Весы. Семейные легенды об экономической географии СССР

Для оформления обложки была использована картина Николая Горского-Чернышева «Это было недавно – это было давно».

Пророк

Юные выпускники университетов, хранители банковских таинств и спившиеся токари шестого разряда часто говорят о том, что советская экономика была плановой.

Спорить здесь не о чем: все, кто получал заработную плату в СССР, поклонялись культу выполнения и перевыполнения производственного плана: стране нужно больше чугуна, больше свеклы, больше магнитофонов «Турист», больше шефских концертов для сельских жителей Кировоградской области. План был божеством, а его пророком был весовой мастер. Осмотрев сломавшиеся во время уборки урожая или государственной приемки весы, этот человек мог предсказывать будущее с точностью, которая не снилась даже дельфийскому оракулу. В будущем он ясно видел невыполнение плана, вызовы «на ковер» к высокому областному начальству, грозные телеграммы от заместителя министра, выговор по партийной линии, отстранение от занимаемой должности и ссылку на какую-нибудь отдаленную метеорологическую станцию. Впрочем, как и в случае с другими служителями культа, с весовым мастером всегда можно было договориться при помощи жертвоприношений. Принесение подобных жертв было делом исключительно деликатным: заказов у мастера много, начнешь кричать и взывать к сознательности и партийной дисциплине – обидишь пророка и накличешь беду. Тогда сломавшийся алтарь служения плану увезут в мастерские, осмотрят их, найдут причину поломки и по всей форме закажут для сломавшихся весов запасные части. В общем, не пройдет и трех месяцев, как сверкающие хромированными деталями весы вернутся на завод, но мало кому принесут радость. Новые весы – например, для взвешивания груженных зерном грузовиков – в магазине не купишь, а пока ждешь старые – план сгорит, а вместе с планом и очередной крикливый начальник. К тому же как и все настоящие служители культа, весовые мастера не любили строптивых: одного обидишь – все остальные узнают, а узнав – лишат тебя своих пророческих откровений. И тогда хоть кулаком по столу стучи, хоть в ногах у начальника весоремонтных мастерских валяйся – ничего тебе не поможет. Разве что чистосердечное раскаяние, молитва и такие обильные жертвы, о которых еще долго будут вспоминать мастера-пророки, сидя в рабочий полдень за шашками.

Впрочем, подобные крайности случались редко. Несмотря на свою очевидную связь с божеством и сверхъестественные способности визионера, мастер был человеком простым и не посылал начальство искать красную корову для искупительной жертвы. Пророку вежливо предлагали водку, папиросы, конфеты для детишек, свежие овощи и фрукты. Как правило, он соглашался, не настаивая на каком-то определенном подношении – как говорится, от каждого по способностям. Давали и деньги, но о таком помалкивали – как и все советские люди, весовые мастера не хотели садиться в тюрьму по обвинению в получении нетрудовых доходов. Тем более, что зарплаты были небольшими, а семьи пророков хотели кушать.

Принеся положенную обычаем жертву, начальник мог быть спокоен – весы ему ремонтировали быстро, качественно и без лишней волокиты. Впрочем, ремонтировать плохо такие умельцы и доки как Вейгман, Бульман и Плащанский просто не умели. Кстати, именно эта троица, не имевшая никакого специального образования, изобрела в 1956 году ВПШ-200 – знаменитые промышленные шкальные весы, на которых взвешивались грузы весом до 200 кг. Это изобретение превратило Винницкие весоремонтные мастерские в завод «Прибор», который успешно выпускал ВПШ-200 на протяжении 50 лет.

Умение ремонтировать весы и ладить с людьми, которые этим занимались, открывали перед человеком такие широкие горизонты, что дух захватывало. Такой талантливый писатель как Роберт Шекли написал бы, что предприимчивый весовой мастер получал возможность выйти за пределы своего статуса. Из провинциальных евреев, чье существование советская власть терпела из милости, они превращались в народных героев, магов и фокусников. С помощью небольшого чемоданчика с инструментами они могли получить почти все, о чем только мог мечтать житель провинциального городка. Об их подвигах и удачах не сочиняли стихов и песен. В лучшем случае весовые мастера могли рассчитывать на заметку в городской газете, благодарный тост во время застолья и анекдоты, которые передавали друг другу их ученики. В своей книге я решил исправить эту несправедливость, допущенную по отношению к пророкам плана. Тем более, что одним из них был мой дедушка.

