ТЕРРИУСИДЫ: ОСКОЛКИ ДУШИ. Цикл «Эйриния». Книга вторая

Все бы так и закончилось. Если бы спустя десять лет, этот гонимый всеми, крыс, раньше властитель мира – отныне лишь раб, не оказался в том самом корабле. Именно он и поведал мне эту историю.

Он умолчал, что именно сталось с тем правителем, упомянув лишь, что он стал обычным рабом. А сам он слышал это рассказ от других. Но меня было трудно обмануть, и тем более сбить с толку. Ведь когда он рассказывал обо все этом, его глаза горели жизнью. На его лице читалось такое выражение, что и словами н передать. А то, как он себя вел, по его жестам, взглядам, я понял, что старец был если и не бывший правитель Аэира, то точно не простым рабом.

Эта ночь, которая должна была стать для меня самой ужасной и страшной, пролетела совершенно незаметно. Я как губка, впитывал все услышанное, и живо представлял себе все в ярких картинках. Когда меня вытащили вместе с остальными на палубу, я был крайне удивлен. Наступило утро. Мое удивление сменилось ужасом, ведь меня привезли в мою родную деревню, в качестве товара…

Не знаю, каким чудом моего старика занесло на невольничий рынок тогда, рано утром. Но увидав своего подопечного среди рабов, он выкупил меня. Этим же днем, он отходил всю мою спину ремнем так, что я и пошевелиться без боли не мог. На все мои объяснения как я попался, и что слышал, он отвечал: «Не желаю ничего слышать!».

Мне ничего не оставалось, как прикусить язык и молча все стерпеть. Хотя это было тяжелее всего. Мне захотелось освободить старца из рук работорговцев. И то обстоятельство, что на протяжении нескольких дней, ряды крыс таяли, а его ни кто не брал, все больше подстегивали меня на необдуманный поступок, на который я вскоре и решился…

В деревне я не был знаменит. Но все же меня уважали за то, что я всегда был готов помочь, окажись другой в беде, не лгал и всегда говорил правду, прямо в лицо, и никогда ни перед кем не лебезил. Мне не составило труда подговорить двоих моих друзей детства Петра и Юра совершить дерзкое ночное нападение на корабль работорговцев, с целью освободить оставшихся рабов. Мы все тогда были еще подростками с разгоряченными головами, и горячими сердцами, но даже мы подумать не смели, что наш ночной поход обернется такими приключениями, и положит начало нашему совместному пути…

Мы все прекрасно знали, что рынок невольников больше трех дней не длился. И решили выступить, в самую последнюю ночь, стоянки корабля. По плану, Юр должен был по воде доставить лодку к кораблю, а мы, с Петром, дождавшись пока моряки сойдут на берег, проникнуть на борт и освободить пленников. Мало представляя, как именно мы будем это делать, мы выдвинулись в путь.

Когда мы затаились у причала, за тюками с грузом, мы были пойманы врасплох одной девочкой, в которую были тайно влюблены поголовно все мальчишки нашей деревушки. Не мудрено, ведь она была просто красавицей, умничкой, прилежной во всем, умела отлично рисовать и писать. Но из-за того, что она была дочкой всеми уважаемого местного художника и ваятеля, к ней было трудно подступиться, таким уличным шалопаем, как мы. А здесь – надо же – она сама подошла к нам.

В первую минуту она захотела выдать нас, ибо мы с другом наотрез отказались сообщить ей, что мы в столь поздний час делаем здесь. Эта милая девчушка, с косичками и учебниками в руках, возвращавшаяся с уроков в школе, выдала бы нас, если бы я не захлопнул ей рот рукой, и не прошептал:

– Маря, не губи! Мы просто хотим помочь рабам обрести свободу!

Девчушка заметно успокоилась, и хоть и пнула меня в ногу, не стала нас выдавать. Но тут же ответила:

– Тогда я с вами!

Мы с Петра переглянулись, и стали ее разубеждать, но она поставила ультиматум:

– Или я с вами, или я закричу!

Нам ничего не оставалось, как взять ее с собой.

