Вставай!!! Страна огромная!

В общем, когда я дошел до портала, в наличии у меня остались только документы, сложенные в полевой сумке обер-лейтенанта, да пара пистолетов. Таким образом, первый блин, в полном соответствии с известной поговоркой оказался комом. Поскольку итоги моего похода "за зипунами", были не просто плачевными, а даже более того, откровенно говоря, просто никакими.

– Екарный бабай, это что же получается, – свербела в голове одна, но от того не менее неприятная мысль, – что все лелеемые, в течение последних десяти месяцев, планы, попали в одно, трудно произносимое место, а в просторечии говоря – псу под хвост? Что все, с такой тщательностью и скрупулезностью выстраиваемые замки, на проверку оказались воздушными? Разбившись о суровые будни реальной действительности.

Не-е-ет! Такое положение меня в корне не устраивало. И если планы не соответствуют сложившейся ситуации, то в этом случае нужно, или менять планы, или же саму ситуацию. Второе, конечно же, предпочтительней. Как в песне: "Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас"!

– А как лучше всего это сделать? Элементарно, Ватсон, озаботиться средством доставки трофеев до места назначения. А выбор средств то, весьма ограничен. Можно, конечно же, нанять носильщиков. Но этот вариант чреват непредсказуемыми последствиями. Если брать людей из "светлого" будущего, то это значит посвящать в тайну портала посторонних. Не пойдет! Искать добровольных помощников на этой стороне? Тоже не вариант. Использовать в качестве тягловой силы пленных солдат противника? Вариант, но только на самый крайний случай. Поскольку после решения задачи с ними надо будет что-то решать, и решать радикально.

– То есть, бритвочкой по горлу, и в колодец. Так никаких колодцев не напасешься, да и как-то, ненадежно все это, что ли.

Остается последнее: найти реальное тягло, хотя бы и в одну лошадиную силу, на месте событий. На лошадь много чего вкусного можно навьючить, а на телегу еще больше нагрузить. Но есть один, очень, на мой взгляд, существенный недостаток – низкая мобильность. Да и со скрытностью придется распрощаться. А ведь она, то есть скрытность, одно из главных моих преимуществ. На лошадь то, маскхалат не натянешь, да и ползать ее не научишь. И голосом, то есть лошадиным ржанием, в самый, как правило, неподходящий момент, может выдать мое местоположение. И все, каюк, пишите письма. Хотя мне, и писать то некому.

Остается последнее средство, более, так сказать привычное для человека XXI века, механическая тяга. Это ведь только в 40-х годах, умение управлять механическим транспортом, будь то мотоцикл, трактор или автомобиль, относилось к категории дефицитных специальностей, а для большинства моих современников, настолько привычный атрибут жизнедеятельности, без которого как без рук. Вернее без ног. Некоторые мои знакомые настолько срослись, со своими железными лошадками, что извините за выражение, пешком даже срать не ходят.

– Да что там говорить, сам из таковских. Пройти двести метров пешком, когда под рукой машина, это просто выше моих сил.

Вот и надо исходить из привычных стереотипов, а не ударяться в экзотику. Осталось сущий пустяк: определиться с видом транспорта. Поскольку имеющиеся у меня в наличии, не подойдут, каждая по ряду причин. Внедорожник: элементарно не пролезет в портал, если пихать его целиком. А разбирать и собирать по запчастям, слишком затратно и утомительно. Спортивный мотоцикл: шумный и имеет низкую грузоподъемность. Квадрацикл: громоздкий и слишком привлекающий внимание. Как инородное тело.

– Проще бизона, в стаде коров спрятать.

Значит надо искать транспорт на той стороне. Лучше всего подойдет раритетный байк, и обязательно, чтобы с коляской. Во-первых, транспорт, во-вторых, средство доставки трофеев, до места назначения, а в-третьих, и сам по себе антиквариат. Некоторые экземпляры на несколько десятков тонн американской зелени потянут.

– Значит решено, – подвел я итог своих размышлений, – отправляемся на поиски подходящего транспорта. Но, – тут же сам себя поправил, – попутно при выполнении первоочередной задачи.

