Севастопольский Дозор

– Господа, а давайте поспорим на бутылку кефира, – предложил я громко. – Спорим, что седьмой участник нашей труппы клоунов будет иметь какую-то дикую черту характера или физический недуг, который сделает его не способным к оперативной работе?

– Это почему же? – спросил Морозко, не оглядываясь, но я видел, что он заметно напрягся.

– Лина не может видеть цвет ауры, – сказал я. – Таких не берут в дозорные. Думаю, ей дали шанс, и она не справилась. Даже меня при встрече посчитала за Светлого.

– Больше я этой ошибки с вами не повторю, – угрюмо сказала девушка.

– А больше и случая не представится. Дальше. Ромка, ты был понижен в должности. За какое правонарушение? Можешь сказать, все равно ведь узнаем.

Рома повернулся ко мне. В его лице не было и тени смущения.

– Официально – за жестокость, – ответил он. – Я «шухарта» брал в питерском метро, когда был там в гостях. Сломал ему обе руки.

– Шухарта? – сморщил лоб Эл. – Это не из…

– Светлый, творящий добро направо и налево, – пояснил я. – Их обычно сами Светлые присмиряют. Ничего, Рома, бывает. Эл, насчет тебя все понятно. Вампир в Дозоре – сама по себе ситуация нетипичная, но случается, если в городе не так много Иных. И почему ты вылетел с места, тоже ясно.

– Я не собираюсь пить кровь в дозах, больших, чем это требуется для выживания, – спокойно сказал вампир. – Это мое право.

– Твое. И твои же последствия. Евгений Морозко!

Маг даже не обернулся.

– С тобой ситуация еще проще, – сказал я с долей искреннего яда. – Ты попросту считаешь Темных быдлом.

Парень даже плечом не дернул. Лина обернулась на меня, глядя в недоумении.

– Такое тоже случается, – продолжал я. – Милый, домашний мальчик, узнавший в детском возрасте про Иных и, в сущности, так и не выбравшийся из этого детства. Добрые сказки, старые мультики. Идеалы добра в качестве опоры по жизни. Твердая уверенность в своей избранности и правоте. Инициация, обращение к Свету, сформировавшиеся архетипы поведения. Стиль, манеры, методы. Вот только к Дозорам вся эта муть отношения не имеет. В оперативниках ты не задержался, если вообще был туда принят. Ты возомнил, что происходишь из той категории хороших, которые должны собраться и убить всех плохих. Но тебя всего лишь поставили на регистратуру в аэропорту, и ты счел эту работу низкой. Вот и стал самоутверждаться, неправомочно отказывая в регистрации Темным.

– Если есть претензии, вы можете обратиться к Инквизиции, – пробурчал Морозко, не оглядываясь.

– Вот тут, парень, я могу просто влепить тебе в зад с ноги! – рявкнул я. – И развоплотить за попытку ответного нападения! За упоминание Инквизиции всуе!

Морозко развернулся ко мне с каменным лицом.

– Поэтому тебя называют Манипулятором? – спросил он. – Ты разводишь Светлых на добрые дела, чтобы получить право на злые?

– Добрые дела? – изумился я. – Добрые дела?! Дебил, ты и впрямь считаешь, что устранение Темных магов – это доброе дело?!

– Стоп! – крикнул Ромка, прыгая точно между нами. – С этим разобрались! А как насчет Махсуда? Он чем не пригоден к работе на улицах?

Вспомнив уравновешенного татарина, мирно ждущего свой плов, я почувствовал, что постепенно остываю. Сделав шаг назад, я стал рядом с Элом.

– В том и дело, что он пригоден, – сказал я. – Но не хочет. Он явно родился еще до заключения Великого Договора. Возможно, сама идея баланса Света и Тьмы ему не нравится. Что, правда, не делает невозможным его участие в Дозоре…

– Одни догадки, – изрекла Лина. – Красивая версия, Сергей. Очень красивая.

– Тебе нравится? – спросил я. – Ты согласна с ней?

– Согласна ли я с тем, что единственная из вас всех считаюсь неполноценной дозорной по причине инвалидности, в то время как вы все свои таланты добровольно слили? – горько вымолвила она. – Согласна ли я, что хочу, как пионерка, прилежно исполнять свои обязанности, но не делаю этого, потому что не могу исполнять их при всем желании? Несмотря на то что кажусь вам наивной и смешной? Согласна ли я попасть в сборище орангутангов, мерящихся комплексами, при том что каждый выше меня уровнем и опытнее в битве? А какая разница, согласна ли я? Кто-то моего согласия спрашивал?

Морозко попытался обнять ее за плечи, но Лина отмахнулась от него и быстрым шагом пошла вперед, чуть слышно всхлипывая.

– Вот и поговорили, – сказал Эл.

