? – спросил Артём друга.

– Пойдёт! – ответил Никита. – Живой!

– Мужики, – крикнул Артём, – держись, кто за что может. Полетим с ветерком.

Он решил уходить по руслу. Подниматься в гору в сторону кишлака к бронегруппе опасно, духи могут посечь ребят на броне. В своей машине был уверен. Полгода назад пришли в батальон новенькие БРТ-80. Артём с третьей передачи перепрыгнул на пятую, машина с места рванула в темноту. Чем хороша «восьмидесятка» в отличие от «семидесятки», приёмистый дизель позволял набирать скорость за секунды, и ход мягкий, тем более с грузом. Русло реки было устлано камнями окатышами, БТР летел с максимальной скоростью. Ни разу Артём не тормознул, не обозначил себя, не дал возможность духам бить прицельно. Они стреляли на звук, но безуспешно. Километра два пролетели на одном дыхании. Артём увидел справа пологий подъём, свернул, БТР вылетел на берег.

– Пацаны, всё! – высунулся из люка Артём. – Хренушки духам! – И спросил: – Никого не потеряли?

Будто бы отвечая Артёму, Глебов повернул голову к люку водителя, произнёс: «Мама», – и ушёл.

Цинк с ним повезут в Белоруссию Артём с Никитой.

Толю Сандру в Молдавию будут сопровождать два офицера, а шестерым дембелям комбат поручит доставить домой в Белоруссию Глебова. Но в Ташкенте четверо отыщут уважительные причины, у одного сестра замуж выходила, у другого отец болел…

– Мы обещали комбату, – сказал Никита Артёму, – поехали.

Валера Глебов сказал перед смертю «мама», хотя воспитала его родная тётя. Мать умерла, когда сыну исполнился год, отец сошёлся с родной сестрой жены, она и воспитала Валеру.

Похороны состоялись четвёртого мая, через день Артём и Никита поехали в Москву.

А в июне Серёга Глызин напишет Артёму про ротного. Тот сделал себе представление на орден Боевого Красного Знамени за бой у Абчакана. Артём задохнётся от негодования. Это было верхом наглости, плевком в память погибших парней. И кто так сделал – спецназовец! Не штабной, в бумажках погрязший офицер, разведчик. Артём кипел от возмущения! Выставлять себя героем, когда фактически струсил. Ну, ладно, растерялся, но зачем переворачивать с ног на голову. Без зазрения совести написал в представлении: умелыми действиями обеспечил выход попавшей в засаду группы, уничтожил банду, спас личный состав.

Артём тут же позвонил Никите.

– Сука, из-за него вообще могли в полной заднице оказаться! – кричал в трубку Артём. – У духов стволов пятьдесят было!

– Мразь! – гвоздил ротного Никита. – Ничего святого! Морду бы набить за такое!

– Если жизнь сведёт, врежу ему за Сандру, Глебова…

По-человечески было понятно, ротный приехал в Афган за звёздами на погоны. Засиделся в майорах, возраст критический – сорок лет, дело к пенсии, война давала шанс продвинуться по службе, а если ещё и орден. В роту прибыл на замену в конце 1987-го, был на хорошем счету у офицеров, но боевого опыта не имел. Заменил капитана Бурулёва. Вот кто был настоящий спецназовец, рота прошла с ним огонь и воду. Солдаты и сержанты уважали командира, восхищались: рекс – разведчик экстра-класса. Возрастного майора недолюбливали. Не искал контакта с сержантами и солдатами, держался особняком. Поговаривали – не рвался на выходы. Что для спецназа не есть нормально. Замполит Лёня Караулов мог не участвовать в боевых выходах, не его тема, но постоянно ходил с разведчиками на караваны, ездил с бронегруппами, делал облёты зоны ответственности батальона на вертолётах. Услышит «броня на выезд», бежит с автоматом: «Ребята, подождите, я с вами».

Караулов прибыл в батальон через неделю после Артёма. Сам из Новосибирска, тувинец. Казалось бы, взрослый мужик, капитан, но быстро сошёлся с солдатами. Серьёзно занимался восточной борьбой – айкидо, карате. Тогда это было экзотикой. Лихо бил ногами. Артём у него многому научился.