А первым делом, относящимся, по моему разумению, к категории первоочередных, была проверка состояния моста. Того самого, возле местечка Мяркине, целостность которого так удивила Гота.

– Надеюсь, что в этой реальности, ему не будет повода для удивления. Об этом я уже побеспокоился заранее.

Ведь принцип разминирования особо важных объектов заключается только в том, что саперы ликвидируют подрывную сеть, а сами заряды, как правило, оставляют на месте. На тот случай, если вдруг, придется самим смазывать салом пятки, то не будет необходимости, заново делать укладку, а только надо будет провести новую сеть. Сеть обнаружить очень просто, так как, в то время использовались только электрический или огневой способы подрыва. А это значит, что места установки детонаторов легко обнаружить, или по проводам, или по торчащему бикфордову шнуру. Стоит только вытащить детонатор и, вопрос подрыва заряда сразу станет большой проблемой. Но весь фокус состоит в том, что для подрыва всего заряда достаточно установить детонатор только в одну шашку, а конструктивно каждая имеет аналогичное гнездо, которое, до поры, до времени, пустует и, ввиду ненадобности, заклеено бумагой. А если вставить в такое отверстие радиовзрыватель, то обнаружить его, особенно если учитывать, что, в то время, они практически не применялись, очень проблематично. Ведь для этого необходимо проверить все шашки, а нынешние саперы, не избалованные такими новшествами, наверняка, этого делать не будут. А чтобы парочка шашек обзавелись такими новинками, об этом я уже побеспокоился, заранее. Но вот, для того, чтобы они сработали своевременно, для этого процесс нужно проконтролировать. А если учитывать такой нюанс, что мне удалось достать только такие радиодетали, которые гарантированно срабатывают лишь в радиусе 500 метров, то и соответственно, источник сигнала, вместе со мной, разумеется, должен быть на дистанции не большей этого расстояния. А мост расположен на удалении километров 30-ть от портала, и поэтому первоочередной задачей является: разменять это расстояние на те 500 метров, которые необходимы для гарантированного срабатывания заряда.

Первые шесть километров по любому придется преодолевать по дну оврага, который извилистой загагулиной тянется от портала и, под острым углом, выходит практически к самому Немана. Не доходя до берега реки несколько сот метром. Но даже эти метры, густо поросшие прибрежной растительностью, среди которой преобладали ивы, раскинувшие свои ветви, практически до самой земли, а также довольно густой кустарник. Что, в свою очередь, могло обеспечить скрытное перемещение, вплоть до самой воды.

И тут, в полный рост, вставала проблема выбора. Продолжать дальнейший путь вдоль берега, рискуя при этом добрести до финиша на последнем издыхании. Поскольку 30-ти километровый марш-бросок, по пересеченной местности, мало того, что грозил растянуться часов этак на шесть, но и неизбежно повлечет за собой чрезмерную усталость, которая может сказаться в дальнейшем. Если вдруг, не дай Бог, придется в экстренном порядке, уносить ноги.

– А ведь известно, что любые, даже самым тщательным образом, разработанные планы, имеют право на существование только до первого выстрела. После чего человек уже становится рабом обстоятельств.

И за примером даже далеко ходить не придется. Мой личный, в данном случае неудачный, опыт, тому наглядное подтверждение. Но, как говорится: "Гладко было на бумаге – да забыли про овраги".

А этих самых оврагов, да еще густо насыщенных многочисленными притоками Немана, имеющих, к тому же, разную ширину, от, практически незаметных ручейков, до, довольно таки широких, метров до 15-20, речек. Которые, вместе с оврагами, могут растянуть прибрежное путешествие до неизвестного временного промежутка.

– А время, это такая категория, которая течет только в одном направлении. Из прошлого – в будущее. И направить ее, в обратном направлении, еще никому не удавалось. Не даром говорится, что: "Прошлого не воротишь". Хотя, после обнаружения мною временного портала, я бы не стал утверждать этого, столь категорично. Но, тем не менее, действовавший, во времена курсантской юности постулат: "Чем меньше мы тратим времени на передвижение, тем больше его остается для всего остального", не потерял свою актуальность. И применим, в данном, конкретном случае, как никогда.