Дедушка

Сложно сказать, чего было больше в дедушкиной жизни: отчаяния или радости. С одной стороны – погромы, три голода, множество смен власти, тридцать седьмой и другие сталинские годы, Вторая мировая война, смерть любимой дочери, «разоблачим врачей-убийц», уехавшие в Израиль и США братья и сестры; с другой – всеобщее уважение, крепкая семья, любимое ремесло и прозвище «Иван Давидович», которое досталось ему от сослуживцев.

– Почему Иван Давидович? – однажды спросил я отца. – Ведь дедушку зовут Абрам Давидович.

– Потому, что пахал как Иван, – без лишних уточнений ответил папа. И хотя мне в то время мне было всего семь лет и вопросы сыпались из меня как листья в конце октября, я все понял.

Небогатая семья прадедушки Давида и прабабушки Неси была очень большой – кроме моего деда у них было еще 11 детей. Таким образом, дедуприходилось рассчитывать только на себя самого и этот расчет оказался довольно точным. Поработав на скотобойне и молотобойцем в кузнице, он устроился подмастерьем к весовому мастеру. По традиции, соискателя вакансии подмастерья сажали за стол и определяли его потенциал по количеству проглоченных витаминов за определенный период времени. Всем бы такой экзамен, скажете вы. Увы, вступительное угощение оказалось едва ли не единственным бонусом обучения – за невнимательное отношение к работе мастер бил своих учеников металлической линейкой по кончикам пальцев. Это было очень больно, но урок запоминался на всю жизнь – работай на совесть. Параллельно дедушка закончил вечернюю школу и рабфак, так что через несколько лет он стал квалифицированным рабочим с законченным средним образованием. По тем временам такое сочетание было редкостью и по этой причине деда Абрама начали быстро продвигать по службе, перебрасывая из одного города Советской Украины в другой. В 1936 году его назначили начальником Проскуровских весоремонтных мастерских, затем перевели в Белую Церковь, а 1939 году дедушка стал начальником Киевских весоремонтных мастерских и переехал в столицу вместе с молодой женой Ханой и дочкой Фанечкой. Семья поселилась в маленьком домике недалеко от Еврейского базара, напротив тюрьмы. Такое соседство напоминало об опасности слишком стремительного карьерного роста: в стране только-только начала спадать волна «Большого террора», во время которой мог бесследно исчезнуть любой человек – особенно, если он был на виду. Основанием для ареста могли стать анонимный донос или показания, полученные под пыткой от арестованных ранее друзей, коллег и знакомых. На начальников указывали чаще, чем на обычных работяг – ведь сотрудники НКВД в первую очередь стремились разоблачить организацию, которая занималась вредительством на производстве, шпионила и даже готовила покушение на самого товарища Сталина. Где искать такую организацию? Ясное дело, в коллективе. Кто ее будет возглавлять? Конечно, директор. Что полагается тем, кого в такую организацию запишут? Начиная с 1937 года – расстрел, можете не сомневаться.

Не совсем то, о чем мечтают люди, желающие стать начальниками и специально для этого получающие степень МВА? Вот-вот, дедушка все это прекрасно понимал и поэтому не рвался в министры. Ему гораздо больше нравилось возиться со сломанными весами и проводить время с семьей, чем до поздней ночи выслушивать бесконечные телефонные приказы больших боссов и председательствовать на совещаниях. Тем более, что страна требовала выполнить и перевыполнить очередной пятилетний план, весы часто ломались, а мастеров не хватало. Возможно, со временем ему удалось бы тихо уйти с поста директора, но все изменило лето 1941 года.

