Властелин. Книга 1. Свобода, равенство и братство

– Чтобы замышления врагов заранее знать, чтобы врагу неприятности в его землях учинять, чтобы врагов твоих врагов на свою сторону перетягивать. Ты знаешь, Алеша, что в Леванте и Египте есть много врагов османов?

– Слышал.

– Вот! Их нужно подбодрить, пообещать нашу поддержку и пусть басурмане бьются между собой.

– Простите, падре мио, но зачем нам Левант и Египет?

– Видишь ли, Алеша, за усы дернуть султана ты сейчас не можешь: Дарданеллы тебе не пройти. Так давай подергаем его за хвост, и тем вынудим распылять свои войска.

– Что от меня требуется?

– Выделишь мне базу на Паросе и отпишешь дюжину самых храбрых офицеров, а сам принимай новую эскадру. Надо добивать басурманский флот.

– Мы вместе идем на Парос?

– Да, Алеша. И если у тебя по этому поводу вопросов нет, у меня есть вопрос.

– Я слушаю, падре.

– Что случилось в Санкт-Петербурге и почему ты недоволен Екатериной?

Этот вопрос лишь на мгновение ввел в замешательство Алексея. Должен ли он отвечать? А как иначе? Человек, которого заговорщики памятного 1762 года звали не иначе, как Благодетель, имел право знать, во что превратилось его детище. Поэтому Алексей, не скрывая, поделился своими тревогами по поводу изменения отношения императрицы к своим бывшим ближайшим соратникам. Не мог Алексей и пройти мимо рассказа брата о страхах русской императрицы, относительно самозванцев.

– Не могу я этого понять, отец мой. От того и в хандру впал – закончил свой рассказ граф Орлов.

– А чего ты понять не можешь? Известно ведь: у бабы ум короток, а память – еще короче. Нам обиду на это держать – самим глупостью заразиться. Могу только повторить: не ей мы служим, а отечеству.

Инспекцию состояния флота перед предстоящей компанией граф Орлов и генерал Салтыков учиняли совместно. Налицо оказалось полное отсутствие провианта и, что еще хуже, достоверных сведений о противнике.

– Вот, Алеша, найди-ка ты османский флот без лазутчиков, – как будто продолжая только что прерванный разговор, промолвил Салтыков.

– Вижу, что вы правы, как, впрочем, и всегда. Я уже распорядился подбирать команду из бравых офицеров.

– Вот и славно! Через полгода я из них знатных лазутчиков сделаю. А ты пока провиантом займись.

До конца 1771 года, опустошив все прибрежные базы провианта турков, российский флот подготовился к решительной компании, которую планировали начать весной и закончить осенью следующего года. К этому же моменту у командующего флотом должно сложиться ясное представление о расположении сил неприятеля.

Так и произошло. В мае месяце 1772 года Салтыков представил Алексею Орлову полный расклад сил османов на побережье и на море. Уж очень он был удачным для русских. К этому моменту Порта не смогла собрать весь свой флот в единый кулак, и можно было легко разбить его по частям.

Началась подготовка к походу. На суда загружали порох, ядра, пули и провиант. И в этот момент пришла высочайшая депеша из Санкт-Петербурга: немедленно прекратить все военные действия вплоть до особого распоряжения. Начались мирные переговоры в Фокшанах.

Алексей Орлов был взбешен. Он понимал, что за время перемирия турки перегруппируются, соберутся в кулак и разгромить их будет сложнее. Да и сведения от лазутчиков, собранные с таким трудом, окажутся устарелыми. Генерал Салтыков не пытался унять гнев Алексея, наоборот он его всячески раздувал.

В конце концов, генерал убедил графа выдать ему грамоту полномочного представителя российского Средиземного флота на переговорах в Фокшанах.

***

Ранним утром 21 июня 1772 года казачий разъезд патрулировал дорогу на окраине небольшого села Кременчуг, что раскинулось на равнине в двух верстах от правого берега Днестра. Здесь, в глубоком тылу русской армии, казаки охраняли провиантские обозы и отлавливали дезертиров. Бывало, что и польские лазутчики попадались. Самим туркам выступать в роли лазутчиков было несподручно, и они широко использовали для этой цели союзных с ними поляков.

Понятно, что отличить поляка от русского по внешним признакам невозможно, поэтому казаки задерживали и подвергали дознанию всех подозрительных прохожих и проезжих. Бывали такие дни, что до десятка задержанных отправляли к есаулу на дознание, а он столько же отпускал. Видно не водились здесь супостаты. Хотя ходили слухи, что в соседней Слободе поймали настоящего лазутчика, так сам командующий наградил всех трех казаков из разъезда рублем и чаркой водки.

Очередного подозрительного прохожего казаки заметили сразу, как только выехали на дорогу. Этот человек, одетый по-казацки, быстрым шагом удалялся в сторону реки, что странно. Казаку, если ты не на службе, здесь делать нечего. А если ты на службе, то ты идешь не туда. Войско – в другой стороне.

Казаки быстро догнали пешего путника.

– Эй, мил человек! – окликнул его старший разъезда в звании урядника, – ты кто таков и куда путь держишь?

– Я казачий хорунжий Пугачев. А хожу здесь по своей надобности.

– Хорунжий? И документ при себе имеешь, вашбродь?

– А как же, служивый. Вот и документ.

Путник достал из-за пазухи бумагу и протянул уряднику. Казак принял бумагу, не читая, сунул ее в карман и сказал:

– Иди за нами, мил человек. Есаул прочитает, что ты за хорунжий.

– Робяты, да что ж вы творите? Я ж свой! Зачем к есаулу? Отпустите, а? А я вам за это по рублю серебром дам.

Старший резко приструнил коня. То же сделали и остальные двое казаков, взяв путника в треугольник.

– По рублю, говоришь? – ухмыльнулся урядник, – врешь, небось, а у самого-то и нету.

– Да вот те крест! – истово перекрестился путник.

– Ну, покажи.

Путник стал развязывать котомку, из которой достал большой кошель. Опустив туда руку, он отсчитал на ощупь три монеты, вынул их и протянул старшему. Казак, не притрагиваясь к монетам, скомандовал:

– А ну, ребяты, вяжи его!

Казаки соскочили с коней и сноровисто связали руки за спиной путника его же кушаком.