Воля, спокойствие, ум и, я бы даже сказал, мудрость – вот что я увидел в этом взгляде. Воистину – глаза зеркало души! Увидеть такое в глазах записного абоминога – это полный разрыв шаблона.
– Хао Великий шаман Горький Камень – густым, слегка рычащим басом произнёс этот монументальный человечище – Тот, кого звали Угох по прозвищу Сын Старого, пришел к тебе, чтобы услышать Слово Судьбы!
Вот так!И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что есть Слово Судьбы. Да или Нет! Жизнь или Смерть!
– Чтож, добро пожаловать тот, кого звали Угох Сын Старого и его женщина, к костру племени Русов!
Поздняя ночь. Мы сидим возле рдеющего тихим пламенем костра и молчим. Давно уже накормлены, расспрошены и спать уложены нежданные гости. Впервые за долгие месяцы они наконец-то сыты, впервые за долгие месяцы они спят крепким спокойным сном, а не в пол глаза, вздрагивая и просыпаясь от каждого шороха. Впервые за долгие месяцы они наслаждались теплом живого огня. Удивительные люди! Как говорил Маяковский – «Из таких людей гвозди делать!» Ан нет, уважаемый поэт, мелковато для них это будет. Из них булатные мечи ковать разве что! Я всё время обалдеваю! Если верить науке моего времени,сейчас на земле проживает исчезающее малая горстка людей, а какие судьбы! Вот Хатак – воин, философ и путешественник, идущий за неведомым. Або Светлый Ручей – всю жизнь, ищущая знаний. Яр и Соле – оловянные солдатики, своей стойкостью заслужившие право на чудо! Или вы думаете не чудо, что к ним пришла помощь в виде странного дяди, который и сам незнамо каким чудом пришел к ним сквозь тьму тысячелетий?!
Говорят, что Шекспир якобы слизал сюжеты своих бессмертных трагедий с греческих образцов – чушь полная. Приглядитесь, они ежесекундно вокруг нас: драмы, комедии, трагедии…. Вот и Угох со своей возлюбленной Ша-Ша. Ша-Ша значит Тихая. Необычайно правильное имя для этой невысокой и можно сказать хрупкой девушки. Но это – тишина молчаливого гранитного утёса! Ну-ка попробуй заедь по нему кулаком! А может, это тишина бездонного лесного озера? Кто из смельчаков рискнёт донырнуть до самого его дна. Угох и жив только потому, что черпает силы из этой тишины.
Сам Угох, как я и предполагал, был и вправду полукровка. Мать из Людей, отец из Старых Людей, то бишь родители компаньонка и неандерталец. Как, почему, Угох не знает. Лет до десяти он жил в племени отца, которого естественно не знал, там он получил своё родовое имя – Угох, которое не переводилось никак. Жилось ему, конечно, не сладко, не свой – не чужой. Но мать его любила. Он помнил эти ласковые руки, эти прохладные пласты мха, которые она накладывала на много, много раз побитое тело. Эти маленькие кусочки съестного, которые она по-тихому совала ему в рот. И голос, ласковый голос, который обещал, что скоро станет всё хорошо, когда-нибудь станет всё хорошо. А что бы быстрее стало всё хорошо, Угох очень быстро покинул детство. Оно у первобытных детишек и так не длинное, а у него оно было совсем-совсем короткое. Там же он приобрёл многие привычки, от которых впоследствии так и не избавился, и они очень раздражали новых соплеменников обретённых, после тогокак их с матерью в один, далеко не прекрасный день, бес всякого объяснения, взяли и выгнали. Опять же – за что, почему Угох не знает. Но Старые Люди – добрые люди! Просто выгнали! Могли убить и съесть, у них это запросто.
Как шли они тогда, через бескрайние дикие просторы, одинокие, беззащитные – это отдельная история. Повезло, что хоть лето было. В этом-то походе Угох совсем повзрослел. Нет, не телом – душой. Сильно повзрослел. Было тяжело, но у матери был Угох, а Угоха была материнская любовь. Они дошли.
В племени Большого Оленя, куда их с матерью приняли, жилось тоже «весело». Там тоже были вполне добрые люди. Мать пошла третьей женой удачливого охотника, делать самую тяжелую и грязную работу за объедки со стола, а Угох, которому дали кликуху Сын Старого, пошел, так сказать, «на улицу». Живи, как хочешь, а точнее как хочешь, так и живи! Но люди Большого Оленя всё равно добрые. Мать ведь могли и прогнать, а Угоха прибить, хотя жрать бы конечно не стали. Да, не стали!