После того, как на Киев начали падать немецкие бомбы, дедушка отправил в эвакуацию любимую жену с двухлетним ребенком, проследил за тем, чтобы все оборудование весоремонтных мастерских вывезли на Восток в целости и сохранности, а затем отправился в военкомат. Там внимательно изучили его документы (Вейгман Абрам Давидович, 1911 года рождения, место рождения – г. Проскуров, УССР, беспартийный, рост 162 см, образование – среднее специальное, профессия – весовой мастер) и отправили его на медкомиссию. Врачи осмотрели этого невысокого, крепкого и немногословного человека, нашли у него грыжу и без долгих бесед направили на операцию. Очевидно, дедушка был удивлен: время от времени весовому мастеру требовалось поставить на отремонтированные производственные весы тяжелые гири, общий вес которых должен был составить 200 госконтрольных килограммов, снять их, а затем повторить эту операцию. Благодаря таким физическим упражнениям дед получил закалку, которая не снилась никаким турник-мэнам и оставался крепким мужчиной даже через 50 лет после демобилизации.

Из-за операции, последующего восстановления и курса подготовки молодого бойца дедушка оказался на фронте только во второй половине 1942 года. Признав в новобранце человека технически грамотного, армия отправила его служить командиром орудия в зенитную батарею. Вскоре батарея была переброшена под Сталинград. И здесь навыки мастерового спасли дедушке жизнь.

Батарее деда не пришлось стрелять по прорвавшимся танкам – им хватало забот с самолетами противника, которые во время Сталинградской битвы имели абсолютное превосходство в воздухе и почти не встречали сопротивления советской авиации. Однако сколько бы солдат не воевал, рано или поздно он захочет есть и, желательно, чего-нибудь горячего. Между тем, горячей еды на батарею никто не привозил, и дедушка взялся решить эту проблему. Попросив у командира краткосрочный отпуск, он облазил руины окрестных заводов, набрал кой-какого металлического хлама и сделал из него печку. «Война – это тоже работа, – говорил дедушка много лет спустя маленькому мне. – Ее надо делать хорошо».

Однако сделать печку – это еще не все, ее нужно чем-то топить. Рассчитывать на дрова не приходилось: в волжских степях мало деревьев. Конечно, солдаты могли поискать деревяшки на развалинах домов и заводов, но шансов на успех было немного: во-первых, вокруг все разбито, постоянные бомбежки, обстрелы и пожары; во-вторых, конкуренция – в других частях солдаты тоже хотят хоть согреться и съесть что-нибудь горячее. Вот почему дедушка сделал маленькую печку с горелкой и форсунками. Топили печку сырой нефтью, которую можно было легко добыть в цистернах, брошенных на железнодорожных путях. В результате у зенитчиков впервые за долгое время появились суп, каша и горячий чай, что не замедлило отразиться на результатах стрельбы.

Увы, солдатское счастье оказалось недолговечным: изготовленная дедом печка сломалась и его срочно отправили в творческую командировку на развалины ближайшего завода. На этот раз дед возился дольше обычного – ему нужны были материалы для ремонта печной форсунки, а нужные железки долго не попадались. Вернувшись, он увидел, что его боевых товарищей больше нет – пока он искал запасные части для самодельной печки, зенитную батарею разбомбили. Таким образом, дедушка оказался единственным выжившим и вместе с несколькими бойцами из других подразделений был отправлен на переформирование. Горелку от печки дед Абрам захватил с собой: предстояло идти десять суток по волжским степям, рассчитывать на обеды в туристических кафе не приходилось, так что дедушкина горелка сослужила ему хорошую службу – и себе можно было еду приготовить, и товарищам помочь.

Следующей дедушкиной батарее повезло больше – в составе 3-го Украинского фронта она закончила войну в Одессе весной 1944-го года. Вариантов для трудоустройства у деда хватало – хорошие мастера требовались везде. Однако возвращаться в разрушенный Киев было не слишком разумно, Одесса отпугивала колоссальным разгулом преступности (дедушку не удержала даже должность директора одной из столовых Одесского гарнизона), а везти семью в Проскуров он не хотел, так как был человеком самостоятельным и не желал стеснять пожилых родителей. К счастью, родственники позвали его в Винницу и обещали помочь обустроиться на новом месте. И дедушка с бабушкой поехали.