Поэтому, остается только один вариант, использовать силу естественного водного потока, в качестве движителя. Который может доставить адресат, в данном случае меня, до места назначения. Причем без затрачивания особых усилий, и, что немаловажно, с минимальной потерей времени. Тем более, что путь мне уже хорошо известен по прошлому путешествию к мосту. Правда, с существенной оговоркой. Та, не побоюсь этого слова, прогулка, протекала в мирное, довоенное время. Причем ночью и, с использованием лодочного мотора.

Сейчас же, предстояло весь путь пройти днем. По местности, на которой идут боевые действия между двумя самыми сильными, на данный момент, армиями Европы, а то и всего мира. И лодочный мотор, который в прошлый раз, без проблем, доехал до самой реки, на квадрацикле, в этот раз придется тащить на собственном горбу. Что при его массе, под 50-т килограмм, становится нетривиальной задачей. А в совокупности с весом остального снаряжения, то и просто не выполнимой. Значит придется обходится только одной лишь надувной лодкой. И надеяться, при этом, что река сама меня вынесет, куда-нибудь, до места назначения. Благо, что направление движения совпадает с направлением течения реки. В противном случае, я просто не выгребу в одну харю, 30-ть км, против течения. И возвращаться, по любому, придется по суше.

– Да и пес с ним. Если с мостом все обойдется, тьфу, тьфу, тьфу… То это уже не будет иметь особого значения.

Но вот тот факт, что до моста придется плыть днем, несколько напрягал. Поскольку надувная лодка, по середине не очень большой реки, это не есть гут.

– Достать могут с любого берега, причем даже особенно не напрягаясь.

Успокаивало, в некоторой степени, только то, что свои вооруженные всяким хламом, лоханки, фрицы по любому, не могли доставить до места назначения так оперативно. Это уж потом, с прибытием в данный район тыловых подразделений, подтянуться и части речных флотилий, вооруженных, в том числе и бронекатерами. Для перевозки которых необходим железнодорожный транспорт. А также переоборудованные рыбацкие баркасы и речные баржи. Для чего тоже необходимо время, а также некоторое затишье вблизи водной артерии. Сейчас же этого можно было не опасаться. Правда имелась и другая сторона медали. Ведь Неман входил в зону ответственности Пинской речной флотилии, которая в реальной истории практически никак себя не успела проявить, за исключением отдельных случаев. И основной причиной этого было то, что она относилась к оперативному управлению Краснознаменного военно-морского флота. А главнокомандующий ВМФ, адмирал Кузнецов, Николай Герасимович, насколько похвально действовал в вопросах приведения войск флота к полной боевой готовности, настолько непростительно упустил вопрос, связанный с подготовкой к войне данной флотилии. Потому и, соответствующие приказы дошли до адресата с некоторым опозданием. Практически в последнюю очередь. Потому и командование, просто напросто, физически не успело среагировать должным образом на угрозу нападения. Получив приказ о приведении флотилии в "оперативную готовность номер 1", ровно в 4.00 22 июня 1941 года, командующий флотилией, контр-адмирал Рогачев Д. Д., успел только оказать помощь в обороне Брестской крепости, а в последствии и самого Пинска, где располагался его штаб, а также Могилева. Поэтому в бассейн Немана, они уже физически попасть на могли. Сейчас же, после моего вмешательства, когда я специально акцентировал внимание командование округа на этом вопросе, надеюсь, что ситуация с участием флотилии в отражении агрессора, изменится должным образом. И пускай, кардинально, они изменить ничего не смогут, но даже несколько своевременных ударов, в наиболее уязвимые точки, должны замедлить продвижение противника.

Но вот сама возможность встретить советские бронекатера в то время когда я, как известная субстанция, буду болтаться по середине реки, ни в коей мере не улучшало моего самочувствия. Мало кто будет разбираться, встретив в зоне боевых действий резиновую лодку неизвестной конструкции. Да еще и с пассажиром на борту, одетого в униформу не известного образца. Просто шарахнут, со всей пролетарской ненавистью, из орудий главного калибра по неопознанному плавающему объекту. А то и просто, чтобы не размениваться по пустякам, причешут из пулеметов. Мне и такого "пустячка", хватит с лихвой. Особенно учитывая любовь морячков, пускай и речных, к пулеметам крупных калибров. В особенности ДШК, с его 12,7-мм. Одной такой пули хватит выше крыши, для того чтобы мое водное путешествие закончилось, так и не начавшись.