Через тридцать один год Артём чуть смягчит свои характеристики в отношении майора Смирнова. Но всё по порядку, автор начал повествование о спецназовце Артёме по фамилии Дося, нарушая хронологию. Вернёмся к началу истории.

Учебка

Как жить с фамилией Дося и ростом метр в кепке – на физкультуре в школе Артём все десять лет стоял в конце шеренги. Имел он по вертикали в выпускном классе сто шестьдесят пять сантиметров. Как с такими данными держаться в суровом мире? Ответ прост – компенсировать недостачу бойцовским характером, умением постоять за себя. Артём уже во втором классе обзавёлся гантелями, купил брошюру «Атлетическая гимнастика», заставил отца сделать турник над дверью. В пятом классе записался в секцию бокса. Кто знал Артёма, не рисковал нарываться на кулак малыша.

Жил Артём на Крайнем Севере. Родители сначала построили Хантайскую ГЭС, потом взялись за Курейскую, переехали в Светлогорск. Отец – монтажник и таёжник – брал сына с детства на охоту и рыбалку. Тот легко ориентировался на любой местности, в тайге был как у себя дома. И в горах Афгана ходил уверенно. Здоровье Бог дал отменное: не пил, не курил, на призывной комиссии определили в особую команду, в которую записывали абсолютно здоровых и спортивных парней.

Забрали в армию стремительно: восьмого апреля 1986 года приехал на призывную комиссию из Светлогорска в Игарку, а там огорошили: всё, парень, отгулял ты, звони родителям, завтра улетаете. Отец с матерью по зимнику примчались в Игарку, а это сто пятьдесят километров, прощались второпях.

– А как же проводы в армию? – растерянно спросила мать.

– Не по-человечески, – вздохнул отец, – не война ведь, вот так на раз забирать!

– Типун тебе на язык, – вскинулась мать на «войну».

– Пару дней могли бы дать. Я водки заготовил, лосятины, рыбы. Эх…

– А мы встречу устроим! – нашёлся Артём. – Обычно проводы, а мы встречу дембеля!

– Береги себя, сынок! – обняла и заплакала мать!

Отец обжог щеку Артёма колючей щетиной, побриться перед дорогой не успел, неуклюже поцеловал сына в шею. Наказал:

– На рожон не лезь, в хвосте не плетись!

– Как же он в хвосте будет, – с укором сказала мать, – ему вечно на рожон надо…

Мать неумело перекрестила спину сына, когда в аэропорту уходил с группой призывников на посадку.

Девятого апреля они прилетели в Красноярск. В пересыльном пункте собрались парни из Лесосибирска, Норильска, Хакасии. Народ разношёрстный, Артём сошёлся с двумя норильчанами и двумя абаканцами. Их пятёрка никому спуску не давала. Были ухари, у кого чесались кулаки потренироваться в дедовщину. Тут же поставили их на место. Себя в обиду не дали, за других заступились. Через пять дней отправили сибиряков на перераспределение в Бийск. Там обболванили под ноль: чубы, гривы и кудри безжалостно скосили, после чего отправили ещё на одну медкомиссию. Впервые объявили: всех ждёт Афган и служба в автобате. Учебка «у самого синего моря» – в Новороссийске.

Собрали сибиряков, сто тридцать человек, в один вагон. Перед этим случилась стычка с дембелями алтайского края, которые надумали поучить уму-разуму сибирских лаптей. «Лапти» не согласились с такой категоричной постановкой вопроса и хорошо отволтузили местных, Артём поварёшку сломал об одного из них, в столовой свара началась.