Муж дедушкиной сестры Ефим Эрлих, демобилизованный после тяжелого ранения, работал в Виннице техническим руководителем весоремонтных мастерских. Таким образом, дедушка получил место без особого труда – ведь после войны квалифицированные мастера были до зарезу нужны практически на любом предприятии. Отныне ему уже не нужно было терять время на бесполезных собраниях и прорабатывать отстающих. Кто-то вступал в партию, делал карьеру и шел на повышение – деда Абрама это не касалось. Он занимался любимым делом, чинил соседям сломанную бытовую технику и электроприборы, а в свободную минуту играл в шахматы с приятелями. Ничего лишнего – простая жизнь простого человека. Но вскоре ему пришлось вспомнить о своем статусе служителя главного культа СССР.

Конфеты и ученики

Уже через год после окончания страшной войны у дедушки и бабушки родился сын, который впоследствии станет моим отцом. Это была огромная радость: в 1941 году первый ребенок семьи умер по дороге в эвакуацию. Увы, кормить жену и сына было нечем – в Советском Союзе начался очередной голод. В государственных магазинах еды почти не было и в лучшем случае там можно было достать немного хлеба, муки и соли, которые продавались по карточкам. Не помните, что такое карточки? Вы счастливый человек, но я вам напомню. Это маленькие прямоугольные кусочки бумаги или картона, на которых было указано название товара (например, «Хлеб»), его вес, а также месяц или день, в который эта карточка была действительна. Выжить без карточек было безумно сложно – ведь они давали право купить нужный товар по низкой государственной цене. Карточки выдавались большей части населения СССР и ценились выше чем деньги – ведь стоимость аналогичных товаров на рынках была намного выше. Потерял карточки или у тебя их украли? Это никого не интересует, новых тебе не выдадут, жди карточек на следующий месяц. Если у тебя нет дополнительных источников дохода, можешь умалять родственников и соседей о помощи. Если умалять некого и у тебя нет сбережений, можешь варить суп из крапивы, продать пальто или повеситься, причем любое из этих решений будет воспринято в обществе с пониманием. Кстати, в 1946 году продуктовые карточки для детей отменили – это вам не блокадный Ленинград, война кончилась и нечего детишкам сидеть на шее у государства.

Вы, наверное, думаете, что главной причиной голода была война? Безусловно, последствия Второй мировой сказывались, но они была далеко не главной проблемой. Во-первых, часть урожая просто не смогли обработать – огромное количество зерна сгнило на складах. Во-вторых, в 1946 году правительство Советского Союза решило пополнить валютные резервы за счет усиленной продажи зерна за границу – стране были нужны деньги для восстановления разрушенной экономики, нефти и газа в промышленных количествах еще не было, а продажа оружия всегда была в СССР одним из инструментов внешней политики, требующим особого контроля. К тому же в первые послевоенные годы оружие было не самым ходовым товаром – мир вдоволь навоевался и ему хотелось пожить для себя. В общем, советские чиновники явно не рассчитывали на появление моего папы. Равно как и на большинство остальных граждан вверенной им страны.

Мой отец родился в сентябре 1946 года. Уже через пять дней после его рождения Политбюро ЦК ВКП (б) и Совет Министров СССР преподнесли дедушки с бабушкой очень неприятный подарок: специальным постановлением цены на продовольствие и обеды в рабочих столовых были увеличены в 2-3 раза, в то время как увеличение зарплат было запрещено. При этом было объявлено, что «Совет Министров СССР в целях подготовки условий для отмены в 1947 году карточной системы и введения единых цен признал необходимым осуществить мероприятия, направленные к сближению высоких коммерческих и низких пайковых цен путем дальнейшего снижения коммерческих и некоторого повышения пайковых цен с тем, чтобы к моменту отмены карточной системы упразднить коммерческие цены и объявить пайковые цены едиными государственными ценами».

Впрочем, как словами не жонглируй, дедушке легче не стало. В 1946 году он зарабатывал не больше 2000 советских рублей и твердо знал, что буханка хлеба на рынке стоит не меньше сотни. А ведь семье с маленьким ребенком нужен не только хлеб.