Как только моряки сошли на берег со злополучного корабля, мы втроем, под покровом темноты, накинув на головы капюшоны, кинулись на корабль. На наше счастье, на нем не осталось охраны, и мы быстро взломали, прихваченной нами фомкой замок. Открыв трюм, мы кинулись внутрь. Увидев и узнав меня, а также после оглашения того, что:

– Отныне вы свободны!

Мало кто из оставшихся рабов поверили нам, посчитав это за злую шутку.

Но когда мы стали выпихивать их на палубу силой, те поверив, кинулись кто куда. Все кроме одного мальчика, который ответил на наши действия:

– Нет!

Он демонстративно вцепился в половую доску. Как мы не старались, не смогли оторвать его. Нам пришлось оставить беднягу. Его лицо я прекрасно запомнил, так как в будущем я повстречался с ним вновь, но уже при других обстоятельствах.

Услыхав, что на пристани поднялись крики и началась беготня за теми из рабов, что оказались замеченными, мы втроем еле вытащили из трюма старика, который всячески упирался, твердя без умолку:

– Вы совершаете ошибку! Это наказание! Меня ни кто не купит. За этим проследят. Но я должен видеть, как моих сородичей изо дня в день продают и издеваются над ними!

Через несколько минут нам все же удалось стащить старика по трапу в приготовленную Юром лодку, на которой мы все вместе скрылись в ночи, прежде чем на корабль вновь ступили работорговцы.

– Вы не понимаете, что делаете! Они не оставят меня в покое никогда! Теперь и вас ждет судьба вечных беглецов и скитальцев, – все причитал старец. Вскоре он и перестал сопротивляться. Но по-прежнему оставался недовольным своим спасением.

Он как в воду глядел. Этой же ночью, вся деревня была поднята на уши. Чуть ли не в каждый дом врывались моряки с корабля, с мечами и копьями, всех обыскивая, бранились и ничего не отыскав, кидались дальше. В таких условиях было опасно покидать деревушку, но и спрятать старца у себя дома я не мог. Как и мои друзья. Здесь нам на помощь вновь пришла Маря, которая вызвалась спрятать старика у себя, до утра. А после мы решили бы, что делать дальше. Все кинулись по домам, дабы успеть до прибытия патруля и пробуждения своих родных.

Пробравшись через подземный прокоп в свою маленькую комнату небольшого домика, я опоздал.

Мой дядя дико кричал:

– Убирайтесь отсюда торговцы смертью! Я его не отдам! – кинулся на ворвавшихся моряков с палкой в руках дядя.

Но моряки оказались настоящими сволочами. Не посчитавшись с возрастом дяди, они ударили его, оттолкнули и ворвались в мою комнату. Обнаружив, явно не то, что искали, они поспешили восвояси, оставив дядю в полном замешательстве и отчаянии. Кинувшись к нему, я увидел на его лице отпечаток ужаса. Изо рта текла кровь, а руки холодели с каждой секундой.

– Прости, прости меня дядя! Я лишь хотел… – начал я, заливаясь слезами, но он остановил меня, погладив по голове.

– Помни все, чему я тетя обучил… Проживи эту жизнь достойно! – прохрипел он из последних сил и испустил дух прямо у меня на руках».

X Продолжение

2*****2

«Ни к чему рассказывать, как сильно потрясло меня потеря единственной близкой мне мыши. Дядя заботился обо мне, он был мне как отец…

Со временем в деревне все позабыли о том ночном происшествии. Все – но не я и мои друзья. Они сильно переживали за меня, и благодаря их поддержке, я сумел справиться с горем и отчаянием. Этот загадочный старец, стал жить у меня. Он мало чем мог помочь, уж слишком был стар и болен, но все же я был не один. Он всегда с благодарностью встречал меня, но все же чувствовал за собой вину, что из-за него погиб ни в чем не повинный. Вина за все происходящее лежала полностью на мне, но он делил ее со мной поровну.

Шло время. День за днем я стал замечать, как все в округи все больше и больше стало напоминать о моей несчастном детстве, о моих ошибках, о смерти и горе.

На меня все больше стали давить стены моего собственного домика. Мне хотелось со всем и всеми порвать раз и навсегда, поскорее убраться из этой деревушки. Я был тогда еще слишком глуп и считал, что порвав со всем, что я знал, и кого знал, это даст мне освобождение, поможет отвлечься. В один из таких дней, в городе появился солдат из района, с предложением вступить в пограничные войска. Я не задумываясь, согласился.