Единственное, что меня, в данной ситуации, несколько успокаивало – это то, что согласно всем известным законам природы, а также благодаря вращению земли в одном, строго определенном направлении, левый берег реки представлял собой заросшую камышом и низкорослым кустарником, низменную пойму. К тому же в изобилии насыщенную различными притоками, протоками, заводями и островками. Которые, местное население именует, в просторечии – плавни. В которых можно затеряться не только одинокой лодке, но и целому речному флоту.

Поэтому, если продвигаться от островка к островку, прикинувшись кочкой, да еще и напевая при этом, по примеру мультяшного героя: "я кочка, кочка, кочка, а вовсе не медведь!", то на шармачка, может и прокатить. В крайнем случае, можно уйти вплавь, и, затерявшись в камышах, продолжить дальнейший путь по суше. Но это на всякий, пожарный, случай.

– А вообще-то, очень бы не хотелось такого развития ситуации. Хотя, с другой стороны, можно долго сидеть и рассуждать, абы чего не вышло. На самом же деле, надо просто брать и делать. Ведь по лежачий камень, как известно вода не бежит. Да и вообще, в полном соответствии с известным анекдотом: "Хер ли здесь думать – прыгать надо!"

Размышляя таким образом, я совмещал приятное с полезным, одновременно отдыхая, лежа на деревянных нарах, которыми было оборудовано спальное помещение бункера. При этом задрал ноги, чтобы кровь отхлынула от нижних конечностей и, хотя бы в небольшой степени прилила к голове. Все ж таки, длительные пешие прогулки, да еще и в чрезмерно нагруженном состоянии, не самое приятное времяпровождение, в моем, далеко не самом юном возрасте. Поэтому, чтобы опровергнуть постулат о том, что "дурная голова, ногам покою не дает", нужно было все, как следует, обдумать.

Я специально не стал подниматься на поверхность, чтобы не расхолаживаться. Поскольку, нахождение в бункере довоенной постройки, даже с учетом того, что находится он в моем времени, все равно, должным образом, настраивало на определенный лад, и не позволяло расслабляться.

Отдыхая таким образом, я не забывал следить за временем, которое уже перевалило за полдень. Что ясно давало понять, что дальше тянуть с выходом уже нельзя. Если я не захочу шарится по окрестностям в темноте. Поэтому прибрал все ненужное, в данный момент имущество, которое включало в себя трофейное вооружение, которое, неимоверными усилиями, я все ж таки допер, до места назначения, а также документы и некоторые современные девайсы, в том числе и прицел ночного видения. Сложил все в сейф, находившийся в оружейке. Перемотал портянки, которые надевал перед выходом, вместо носков, помня о том, что для сохранения ног от потертостей и опрелостей, неизбежных в длительном походе, ничего еще не придумали. Проверил, в очередной раз, амуницию и снаряжение. Закинул за спину мешок с лодкой и ножным насосом, и подался на выход.

Движение по, уже хорошо известному маршруту, который пролегал по дну оврага, большой проблемы не составляло. Правда, приходилось, время от времени, соблюдать осторожность, преодолевая наиболее трудные участки. Стараясь не сверзнуться в ручей, чтобы преждевременно не промочить ноги. Потому что, долгое путешествие, с мокрыми ногами и сырой обувью, удовольствие ниже среднего. Вот и приходилось осторожничать и цепляясь за ветки кустарника, густо облепившего склоны оврага, перешагивать через ручей, с одного берега на другой. Дальше, когда ширина ручья превысила 1,5 метра, пришлось выбирать тот берег, который был наиболее удобен для движения.

Когда, таким образом, я уже отмахал почти две трети пути, впереди, по ходу моего движения, загрохотало. Причем солидно так. Как будто, совсем рядом. Хотя, по прикидке, до конца оврага оставалось еще километра два, но грохот стоял такой, что создавалось впечатление, что стреляют прямо над головой. Причем огонь велся явно не меньше чем батареей. Поэтому пришлось немного притормозить, умерив свою прыть, и усилить осторожность.

