О тех, кто в цирке не смеётся

Рядом с бараком, образуя подобие замкнутого двора, стояли балки: один такой же, как барак, щитовой и больше всех похож на настоящий дом, рядом, вытянувшись длинной тонкой кишкой, стояло строение больше напоминающее железнодорожный вагон в уменьшенном виде, следующим было строение, называемое местными «бочка». Оно скорее, больше похоже на цистерну, только с дверью и парой окон, металлическое строение, в котором тоже жили люди. Следующее строение напоминала первый, наиболее приличный балок, но вот крыша была у него плоской, и оставалось даваться диву, как эта крыша выдерживает попадающий на неё за зиму снег. Самое последнее в ряду строение было тоже по типу вагона, только короче первого раза в два. Как вскоре стало известно, этот вагон исполнял обязанности офицерской столовой. Посередине пространства, образованного бараком и рядом балков, было ещё одно строение.

Совсем небольшой рубленый домик с дымоходной трубой (у остальных строений таковой не наблюдалось), малюсеньким, зажатым толстыми бревнами, оконцем, неплотно закрывающейся, топорно изготовленной дверью. Строение было закопченное снизу до крыши и даже со следами горения. Это строение громко называлось «офицерской баней».

Еще дальше, за этим строением стоял небольшой, раскачивающийся на ветру деревянный туалет «типа сортир» на два очка над глубоченной ямой, и на две двери. Двери изнутри закрывались веревочкой, а снаружи вообще не запирались, поэтому ветром, время от времени, двери отрывались. А ветер, гуляющий по всему этому пространству, в туалете ещё и усиливался, и каждый, кто этим туалетом пользовался, мог ощутить себя парашютистом, с бешеной скоростью летящим к земле на парашюте с голым задом.

Капитан Овчинников завел с собой в барак Соломатина, дёрнул за ручку одну из дверей и пригласил войти за собой Андрея в открытую комнату.

– Здесь проживают двое парней. Один – секретарь комитета комсомола батальона, как раз тот, которого ты призван заменить, второй тоже двухгодичник, но служит в строевой части. Начинал взводным, а потом его привлекли к работе военным дознавателем. Он приработался и теперь дослуживает в штабе. Одна кровать здесь свободная, правда, я не знаю какая. Парни вернутся со службы – разберетесь.

– Далее. Пойдем, я тебя представлю в столовой, чтобы тебя уже сегодня покормили.

– Да! Это было бы неплохо, а то уже четвертые сутки горячей пищи не видел.

Они вдвоем подошли к маленькому вагончику. Здесь Овчинников дал команду уже сегодня накормить ужином нового офицера. «А я сейчас еду в часть и там дам команду о постановке его на пищевое довольствие».

– Здесь будешь питаться со всеми офицерами три раза в сутки. Для этого ты завтра подпишешь перенаправление своего продовольственного аттестата на столовую. А вот дополнительный офицерский паек ты лучше всего получай и храни в комнате. В него входит всё к чаю: сахар, масло, сгущенка, печенье. Вечером дома чай будет, с чем попить. Да, я думаю, вечером тебе парни расскажут. На этом вводная экскурсия закончена. Я еду в часть. Твоя задача – к утру оборудовать повседневную форму и завтра утром со всеми к 8-00 прибыть в часть. В это время у нас утренний развод, там тебя представят коллективу, следом проведем собрание. Освободим от обязанностей Петра Непыйвода, и он может уезжать на «дембель», а ты приступишь к тому, зачем призван: к должности секретаря комитета комсомола батальона.

6. ПЕРВЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Капитан уехал на УАЗике в часть, а Андрей остался один.

Один со своими мыслями, переживаниями и полным незнанием, и непониманием, что же будет завтра и что ожидает его в ближайшие два года.

– Тьфу ты! Даже не спросил у капитана: далеко ли часть? Да, ладно, у парней спрошу. А что спрашивать? Завтра с утра всё узнаю. Да! Надо будет обязательно выяснить ещё: можно ли семью привезти?

Так, а теперь надо разобрать вещи и оборудовать к завтрашнему утру.

Легко сказать, «оборудовать», а у меня ни ниток, ни иголки нет. Посмотрю у парней, наверняка найдется где-нибудь недалеко.

И вправду, на тумбочке в картонной коробочке лежали черные, белые и зеленые нитки и несколько иголок.

– С этим всё в порядке. Теперь нужно разобраться с погонами. Так! Судя по их форме длинный конец погона должен находиться со стороны спины… Как бы это проверить? Да что тут думать. Вот висит парадный китель одного из хозяев. Гляди! Тут, оказывается и погоны разные. Так! На парадном они все золотые, значит другие – повседневные.

Андрей взял первый, попавшийся под руку погон…, а тот вообще был просто зеленый с одной тонкой красной полоской.

– Что- то не то выдали? Хотя нет, вот тот, что нужен. А это тогда что?