И в этом племени вроде как начали попервой поколачивать Угоха, но быстро прекратили. Как-то быстро он в рост пошел. И вот уже и ни втроём и ни впятером с ним не справиться никак. Да что там пацанва, взрослые охотники скоро не рисковали связываться с Угохом. А тут ещё и как охотник он стал весьма состоятельным. Полюбила его удача, сильно полюбила. Угох и сам не знает, откуда он знает – вот там, в кустах, затаился Большой Кот, там, через восемь рук ударов сердца из-за большого камня на миг покажется косуля, или, когда и почему именно сюда придёт на водопой свинья с поросятами. Он чувствовал, эта волчья стая равнодушно пройдёт мимо, а эта, если заметит то, непременно нападёт.
Очень скоро Угох стал Большим Охотником. У него появился богатый чум, много мяса, вокруг него закружился хоровод женщин. Угох ста очень привлекательным мужчиной.В утехах он не отказывал никому. Но вводить какую нибудь из них в чум Угох не спешил. Зачем? Мать жила в его чуме, она уже ни в чём не нуждалась. Наконец-то сбылись её слова, что всё будет очень хорошо. Да, хорошо! Угох был полон любовью матери.
Но недолго длилось счастье. Три года только! Как-то зимой мать заболела и очень быстро стала угасать, сгорая на глазах. Что только не делал Угох, кормил её ещё сочащийся кровью горячей печенью косули, обмазывал жиром собственноручно убитого Длиннолапого, сколько перетаскал мяса шаману, дабы тот дымом вонючих трав и бешеными плясками отогнал злых духов болезни – всё напрасно!
Сила любви матери не смогла перебороть силу смерти. Уже совсем угасая,она глядя на горюющего сына сказала.
– Глупый, это счастье, когда мать уходит в туманную долину предков раньше своих детей. Когда-нибудь ты это поймёшь. Не печалься, я и там всегда буду любить тебя и помогать. Не надо долго горевать, приведи девушку, ты уже большой мальчик, уже пора.
– Таких как ты больше нет.
– Именно таких, тебе и не нужно. Оглянись, возможно, есть и получше.
– Такого не может быть!
– Глупый ты ещё у меня сынок – мать слабо улыбнулась и провела горячей ладонью по щеке – Глупый.
Вскоре Белый Цветок умерла. Белый Цветок – так звали мать Угоха.
Угох смотрел на женщин и не находил ни кого похожего на свою мать. «Всё-таки она ошиблась» – думал Угох, возможно впервые он не поверил своей матери, а зря….
Это случилось следующей зимой. Как-то раз, на отошедших чуть в сторону от стойбища заигравшихся детей, напали две пещерные гиены. Отвратительные, хитрые и трусливые твари. Ноэто суровый мир, здесь нужно всегда быть начеку. Голод может придать смелости даже таким вонючкам как гиены, чтобы они подкрались к самому стойбищу. Что говорить о детях, если даже взрослые иногда об этом забывают.
Дети заигрались и забыли. Угох расслабился и забыл захватить свой могучий топор, когда пошел по неким делам, не захватил он и своего грозного копья, у него был только нож. И Угох оказался самый близкий из охотников к месту трагедии.
Дети, конечно, заигрались, но всё же, в последний момент, заметили смертельную угрозу и с криками побежали в стойбище. Гиены кинулись за ними, Угох кинулся навстречу гиенам.
Никто в этом мире не бегает с одинаковой скоростью. Даже представители одного вида. Одна из гиен бежала быстрее другой, один из мальчиков бежал чуть медленнее остальных, в результате, когда быстрая гиена догнала медленного мальчика она сбила его с ног и прижав лапами рванула спину, но вместо горячего мяса лишь вырвала кусок меха. Люди хитрые, мех который они носят, не является частью их тела. Гиена промахнулась. Второго захода ей не дал сделать Угох. С разбегу, пытаясь оттолкнуть слюнявую пасть нависшею над мальцом, Угох угодил одной рукой ей прямо промеж зубов, зато второй он нанёс мощный удар своим ножом в шею, а ножик у Угоха был, будь здоров. Гиена умерла сразу, ещё бы, с практически отрезанной-то головой, но челюсть захлопнуть успела. Два пальца и часть ладони отрезало как гильотиной. Вторая тварь уже подскочила и сомкнула зубы на ноге Угоха. Недаром говорят, что удар челюстей гиены перегрызает ногу буйвола, что ей нога человека? Угох даже ещё не понял, что остался без ноги. Он ударил гиену в морду и… нож скользнул по черепу неудачно вывернулся и сломался. Верный, надёжный нож. Все в этом мире,когда-нибудь ломается но, даже сломавшись, он оставил в руке охотника клиновидный кусок достаточного размера что бы следующим ударом пронзить глаз и добраться до мозга.