Почти толком не успев попрощаться с друзьями и Марей, обмолвившись лишь пару словечками со стариком, я этим же днем покинул родную деревню. Уходя из нее, мне казалось, что вот оно, долгожданное избавление. Но тогда я даже и представить не мог, к чему все это может привести…

Всех нас, добровольцев, привели после нескольких дней пути далеко на юг, где располагался самый дальний аванпост мышиной империи. Деревянный форт стал мне новым домом. Не скажу, что там было хорошо. Нет – там было просто ужасно: жуткая жрачка, не щадящие тренировки с рассвета до заката, и вечная жажда. Изо дня в день мы – новобранцы, мечтали покинуть это место, и молили небеса, хотя бы о маленьком пограничном конфликте, лишь бы выбраться отсюда, и вступить в настоящий бой. А не играться в игрушки в солдатиков.

Мы крайне расстроились, когда до нас дошел слух, о нескольких стычках на юге. Наш командир не пожелал отправлять нас, еще юнцов в бой, и наотрез отказал посыльному полевого командира, который за день до битвы, просил о подкреплении.

Тогда нам казалось, что схватка с врагом есть самое лучшее средство от солдатских будней, от скуки и тренировок. И что только в бою, мы сможем показать себя, чего мы стоим.

Мы были так наивны и глупы, что считали битву лишь игрой, в которую нам так хотелось поиграть. Мы даже и не догадывались, чем может обернуться для нас всех наше желание поучаствовать в настоящей схватке, к которой мы не были готовы.

И она не заставила себя долго ждать. Уже на следующий день битвы на границе, к нам в спешном порядке стали пребывать раненые, в огромных количествах. Даже увидев результат сражения, муки и стоны раненых, мы не осознали все произошедшее, как должное. А даже наоборот – очень загорелись жаждой мщения. Этой же ночью, вместо того, чтобы охранять посты, мы с десятком особо нетерпеливых ребят покинули форт. Мы кинулись под покровом ночи на юг. В ту сторону, откуда предположительно приближался враг. Мы были так разгорячены, что даже не задавались вопросом, кто были те враги, и что они хотели. Нам просто хотелось вступить в бой, все равно с кем, лишь бы пролить чужую кровь, и тем самым заслужить почет и уважение окружающих.

Мы и подумать не смели, что наша вылазка обернется не долгожданным триумфом, а полным крахом. Не успели мы добраться до стоянки врага, как на нас напал целый отряд хорошо вооруженных солдат противника, и куда более умело управляющихся с оружием. Эту ночь я никогда не забуду, не из-за того, что нас так легко схватили, не убив ни кого из нас, а из-за того, что ожидало нас впереди.

В стане врага, которыми оказались крысы, нас стали допрашивать, но мы все как один, отказывались говорить, и смело бросали в глаза врагам громкие слова. Которые не только не устрашили крыс, а даже наоборот, заставляли разозлиться их не на шутку, и нас одного за другим принимались пытать на глазах друг у друга.

Мерзкое и очень душераздирающее зрелище приготовили для нас наши мучители. Они заставляли смотреть, как своим же сослуживцам вырывают все зубы, выворачивают и ломают пальцы, каленым железом прижигают пятки и языки. Но больше всех повергло меня в ужас, одна очень страшная пытка, отрезание хвоста, которую крысы применяли для тех, кто после других пыток продолжали молчать.

Меня, как самого старшего из всех, заставляли смотреть на все это, заткнув рот, ибо они хотели, чтобы рядовые вначале высказались, а уж затем старшие. Когда очередь дошла до меня, им было уже все известно о форте, о численности гарнизона. От меня им ничего не требовалось, но они просто не могли устоять от пытки, путем ломания пальцев в деревянных тисках.

После первого сломанного пальца, я не выдержал и стал говорить все, что знал об их царстве, об их культуре и обо всем, что мне поведал старец за все то время, проживания у меня. Старший крыс, немного удивился, и спросил меня: «Откуда мне все это известно?».

Тогда я рассказал о рабе, которого я освободил, но он явно мне не поверил и продолжил уже сам.