Андрей стал вспоминать. Форма бывает повседневная, парадная. И одна и другая с сапогами и ботинками. Тогда это что за погоны? А! Ещё же полевая форма! Точно! Чтобы противнику было сложно рассмотреть звание офицера, вся форма, включая погоны, делается цвета хаки. Тогда и звездочки тоже должны быть зелеными. А мне такие выдали?

Он порылся в пакете со всякой мелкой фурнитурой и нашел там зеленого цвета звездочки.

– Всё сходится: на полевую форму – зеленые, на повседневную и парадную форму – золотые. Осталось узнать, как располагаются звездочки на погонах.

То, что у старшего лейтенанта на погоне три звезды и принципиально как они располагаются, он знал. Но ведь имеются требования к расстояниям от края и между ними.

– Что я туплю? Еще служить не начал, а уже «сообразиловка» отказывает! Вот же, перед глазами готовый китель!

Прикинув все необходимые просветы, Андрей уселся за работу.

Надо сказать, что работа совсем не спорилась. Его постоянно отвлекали мысли о той ситуации, в которую он попал. Ситуация полнейшей неопределенности и неразберихи. Еще сильней отвлекали мысли о доме, о семье, оставленной далеко – далеко в Томске. А ещё, швеёй он был никаким: игла не слушалась пальцев, нитки постоянно за что – либо цеплялись, перепутывались и рвались. Пальцы от работы с иглой быстро устали и начали болеть, игла постоянно намеревалась проткнуть пальцы и это ей нередко удавалось. Причем не только острой стороной. Но и той, с которой у иголки ушко и вдета нитка.

Промучившись около часа, он всё же умудрился пришить один погон к повседневному кителю.

– Надо сделать перерыв и покурить.

Андрей взял сигареты и спички и вышел на крыльцо барака.

День уже заканчивался. И, хотя солнце стояло ещё высоко, но уже каким-то образом, и без взгляда на часы, угадывалось, что вот-вот начнется вечер.

– Первый мой вечер в армии! – опять подумал Соломатин и у него грусть усилилась.

Он осмотрелся вокруг. Кроме, уже создавших не самое лучшее впечатление строений, он рассмотрел ветхий, кривой забор из штакетника, полностью вытоптанную, без малейших признаков зелени, площадь, огороженную этим штакетником, торчащую на несколько метров из земли совершенно непонятно зачем, почти под прямым углом трубу, миллиметров 700 диаметром. Труба располагалась между бараком и балками, несколько ближе к наружной стороне, занимаемой городком, площади.

День был жаркий, чему тут удивляться, шли последние дни июля, и к вечеру ещё не похолодало. Но общий вид всего, что было перед глазами, а там шла асфальтированная дорога, вдоль которой был откос, весь поросший травой, следующий, отсыпанный щебнем, железнодорожный откос, дальше начиналась полоса хвойного леса, совсем невысокого, иногда просматривались березки и осинки, ещё ниже хвойных деревьев, всё это выглядело уже как-то по – осеннему.

– То ли у меня настолько меланхолическое настроение, то ли в самом деле уже осень чувствуется?

Андрей докурил сигарету и пошел продолжать начатое дело.

Если начало рабочего дня в 8-00, значит в пять он должен заканчиваться. Скоро придут ребята. Вот. Своим появлением я кому-то принес большую радость. Человек едет домой! А мне теперь «как медному котелку» два года пыхтеть! На гражданке два года и то большой срок, а тут будет тянуться, наверное, вечно.

За работой он и не заметил, что уже прошло пять часов, прошло шесть часов, а он в комнате по – прежнему находился один, да и в бараке никто не объявился.

– Странно! Неужели часть так далеко находится?

Только после восьми часов вечера послышался вначале звук остановившейся машины, потом голоса людей, топот сапог по деревянному полу коридора и в открытую дверь вошли двое парней, оба старшие лейтенанты. Один ростом под метр восемьдесят, худощавый, рыжий. Другой черноволосый ниже среднего роста, плотный.

Этот, плотный, только войдя в дверь радостно закричал:

– Это ты прибыл мне на замену? Здорово! Значит, я завтра провожу собрание, тебя избираем вместо меня, а я послезавтра фю-ю-ю-ю, он изобразил летящий самолет: Сургут- Москва- Львов. А там два часа, и я уже дома!

– А, Лёшка, ты ещё дожидаешься свою замену, – обратился он к «рыжему».

Дальше вновь обратился к Соломатину:

– Ну что, будем знакомы!? Я старший лейтенант, секретарь комитета комсомола Петр Непыйвода. Я из Стрыя. Знаешь такой город? Это, он указал на «рыжего», Швец Алексей. А тебя как зовут?

– Соломатин Андрей. Тоже старший лейтенант, прибыл из Томска.

– Чем «занят»?

– Форму оборудую.

– Получается?

– Вроде бы получается.

– Ну-ка надень китель, покажись.