Потом к Угоху пришла боль, а за ней темнота.
В племени Большого Оленя жил-был шаман Перо Орла. Добрым доктором Айболитом он небыл, но во врачевании он кое-что понимал. Когда принесли истекающего кровью Угоха он сразу понял, с такими ранами не живут, а если не дай духи вдруг выживешь то, лучше бы умереть.
Надо заметить, что шаман Перо Орла, как и Видящая або тоже всю жизнь был в поиске знаний. Сам искал, слушал других шаманов, наблюдал, раздумывал и не боялся экспериментировать. То на рану земли насыпет, то буйволиным помётом натрёт, то нажуёт каких листьев да рваную плоть залепит. Может ещё погреметь костяшками да поплясать для усиления эффекта. Такой вот креативный дядечка. Результат его лечения, сами понимаете, был… разный. В зависимости от здоровья самого пациента. И не сказать что, он был злой или глупый, просто не всем быть в этой жизни как Великая Видящая или хотя бы как её ученик Крук. Увы, зачастую истинные знания добываются и таким, варварским, способом.
В любые случаи со своим соплеменником Перо Орла возиться не стал бы, не к чему одноногий охотник. Лишний рот для племени и обуза, да и жалко такого будет, если вдруг выживет. Своего жалко, а вот как бы не совсем своего, можно даже сказать почти чужого…. Такого можно и полечить. Шаман давно хотел попробовать прижигать раны огнём.
Взял, да и прижег, а Угох взял, да и не помер! Очень шаману стало интересно, что дальше будет. Положил Угоха в его собственном чуме, а чтоб пациент с голоду не помер, наказал нескольким охотникам подкидывать мяса от щедрот своих. Да ещё, для пригляда приставил несколько незамужних девок –кормить, поить, ухаживать. Шаман-то, конечно, человек в племени авторитетный, охотники ослушаться не посмели, плохо ли, хорошо, но еду Угоху приносили, а вот девки…. Это до того, как Угоху гиена ногу не отгрызла они и без шамана к такому гарному хлопцу в очередь бы стали, теперь же… смысл какой?! У детей должен быть отец добытчик, а не обуза. Их и винить-то глупо! Умная и практичная женщина и в двадцать первом веке ищет в мужике надёжу и опору, а не проблемы. Другое дело промахиваются часто….
В общем, так или иначе, достаточно быстро и незаметно все куда-то рассосались. Кроме одной. Она кормила, она поила, она же и все остальные малоприятные вещи выполняла.Сидя рядом, она задумчиво смотрела на Угоха своими большими темными глазами, она часто гладила его искалеченную руку и нежно отирала его потноелицо. Одна. Тихая, спокойная, малоразговорчивая. Это и была Ша-Ша. Она не просто приходила поухаживать, нет, она так и жила рядом с Угохом в его чуме.
Шаману что, три сидя или одна, без разницы, есть рядом кто-то ну, и прекрасно! А та ли, другая….
Угох почти две руки дней прибывал в полу бредовом состоянии. Первое его чёткое ощущение – это нежная ладошка, гладившая его по лицу.
– Мама? – сказал Угох. А потом разглядел в неровном свете маленького костра, нет не мама… другая. Он поднёс искалеченную руку к глазам поближе. Страшное зрелище. Откинув с себя шкуру, посмотрел на то, что когда-то было его ногой. По поверьям Старых Людей, когда человек теряет часть тела то, он как бы теряет и своё имя, и пока не обретёт другое, он не может говорить я. С тех пор Угох говорит о себе только в третьем лице. Вот такие прикольные заморочки.
– Мама – прошептал потрясенный Угох глядя расширившимися глазами на безобразную культю, и потерял сознание.
Потеря сознания, как не странно, перешла в долгий и лечебный сон. А вот когда проснулся…. По-русски говоря Угох впал в жуткий депресняк, ушел в штопор отказа. Угох хотел умереть. Он просил шамана, который приходил проведать, как там процесс идет с заживлением, но шаман отказал ему. Ещё бы прервать такой интересный опыт. От греха подальше от Угоха убрали все опасные предметы. Аподи попробуй, задуши себя руками, не думается, что такое кому-то удалось. Угох уполз бы в степь, пусть его кто-нибудь там сожрал, но сил хватало только чуть приподняться и тут же обессилено упасть. Он пытался не пить, но организм оказался сильнее и предал его, он пытался не есть, но девушка Ша-Ша молча совала ему в рот куски мяса, не такие уж и великие, если честно. Угох плевался, кричал на неё, гнал, истерил по полной.