Конечно, я был далек от мысли, что противник мог бы разместить орудия, непосредственно в самом овраге. Во-первых, склон был довольно таки крутой, и, чтобы скатить по нему пушки, нужно было изрядно попотеть, а во-вторых, наличие ручья, вовсе, сводило на нет такую возможность. Но вот сам берег реки, довольно ровный, являлся идеальным местом для такого расположения. И скорее всего именно там командир немецкой батареи поставит свои пушки. Если конечно он не дурак, а вот дураков-то, нацисты, к большому сожалению, на таких ответственных должностях не держали. Нет, конечно же, и в Вермахте процветал протекционизм, пускай не таким махровым цветом как в Рейхсвере, или, позднее в родной советской армии. Стоит только вспомнить известный анекдот про сына полковника, которому никогда не стать генералом. В Рейхсвере же, главным условием успешного карьерного роста являлась принадлежность к аристократической касте, а еще лучше иметь прямое отношение к какой-нибудь военной династии, желательно с прусскими корнями. Нацисты такими вещами особо не заморачивались и ценили в людях, в первую очередь, личные качества человека. И будь ты хоть супер-пупер аристократ, но если из тебя офицер, как из дерьма пуля, то на ответственной командной должности тебе долго не продержаться.

Вот и командир батареи, преградившей мне дальнейший путь к реке, видимо свое дело знает довольно туго. И, соответственно, шансов у меня пробраться мимо огневых позиций незамеченным минимальны. Поскольку прилегающую к оврагу местность я, в предыдущие разы, изучил досконально. Но все-таки нужно осмотреть все визуально, вдруг какая умная мысля и, придет в голову.

Пока я мысленно прикидывал весь, применимый к данной ситуации, расклад, овраг незаметно кончился. Что стало явно заметно по уменьшающимся по высоте склонам. Если первоначально, даже в прыжке, нечего было и мечтать окинуть взглядом окрестности, то теперь приходилось уже пригибаться, дабы не торчать во весь свой, немаленький рост, на всеобщем обозрении.

В конечном итоге, мне уже пришлось ложиться на брюхо и ползти по-пластунски. Благо, что навыки, приобретенные когда-либо, со временем полностью не утрачиваются, а только как бы консервируются до лучших времен. Примером чему можно привести езду на велосипеде. Мало кто не падал и не разбивался при первоначальном приобретении этого, на первый взгляд, несложного навыка. Зато в дальнейшем, сколько бы времени не прошло, достаточно только оседлать железного коня, как все умения тут же восстанавливаются.

В отличие от неиспользуемых знаний. Которые, если не пополняются, то со временем утрачиваются полностью. О чем предупреждал еще непревзойденный гений сыска – Шерлок Холмс. Что если "забивать свой чердак всяким хламом, то, в самый ответственный момент в нем, наверняка, не найдется места для чего-то, действительно нужного".

Выбрав в качестве ориентира куст какого-то неизвестного, но донельзя колючего кустарника, я дополз до него, с таким расчетом, чтобы он дополнительно прикрывал меня от внимательных глаз немецких наблюдателей. Если таковые будут имеется в наличии.

Получив такой неожиданный бонус в виде естественного средства маскировки, достал оптику и стал обозревать окрестности.

Все было в точности так, как я и предполагал. Во всяком случае, почти. Ниже по течению, примерно в полукилометре, расположилась небольшая, на десяток хибарок, рыбацкая деревушка. В которой уже, деловито, хозяйничали оккупанты. Что подтверждалось не только запредельной суетой и мельтешением солдатских тушек между домами, но и, долетающим даже досюда, душераздирающим поросячьим визгом и заполошным кудахтаньем кур. Они были явно слышны в те, редкие минуты тишины, которые требовались номерам расчетов для перезарядки орудий.

