Третье правило стрелка

– В нашей ситуации полное отсутствие новостей – это очень плохая новость, – сказал Мэнни. – Ибо времени ждать новостей у нас уже нет.

– Судя по твоему похоронному тону, стряслось еще что-то, о чем я не знаю, – сказал Горлогориус.

– Небо обрушилось, – сказал Мэнни.

Горлогориус оторвал взгляд от хрустального шара и выглянул в окно. Небо находилось, как ему и положено, довольно далеко сверху. Светило солнышко, щебетали пташки…

– Местами, – уточнил Мэнни. – В смысле, оно местами обрушилось.

– Жертвы были?

– Немерено, – сказал Мэнни. – Правда, в основном побило орков и несколько крестьянских хозяйств.

– Удачно, – заметил Горлогориус.

– Еще башню Гриффина придавило немножко, – продолжил Мэнни. – Ту самую, в которой Негоро с дружками засел.

– Потерян кто-то из основных персонажей?

– К сожалению, нет.

– Неизвестно еще, к сожалению это или к счастью, – сказал Горлогориус. – Чует моя селезенка, не так все просто, как нам казалось.

– А нового твоя селезенка ничего не чует? – поинтересовался Мэнни. – Потому что мне вся эта бодяга никогда простой не казалась.

– Ага, – рассеянно сказал Горлогориус. – Слушай, ты Мерлина когда последний раз видел?

– Я не понял, это сейчас что? Неудачная попытка сменить тему разговора? – поинтересовался Мэнни. – Дескать, как там наша старая гвардия и всякое такое, да?

– В гробу я вашу старую гвардию видел вместе со всяким таким. У меня к Мерлину серьезный разговор возник, а по шару я с ним уже вторые сутки связаться не могу, – сказал Горлогориус. – Так когда ты его видел?

– Давно, – сказал Мэнни. – Мрачный он тип, этот Мерлин. Мрачный и некомпанейский. Я от таких стараюсь держаться подальше.

– Это неправильно. Своих друзей надо держать близко, а врагов – еще ближе, – глубокомысленно заметил Горлогориус. Ему в области глубокомысленных замечаний вообще равных не было.

– С каких это пор Мерлин стал нашим врагом? – удивился Мэнни.

– Не знаю, – сказал Горлогориус. – Я его в свои враги еще не записал. Однако меня тревожат смутные сомнения.

– А когда они тебя не тревожили?

– В детстве, – вздохнул Горлогориус. – Говоришь, небесная твердь местами обрушилась?

– Нельзя сказать, что она окончательно обрушилась, – сказал Мэнни. – Она, я бы сказал, основательно просела. В некоторых областях до пяти-шести метров. У тамошних жителей начинается клаустрофобия.

– И в чем ты видишь причину этого… проседания?

– Причина может быть только одна, – твердо сказал Мэнни. – Защита, установленная творцом при создании мира, слабеет, и протуберанцы Большого Бо выбиваются наружу. Пока все это выглядит достаточно безобидно, но мы не знаем, каким по форме будет следующее проявление.

– Похмелье – штука тонкая, – заметил Горлогориус.

– Твои мудрецы-аналитики так и не выяснили природу остальных ключей?

– Они до сих пор даже не знают их конечного числа, – сказал Горлогориус. – Все орали: нет времени в бумажках копаться, купите нам компьютеры… купили, и что?

– Что? – переспросил Мэнни.

– Виснут они, вот что. – Горлогориус в сердцах сплюнул на пол, но вспомнил, что находится в собственном кабинете, и дематериализовал слюну еще в полете. – Не справляются с объемом информации. Попомни мои слова, Мэнни, адекватную замену человеческому мозгу придумают еще очень нескоро.

– Поживем – увидим, – сказал Мэнни. – А сейчас-то нам что делать? Положение отчаянное.

– Отчаянное положение требует крайних мер, – сказал Горлогориус, и Мэнни понял, что своими последними словами невольно спровоцировал продолжение спора, который они с Горлогориусом вели последние полтора дня.

– Нет, – не слишком уверенно сказал Мэнни.

– Да, – авторитетно сказал Горлогориус.

– Ты этого не сделаешь.

– Сделаю. И ты мне поможешь.

– Даже ты не настолько безумен, чтобы попытаться выкинуть этот фокус, – сказал Мэнни. – Ты хоть представляешь, что может случиться?

– Ну в одном из вариантов мы получим ответы на все интересующие нас вопросы.

– А в другом – наша вселенная накроется медным тазом даже без участия Большого Бо.

– Вот ему будет обидно, – хихикнул Горлогориус.

– Ты бы весьма меня обязал, если бы относился к обсуждаемым проблемам с большей серьезностью.

– Я серьезен, как стадо мертвых гиппопотамов, – сказал Горлогориус.[3 - При написании этой книги ни один гиппопотам не пострадал. – Примеч. авт.]

– Истории известны случаи, когда лекарство оказывалось страшнее болезни, и мне такие случаи тоже известны, – сказал Мэнни. – Ты собираешься заигрывать со слишком могущественными силами.

– Ничего подобного я делать не собираюсь, – сказал Горлогориус. – Не спорю, сила, к которой я собираюсь обратиться, когда-то была могущественной, но сейчас она не страшнее нас с тобой.

– Ты не представляешь, что я могу натворить, если выйду из себя, – сказал Мэнни.

– Представляю, – сказал Горлогориус. – Но если дело пойдет на наших условиях, то никаких неприятностей быть не должно.

– Не должно и не будет – это две разные вещи, – заметил Мэнни.

– Ты пытаешься задушить в зародыше все мои идеи, – пожаловался Горлогориус. – Ты сковываешь мою инициативу.

– Можешь расценивать мое высказывание как голос разума.

– Голос скептически настроенного разума, если быть абсолютно точным.