Ромка осторожно почесал нос.

– Мы почти пришли, – сказал он. – Вот она, наша арка. Заходим?

Я подождал, пока остальные зайдут внутрь, и пошел замыкающим. Похоже, теперь при встрече с Иными придется спрашивать не только про приказы и амулет, а еще про отклонения от нормы, встречая естественную реакцию. И не в первый раз за час мне до скрипа на зубах захотелось передать руководство кому-нибудь другому.

Глава 7

На ступеньках у магазина сиротливо сидел незнакомый дяденька. Его одежда навевала мысли о застрявшем во времени старшем научном сотруднике времен одной великой державы. Светлые брюки устаревшего фасона, коричневые ботинки со шнурками, завязанными столь аккуратно, что по равномерности длин торчащих концов можно было бы сверять ткацкий метр. Свитер в клеточку, не скрывавший белого воротника. Между дяденькой и лестничным бетоном была благоразумно подстелена газета. Я бы не удивился, узнав, что она родом из тех же времен и ее последние страницы помнят кроссворды с терминологией загнивающего Запада, но свежая цветная обложка свидетельствовала, что сие печатное издание дядя приобрел в ближайшем киоске.

Дядя разгонял скуку чтением страниц, вырванных, судя по размеру, из той же газеты. Можно было даже различить раздел о сдаче квартир внаем. У меня возникло желание мотнуться на ближайшую толкучку и приобрести пузырь крымского самогона и трехлитровую банку с маринованными огурцами. Товарищ определенно бы заценил.

Увидев нас, он поспешно свернул газету и спрятал листки в портфель. Можно было и не проверять, что он там привез. Наверняка растрепанной газете компанию составляли гусиный паштет, кипятильник в стакане, пара застиранных носков и паспорт в кожзаме цвета детской неожиданности.

– А я-то думал, куда вы запропастились, – сказал он почти восхищенно. – Валерий Смирнов. Светлый, четвертого уровня. Ночной Дозор Орла. Приятно познакомиться.

Первое время никто из нас не произносил ни слова. Я тупо смотрел на седьмого участника и только потом понял, что не я один забыл посмотреть на него через Сумрак. Мы и подумать не могли, что в нашей молодежной тусовке могут появиться исключения.

Валерий Смирнов выглядел лет на пятьдесят. Вероятно, был инициирован в сладкие шестидесятые и с тех пор ни разу не выезжал за пределы родины. В другое время я бы с легкостью поставил сотню, что уж этот-то товарищ ни разу не был в бою со спятившей нежитью, не забывал мыть корпоративную чашку после работы и не допускал нарушений серьезнее, чем пропуск полива кактуса на подоконнике.

Ну не мог я представить, что именно этот человек – на самом деле Иной!

– Доброе утро, – кашлянул Ромка. – Ну, это… как оно?

Смирнов смотрел на нас по очереди с легкой улыбкой.

– Кто здесь главный? – спросил он.

Боковым зрением я заметил, что Ромка с ожиданием посмотрел на меня. Морозко лишь дышал в спину. Эл молча стоял чуть левее, а Лину вообще не было слышно.

Я уже было собрался сказать, что с руководством пока не определились, как понял, что этого нельзя делать. В таком случае Валерий Смирнов предложит свою скромную персону на роль массовика-затейника и не примет возражений уже никогда. Даже если придут прямые указания. Влезть без мыла, вылезти со скрипом – характерная черта советских Иных. Очень уж они любят давить возрастом, дутым авторитетом и принадлежностью к временам, когда в колбасе было мясо.

Это еще одно наше отличие от людей. При желании мы, конечно, можем выбирать себе идеологию на всю жизнь и придерживаться ее, оставаясь в стороне от веяний времени. Но это путь для поживших свое людей, а не для нас. И все же некоторые Иные именно так и живут. Валерий Смирнов был из их числа.

– О руководстве вам пока знать незачем, – сказал я спокойно, но по возможности попытавшись придать голосу стальные нотки. – Нам известно, что у вас имеется некое пятно в прошлом, Валерий. Будьте добры рассказать какое. От этого зависит наше с вами сотрудничество.

Неизвестно, что повлияло на Смирнова – моя интонация, тот факт, что он стоит перед тремя вроде как недовольными Темными, или же сработала впитавшаяся установка услужить новой компании. Но Светлый с виноватым видом дал прямой ответ.

– Сжег архив, – сказал он и тут же быстро добавил: – Все данные были восстановлены. С начальством все обсудили, все в порядке.

Я продолжал хранить молчание, строго глядя на него, но Смирнов больше ничего не сказал.

– Что за архив? – послышался голос Лины. Стало быть, не пошла в одиночестве бродить по городу в поисках сладкой ваты. Я даже ощутил короткий, еле различимый укол вины.