Деда Абрама в очередной раз спасло ремесло – каждому из начальников производства, которые выпускали хоть какую-нибудь продукцию, снилось невыполнение плана и последующие за этим чудовищным преступлением кары небесные. Производственным весам не снилось ничего, но время от времени они все равно ломались – то ли от всеобщего напряжения, то ли от нарушения условий эксплуатации. И хотя по своей природе дедушка отнюдь не был стяжателем и привык ремонтировать соседскую технику «за спасибо» и плюсики в карму, он решил, как минимум, не отказываться от того, что дают.

Дед Абрам об этом не рассказывал, а я не обо всем успел его расспросить. Но вытащив из памяти обрывки семейных разговоров и экономическую географию Винницкой области, несложно догадаться, что чаще всего дед приносил домой картошку, несколько буряков, буханку хлеба, карамельки, которых почти никогда не было в магазине (вкус этих конфет навсегда запомнил его маленький сын), сахар, масло, иногда спирт или папиросы. Летом в колхозе могли насыпать ведро яблок, груш или слив, из которых бабушка варила варенье, а ближе к осени угощали помидорами или огурцами. Иногда перепадали молочные продукты, но такое случалось всего несколько раз в год. В общем, сильно не разъешься, но и от дистрофии не помрешь, хотя в 1946-47 годах это было запросто. По неполным данным только в Украине в то время умерло около миллиона человек. И это без учета тех людей, чей ослабленный хроническим недоеданием организм не смог сопротивляться гриппу, воспалению легких и другим болезням, которые обычно не упоминаются в учебниках истории. Не вспоминают в учебниках истории и кончивших самоубийством от голода и безысходности (тяжелее всего было многодетным матерям, чьи мужья не вернулись с войны – как уже было сказано выше, начиная с осени 1946 года на детей не выдавали продуктовые карточки), а также о сотнях тысяч людей, попавшихся на воровстве продовольствия и вернувшихся из лагерей далеко не в полном составе.

Еще одним источником заработка могли бы стать дедушкины ученики, но, увы – с заработками на ниве просвещения у дедушки не сложилось. Современная система профессионально-технического образования более-менее сформировалась только в 1960-х. В послевоенные годы времена были простые: хочешь быть фрезеровщиком – ступай на завод и записывайся в ученики к фрезеровщику, желаешь быть штукатуром – иди в ученики к штукатуру, мечтаешь о карьере весового мастера – ищи весового мастера и слушайся его как отца. Правда, как сейчас говорят, был нюанс: мастер не всегда хотел тебя учить. Его зарплата от этого не менялась, по-настоящему классных мастеров было не так уж много и все они были нарасхват – каждый начальник, имевший проблему с весами, умолял директора Кондратюка, чтобы к нему приехал серьезный человек, который сделает работу быстро и без халтуры. К тому же суперзвезды Винницких весоремонтных мастерских просто не желали растить себе конкурентов – научишь его, а завтра без куска хлеба останешься. Убирать рабочее место или таскать 20-килограммовые гири – это сколько угодно, самый подходящий труд для ученика. Но когда мастерам нужно было вогнать прибор в класс точности, подмастерьев отправляли подышать свежим воздухом. Деньги изменить ситуацию не могли, да и не принято было после войны брать деньги за обучение.

Таким образом, начальству было проще спихнуть ученика на тихого мастера похуже, чем спорить с мэтрами – особенно с такими, как Бульман и Плащанский. А вот с дедушкой спорить не приходилось: мастером он был выдающимся и если мог взять ученика, то учил его на совесть. Правда, однажды дедушкина покладистость едва не привела его в тюрьму.

Стрижавка

На протяжении многих десятилетий местечко Стрижавка, расположенное в десяти километрах от Винницы, имеет среди жителей областного центра недобрую славу. И дело даже не в том, что во время Второй мировой войны там находилась ставка Гитлера. Ничего подобного: Гитлера давно нет, от построенных для него деревянных коттеджей не осталось и следа, а возле взорванных при отступлении вермахта подземных бетонных бункеров фотографируются туристы. Все дело во дворце Грохольских, на базе которого в 1956 году открыли Стрижавскую детскую исправительную колонию. Три года спустя из нее сделали колонию для взрослых, а чтобы осужденные не только мотали срок, но и занимались общественно-полезным трудом, в колонию завели деревообрабатывающие станки.