В Новороссийске в День Победы, 9 Мая, приняли сибиряки присягу не где-нибудь, а в героическом месте – на Малой Земле, где русский солдат в Великую Отечественную в полной мере продемонстрировал силу своего духа. Новоиспечённым воинам это выпало сделать в Афгане, а пока для них начались тяжёлые армейские будни. На танковом полигоне Раевский осваивали на ЗИЛ-131 и Урал-4320 искусство военного вождения. Два месяца гоняли их в хвост и гриву. Но это были цветочки, дальше пошли ягодки. В первых числах июля тридцать пять человек таких же армейских водил, включая Артёма, рано утром посадили в автобус и повезли на аэродром. Новороссийск проводил жарой, Ташкент встретил пеклом. Разместили в бараке. В рассчитанный на сто человек загнали сто тридцать посланцев разных учебок. В бараке духота, после ужина со страшной силой пить хочется, а в умывальнике вода хлорированная настолько, что в горло не лезет. Вместо воды предусмотрен чай в трёхвёдерной ёмкости, заваренный верблюжьей колючкой.

– Горб не отрастёт после верблюжатины? – предположил острослов.

– А на ногах копыта! – поддержал другой юморист.

Артём сделал пару глотков – горб не вырос, но и «верблюжатина» не пошла. Воды бы кружку-другую, чтоб зубы ломило. Жажда мучит, дышать нечем, за окном темень, а сна ни в одном глазу. Кое-как часам к двум угомонились воины, засопели, захрапели, слюнки пустили. Но долго пребывать в объятиях сна не пришлось – началось шоу.

Молодые офицеры спецназа 15-й бригады ГРУ, сами недавно из десантных училищ, забияки и выдумщики, приехали из Афгана за пополнением и решили не по документам выбирать бойцов. Переоделись в солдатскую форму, проникли в барак и организовали коллективную драку, тестируя кандидатов – «годен – не годен». Впятером по-тихому внедрились в барак, и понеслась душа по кочкам.

Кровати двухъярусные, в темноте как пошли с двух концов барака стаскивать бойцов на пол. Те летят, спросонья в толк не возьмут: что происходит. Один на другого натыкается, один на другого грешит: вот кто меня с кровати сбросил. Заработали кулаки, зазвучали маты. Кто-то от жары с вечера на пол с матрасом перебрался, отведали в суматохи чужих пяток.

Артём тоже не понял: кто и зачем? Мирно спал, вдруг летит. Кого-то головой задел, не успел поняться на ноги, прилетел удар кулаком в ухо. Сам кому-то заехал по затылку. Когда свет врубили, весь барак бился. Человек десять азербайджанцев приняла круговую оборону в своём углу, много в бараке имелось ребят, как говорил их комбат: туркестанского производства – казахи, киргизы, узбеки. Но драка не носила национального характера. Артём выделил группу парней, человек пять, которая перемещалась по проходу, умело отбивая все наскоки, раздавая тумаки направо и налево. Артём хорошо помахался с одним из них, в боксе тот разбирался, пару ощутимых ударов по корпусу Артём пропустил, но и сам в долгу не остался – хорошо пробил по печени.

Остановил побоище наряд. С криком: «Прекратить!» – ворвался в барак и автоматной очередью в потолок отрезвил дерущихся.

Утром на построении бойцы выглядели не лучшим образом – мало у кого на физиономиях отсутствовали следы ночного боя. Они так и не могли взять в толк: кто затеял свару. Грешили на азеров – азербайджанцы отнекивались:

– Зачэм мы? Савсэм нэт!

И тут вышли зачинщики. Артём узнал в одном из офицеров того, с кем провёл короткий бой ночью, кого достал по печени. Позже выяснится, что это командир разведгруппы второй роты их батальона лейтенант Павел Корчака. Артём смотрел на офицеров с недоумением: с какой стати они затеяли ночную драку? Лейтенанты были одеты в афганку – форму, которую солдаты видели впервые, такую в Союзе не носили. Они пошли вдоль строя, выбирая бойцов: ты, ты, ты. Те в ответ на «ты» делали пять шагов вперёд.

Павел Корчака остановится напротив Артёма, весело подмигнёт ему и укажет рукой:

– Ты.

Артём сделает пять шагов вперёд.

Служить с Корчакой будут в разных ротах. При встрече здоровались крепким рукопожатием. В апреле 1987 Артём придёт с боевых и узнает о гибели Корчаки в Абчаканском ущелье. Тот пойдёт с бойцами досматривать кишлак. Духов выбили, но всё может быть. На пороге дувала Корчака отстранит сержанта и первым шагнёт во двор, а навстречу из пристройки к дому автоматная очередь…