– Нет – тихо говорила Ша-Ша – я не уйду.
Сколько бы всё это продолжалось, неизвестно. Только в один из приступов истерии, когда Угох, как всегда, кричал что в голову взбредёт, на вопли «Дай мне нож, женщина, я сам себя зарежу!» Молчаливая, тихая и казалось, что где-то покорная Ша-Ша вдруг дала…. И не нож, нет! А с размаху маленькой, но весьма тяжеленькой ладошкой да по морде Угоху! Раз, другой, аж искры из глаз брызнули.
Прекрати орать! – Закричала Ша-Ша. Бац по роже – Как смеешь распускать сопли, ты, – бац по роже – сын самой великой женщины которую я знала! – Бац по роже. – Она бы сгорела от стыда увидев, во что ты превратился! Я принесу самый большой нож, и сама тебя зарежу,– глаза девушки метали молнии, кроткий и тихий голос бил не хуже крепких ладоней – что бы ты только не позорил её память! Бац-бац по роже!!!
Если у Угоха, прям тут же, немедленно, отросла нога, он бы удивился меньше! Вот так Ша-Ша – тихоня! Угох только глазами лупал, когда к его лицу прикладывались девичьи ручки. Его словно в ледяную воду с головой окунули. Он позорит свою мать!!! В один краткий миг промелькнули все те многочисленные трудности, которые пережили они вдвоем. Не раз и не два они чудом избегали смерти, и голодали и холодали…. И никогда, ни разу Угох не слышал, чтобы Белый Цветок рыдала, заламываю руки, кричала – «Мы погибнем, всё пропало!!!». Только ласковая улыбка и тихий голос – «Всё будет хорошо, сынок, всё будет хорошо». Как он мог забыть это, как…? Словно пелена упала с глаз Угоха….
– Хватит. – Попросил Угох девушку. – Я все понял. Не бей меня, я больше не буду.
Девушка замерла. Угох по-новому, и с совершенно другим интересом рассматривал её. Он вдруг почувствовал, она совершенно не похожа на мать внешне, но очень сильно похож внутри. А ещё, к своему стыду он даже не знает, как её зовут. Ту, которая ходила за ним словно мать за собственным ребёнком. Стыдно….
– Меня зовут Угох, Сын Старого, когда-то Большой охотник. – Представился он. Русскую поговорку – «Лучше поздно, чем никогда» Угох конечно не знал, но действовал строго по ней.
– Меня зовут Ша-Ша. – Ответила девушка.
– Это хорошо, что ты тихая – растянул рот в неподражаемой улыбке Угох – представляю, что бы от меня осталось, будь ты, например, Громкой!
И Ша-Ша улыбнулась ему в ответ.
– Вот так, добрые люди племени Русов, – слегка рычащим голосом Угох рассказывал свою историю. Его трёхпалая рука покоилась на плече Ша-Ша, доверчиво прильнувшей к его боку, которую она, время от времени ласково поглаживала – зря Угох не поверил своей матери. Иногда мне кажется, что это она послала этих гиен, и они отгрызли мне кое-что от тела, для того чтобы открылись глаза, и я наконец-то разглядел своё счастье, которое всё это время ходило рядом….
– Да, Русы, Угох счастливый человек. Угох знает, что такое любовь матери, теперь Угох знает, что такое любовь женщины. Единственной, любимой…. Угох большой и глупый, и он иногда мечтает, да… мечтаетпознать, что такое любовь к детям….
Я смотрел на этого, прямо скажем страхолюдного человека и поражался. Столько в нем было стойкости, столько силы духа, столько всего… одного позитива в отношения к жизни хватило бы на половину молодёжи моего родного города. Это у нас, к восемнадцати годам, уже жизнь теряет краски, не бодрит новизной, становится пресной. Это они сами так говорят! Встречал таких, и не раз. Опухли! Страх потеряли! Вот бы таким доморощенным «старикам» сюда бы, на годок, для поправки жизненного тонуса, да с голой жопой! Враз взбодрились б, кто жив остался.
– А что же дальше – спросил кто-то.
– Дальше… дальше было уже проще!