– Все логично. Добыча пропитания – первейшая заповедь солдата. Причем не зависимо от национальной принадлежности. Ведь, как известно, его боеготовность прямо пропорциональна степени наполненности желудка и, соответственно общей сытости организма. А на общевойсковой паёк особо не разгуляешься. Это ведь не лётная норма. Вот и приходится изыскивать возможности для того, чтобы раздобыть приварок для солдатского котла. И командиры, причем по обе стороны фронта, относились к этому с пониманием. И даже, негласно, поощряли подчиненных на подобные действия. Имея, естественно, с этого свой гешефт.

Между деревушкой и оврагом, в котором я находился, среди довольно густых зарослей различного кустарника, в том числе и того самого, колючего, который, в данный момент, нещадно лохматил мою лохматую "камуфлу" на дополнительные лоскутки, раскинулась, довольно большая, но узкая проплешина. Примерно метров сто на пятьдесят. И, именно на ней, выстроенные в ровную линию, располагались орудия вражеской батареи. Интервалы между ними составляли метров 20-25, поэтому до самого крайнего, ближайшего ко мне, было всего-навсего около 70 метров. И судя по реакции моих многострадальных ушей, калибр орудий был внушительный. Где-то в районе 150-мм, а если учитывать, что в Вермахте, для ствольной артиллерии, был принят сантиметровый размер, то это примерно 15 сантиметров.

– И если меня не подводит память, то на вооружении Германии было только одно орудие такого типоразмера. А именно "schwereFeldHaubitze" – 15 cm sFH 18, что расшифровывается как "тяжелая полевая гаубица. А цифра 18 обозначала, соответственно, год принятия на вооружение. Но она фиктивна, для того чтобы обмануть наивных англичан. Ведь Версальским договором в Германии была запрещена разработка артиллерийских систем, и цифру 18 вводили, дабы ввести в заблуждение иностранные комиссии. На самом деле разработка гаубицы проводилась с 1926 по 1930 год, а в войска она начала поступать с 1934 года. Поэтому на сегодняшний день ее можно было считать одной из самых современных орудий Вермахта.

Так и есть! Визуально, с другими орудиями данного калибра, а именно с 15 cm sIG 33, тяжелым пехотным орудием полкового звена, или, тем более, с 15 cm Kanone 18 (K 18), которая уже относилась к артиллерии РГК, спутать довольно тяжело. Именно 15 cm sFH 18, стоявшая на вооружении тяжелого артиллерийского дивизиона артполка, дивизионного уровня подчиненности. Характерная, для данной модификации, конструкция шасси, включавшая в себя, наряду с двумя основными, металлическими колесами, снабженными цельнолитыми резиновыми шинами, два дополнительных, смонтированных в виде передка, на который укладывались станины, для уменьшения удельного тягового сопротивления при транспортировки в походном положении. Сами передки, стоявшие несколько в стороне от огневых позиций не оставляли сомнения, что это именно sFH 18. Это уже гораздо позднее, под самый конец войны, когда Германии катастрофически не хватало уже не только дефицитного каучука, но и элементарного металла, конструкция гаубицы претерпела некоторые, специфические изменения. В первую очередь лишились резиновых шин вспомогательные колеса, на передках, затем основные, а уж потом и вовсе убрали все излишества, коренным образом не влияющие на баллистические характеристики орудия.

– Что, в принципе, логично. Это, планируя захват огромных территорий Советского Союза, упор делался, прежде всего, на высокую мобильность и маршевую скорость артиллерийских частей. Отсюда и особенность конструкции, в виде четырехколесного шасси. В конце войны было не до излишеств. Как говорится, "не до жиру, быть бы живу". Главное дотащить гаубицу до рубежа обороны, а чем дальше, тем этот рубеж был ближе. А там уж как Бог даст. Он, чаще всего и давал, правда, совсем не то, на что рассчитывали гитлеровцы. Поэтому то, вопрос со сменой позиций, остро не стоял. Просто нечего было уже перемещать.

Жирным плюсом в моей ситуации было то, что батарея, видимо, относилась к артиллерийским частям новой организации. Поскольку до 1939 года вся артиллерия дивизионного звена базировалась исключительно на конной тяге. А это, без малого, 125 лошадей и 26 повозок. К которым, в качестве бесплатного приложения, приписывалось более пятидесяти водителей кобыл, или, говоря официальным языком, погонщиков. Из расчета один погонщик на двух лошадей.