Впрочем, как ни старайся, от весов никуда не деться: чтобы станки работали, нужна древесина, а древесину во время приемки нужно взвешивать вместе с машиной на специальных автовесах – чтобы узнать, сколько древесины было украдено при погрузке и на кого нужно жаловаться. И вот однажды эти весы сломались.

Нетрудно догадаться, что чинить весы отправили деда Абрама – мало ли по какой надобности судьба сведет с начальством колонии, от сумы да от тюрьмы не зарекайся. И хотя задача выглядела не слишком сложной, отправили самого лучшего мастера из тех, которые в тот момент оказались под рукой. Хорошо хоть транспорт казенный прислали, иначе дедушка добирался бы в Стрижавскую колонию не меньше двух часов.

– Отец, закурить есть?

Дед Абрам услышал этот вопрос почти сразу после того, как начал возиться с весами. Сам практически не курил, но папиросы носил с собой. Весят мало, много места не занимают, спрятать легко, а помочь в жизни могут иной раз лучше, чем деньги. Одних людей вид денег пугает, и они сразу вспоминают про соответствующие статьи Уголовного кодекса, другие увидят их и за нож хватаются, у третьих они есть, да купить на них в советских магазинах нечего. В общем, не слишком надежной валютой были деньги – в отличие от папирос. Угостишь папиросой водителя попутки и тебя подбросят куда нужно. Угостишь работяг – помогут погрузить в кузов этой самой попутки выданные в колхозе продукты. Случайного человека угостишь – он важной информацией поделиться. Не откажется, даже если сам некурящий – найдет кому отдать не без выгоды для себя.

Папиросы у дедушки клянчили пацаны из колонии – тогда еще в ней сидели только несовершеннолетние, в основном из тех, кто во время войны без отцов остались. Дед отдал им несколько папирос, потом еще несколько, а потом его заперли в камеру за нелегальную передачу папирос малолетним преступникам. Посидите, гражданин, потом разберемся что с вами делать. Мобильных телефонов в те времена не было, Viber еще не изобрели, так что деду Абраму оставалось лишь уповать на Всевышнего и держать оставшийся у него табак сухим.

Разумеется, бабушка Хана была удивлена, не увидев мужа дома в обычный час. Не появился он и после наступления темноты. Ближе к ночи бабушка отбросила страх, прибежала на квартиру к директору Кондратюку – в то время у нас еще не было телефона – и, застав его в здравом уме и относительно трезвой памяти, спросила так, как может спросить отчаявшаяся женщина, главный бухгалтер крупного предприятия и, по совместительству, член Областной комиссии партийного контроля:

– Куда вы дели моего мужа?

Директор Винницкого завода «Прибор», бывший командир партизанской бригады Анатолий Кондратюк имел в городе заслуженную репутацию человека бесстрашного, справедливого и крепко пьющего. Более того, он был другом семьи, неоднократно бывал у нас в гостях и очень уважал дедушку, как одного из лучших весовых мастеров. Кондратюк сделал несколько звонков, кого-то обматерил, и к утру дедушка был дома.

Казалось бы, чего еще – вытащили незаслуженно наказанного человека из-за колючей проволоки и радуйтесь. Однако история на этом не закончилась.

Благодаря вмешательству Кондратюка дедушкины приключения с папиросами стали широко известны – на следующий день про них говорили все служащие мастерских. А еще через несколько дней тюремное начальство снова попросило отремонтировать вышедшие из строя весы автовесы – ведь закончить свою работу дед Абрам не успел. Увы, попытка пригласить нового мастера не имела никакого эффекта – абсолютно все весовые мастера, работавшие на заводе «Прибор», отказались ехать в Стрижавку. Мол, если Иван Давидович не отремонтировал, нам и браться не стоит. Тем более, что запасных частей для этих весов нет на складе (на самом деле нужную деталь можно было снять со списанных автовесов либо сделать в мастерских). Само собой, запчасти можно заказать, но кто знает, когда их привезут – может в первом квартале, а может и в третьем.