Пропавшие. В погоне за тенью

И тут я понял, что это на самом деле она.

Черт возьми! Но… как?! Она же осталась… там!

Я беспомощно оглянулся на старика, тот пожал плечами.

Она меня испытывала! Она знала, что только я мог помнить о пребывании в часовой мастерской и просьбе, с которой обратился к нам часовщик. Он попросил, чтобы…

Я вспомнил его лицо и жест рукой в сторону стены со стоящими часами:

– Скажите ему, что часы должны идти. Иначе смысла в них нет.

Света посмотрела на меня и улыбнулась.

– Значит, это все-таки ты.

– А ты сомневалась?

– А ты – нет?

– Что вы сказали? Вы что-то сказали про часы? – на лице часовщика замерло странное выражение – будто бы он прямо перед собой увидел привидение и даже успел прикоснуться к нему.

– Вы не должны останавливать часы, – сказал я.

– Они должны идти, – продолжила Света.

– Иначе смысла в них нет, – закончил я.

Наступила пауза. Потом старик медленно произнес:

– Часы сами поутру начинали идти. Я приходил в мастерскую, вечером они стояли, а утром… и так повторялось много раз. А потом вдруг прекратилось. Часы перестали идти. Я победил. О чем вы, черт возьми, говорите?

– Просто представьте… что эти часы идут не только для вас, они идут для всех, кто…

На улице раздался вой полицейской сирены и Света дернула меня за рукав.

– Для всех, кто может их увидеть? – старик хлопал глазами, переводя взгляд с меня на стену со стоящими часами.

– Именно.

Света потянула меня к выходу.

– Стой…

Я повернулся к старику.

– Вы когда-нибудь ремонтировали золотые женские часы «Чайка»?

Он вдруг замер, словно услышал кодовое слово.

– Почему вы спрашиваете? – его лицо стало каменным.

Света уже не тянула, она буквально тащила, рвала рукав моей куртки по направлению к выходу.

– Эти часы запрещены, – хриплым голосом сказал часовщик. – Уже тридцать лет как минимум. – Власти изъяли всю выпущенную партию по всей стране. И я уже давно ничего не слышал о них и уже тем более не…

Света замерла у входа. Ее глаза расширились, она выпустила мой рукав, при этом рукав ее спортивной куртки на миг открыл запястье…

Это заняло секунду, может быть, даже меньше, но…

Старик остолбенел. Его словно молнией ударило. Я никогда не видел, чтобы с человеком происходило подобное – волосы буквально встали дыбом, глаза выкатились, а бледное, почти мертвое лицо побагровело.

– У вас… Я… я должен заявить властям… – просипел он и я испугался не того, что он это реально может сделать, а, что его хватит инсульт или что-то подобное.

– Погодите… постойте… вы можете объяснить, что происходит? Это бабушкины часы, они лежали в шкатулке и вот…

Он не сразу ответил – бросая косой взгляд на телефон, лежащий позади на широком подоконнике, старик сделал шаг по направлению к нему.

– Бабушкины… кого сейчас это волнует… если я не доложу, меня на всю оставшуюся жизнь… бабушкины… – от страха его голос дребезжал как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.

– Мы уйдем, как только вы скажете, что не так с этими часами, – сказала Света. – Никто ничего не узнает.

– Они все узнают! Они узнают! Мне конец…

– Да что происходит, объясните же наконец! – рявкнул я, не выдержав его причитания.

Он замер, не дотянувшись до трубки телефона.

– Вы что, правда не знаете? Вы не с этой планеты?

– Мы не с этой планеты, – подтвердила Света. Руку с часами она спрятала в кармане куртки.

– Ясно. Все ясно… – старик, казалось, смирился со своей участью. Он медленно присел на табурет возле окна, руки безвольно повисли вдоль тела. – Все равно это когда-нибудь должно было случиться. Я ведь это знал, просто думал, что раньше умру.

Он говорил тихо, почти шепотом, но каждое его слово я слышал отчетливо и внятно, словно в огромном пустом зале – окружающие звуки поблекли, растворились. Я слышал биение своего сердца и его – не то шепот, не то тихий говор.

– Все это похоже на какой-то бред, но… – он поднял осунувшееся лицо, посмотрел на нас: – Вы… правда не в курсе? Я думал, об этом знает каждый житель… нашей страны. А может быть и планеты.

Мы одновременно покачали головами.

– Удивительно. Вы и правда с другой планеты свалились, если, конечно, не смеетесь на до мной и не испытываете мое терпение. – Он глянул на наши напряженные лица – нам явно было не до смеха и нехотя, через силу, продолжил: – Весной… двадцать первого мая 1981 года на севере города прогремел взрыв. Раньше там была промзона, закрытая территория, в основном военные предприятия. По тем временам взрыв в городе – общегосударственное ЧП, однако… как водится, дело сразу засекретили, в газетах и на телевидении передали, что в аммиачном цехе взорвалась емкость, несколько рабочих погибло, пожар на площади сто квадратных метров локализован, все последствия устранены. Причинами аварии займется государственная комиссия.

Однако, судя по количеству пожарных расчетов, машин скорой помощи, милиции и прочих спецслужб, которые были стянуты в том числе из других городов, авария явно превышала заявленные сто квадратных метров. И рванула там не аммиачная цистерна.

Об этом мы узнали гораздо позже. А 22 мая ко мне в мастерскую, пришли трое мужчин в костюмах. Нетрудно было догадаться, из какой они организации, поэтому я даже удостоверения не попросил – тогда это было не приятно. Впрочем, они сами показали.

– КГБ, – сказал я.

– Да… – старик откашлялся, взял пластиковую бутылку воды и сделал большой глоток. – Один из них спросил, слышал я что-нибудь о вчерашней аварии, работает ли у меня кто-то на заводе «Звезда», член ли я партии – вот в такой очередности и спросили. На все вопросы у меня был отрицательный ответ. Они сильно нервничали, постоянно оглядывались, будто здесь, в этом закутке кто-то мог затаиться. По их виду было непонятно, устроил ли их мой ответ, или нет, но следующий вопрос поставил меня в тупик. Они спросили, ремонтировал ли я женские золотые часы «Чайка» и приносил ли кто-нибудь такие часы в недавнее время.