Два парсека

– Стены обожжены не везде, – доложил боец. – Там внизу есть несколько комнат с гладкими стенами. Станция же на схеме словно конус…

– Знаю, – перебил бойца Ур. – Опрокинутый конус с рукоятью.

– Усеченный конус – качнулся Рав. – Без верхушки. На схеме так. А на самом деле верхушка есть. Коридор и комната с воронкой. Внизу. Там гладкие стены.

– Нет там ничего, – буркнул Сом. – Хард нам показывал и те помещения. Они только недавно в них ход пробили. Вот этим вырубом и пробили. Поэтому и на схеме их нет. Только там пустота. А стены гладкие, потому что то, что выжгло тут все, туда не добралось. Может быть, жара не хватило, только и там ничего остаться не могло. Хард так и сказал, только пыль была и все.

– Олл? – повернулся Ур.

– Все верно, – зевнул оператор. – Объемное сканирование показало законченный конус. Дальше только материковая порода. Больше ничего.

– Пакуй сканер, – приказал Ур. – Возьмем пробы на месте. Еще раз.

– Командир, – сдвинул брови Тик. – А как же стол? Остынет!

– Потерпи пока, парень, – отозвался лейтенант. – Тик, Рав и Олл со мной. Сом присматривает за Барни. Вик охраняет склад. На Кельме – сорванец. Шор и Ком ведут остальную компанию. Ясно?

– Магду беру на себя! – крутанул перстень на пальце Шор.

09

– Что здесь было, Барни? – спросил Ур начальника через час, когда борясь с искушением зайти в душ и смыть с себя пот и копоть, вернулся с нижних ярусов в командирскую рубку.

Старик с подозрением покосился на принесенный Уром тяжелый сверток и вытянул губы в трубочку.

– А бездна его знает. Тут до нас не одна экспедиция перебывала. Следов-то никаких не осталось, кроме выжженных помещений. Сначала ведь как думали – вся эта система была выстроена в скале, ну то есть, сначала вырезали котлован, потом построили ходы и залы, а уж что потом случилось, никто не знает. Пожар, наверное. А дальше оказалось, что материал этих стен или сводов тот же самый, что и скала, в которую наш конус забит. Тут уж начали думать, что ходы просто вырезаны в скале. Или даже выгрызены. Опять же все и проходы, и двери имеют округлую или овальную форму. Может быть, тут гнездо какой-то нечисти было, или, к примеру, термитник какой. Не знаю. Но выжигали тот термитник тщательно.

– Я не об этом, Барни, – прищурился Ур

Лейтенант сбросил ткань с выруба, вытащил спусковой блок и сунул его в карман.

– Не понимаю, лейтенант, – сдвинул брови старик.

– Два заряда, – показал два пальца Ур. – В кассете было пять, осталось три. Одним были вскрыты нижние помещения. Перегородка оказалась внушительной, дверь тоже, да и оплавилась она когда-то вместе со стеной, неудивительно, что полости не были обнаружены раньше. А вторым зарядом был выжжен кусок перемычки между параллельными коридорами в районе будущего спортзала. Зачем? Причем оба коридора залиты пеноплексом доверху. Бессмысленная работа на первый взгляд, если бы не необходимость скрыть следы. Мы выжгли пеноплекс. Или запах гари здесь не чувствуется?

– И что требуется от меня? – все так же спокойно смотрел на лейтенанта Барни.

– Правда, – твердо сказал Ур. – В идеале хотелось бы понять, зачем неглупому парню, а Сенд парень неглупый: выставить на открытом воздухе лазерный проектор не так просто, – совершать глупость? Зачем он послал сигнал о контакте? Но согласен услышать сначала о стрельбе из выруба.

– Так я уже говорил… – почесал затылок Барни. – Осточертело ему тут все, а выбраться раньше срока на большую землю отсюда можно только с оказией. Вот он и придумывал… оказию. Да вы бы лучше его и спросили. А что касается выстрелов… Я ведь и сам не рад, что разрешил Уильямсам привезти на полгода парня. Вы вон сразу опечатали сейф со штатным оружием станции, – старик кивнул на стальной шкаф, – а ведь Сенд и к нему подбирался. Просто не парень, а наказание, прореху всегда найдет. Подсмотрел, как Райва вскрывает нижние отсеки, молодец ведь девка, в голове их своей вычислила, хотя теперь-то даже мне это яснее ясного кажется. Ну, так Сенд пригляделся к вырубу, да и захотел сам… пульнуть. Райва не доглядела, он и умыкнул прибор. Пульнул, а там уже мы его с Хардом скрутили, да и мамаша руку к воспитанию сыночка приложила. Жалко, что поздно. У нее рука тяжелая, это папаша у Сенда мямля. Вот парень и обиделся, а куда отсюда денешься? Сообразил, однако, код передал. Все точно рассчитал, стервец. Вы уж заберите его отсюда, а то ведь и у меня нервы могут не выдержать.

«Нервы?» – недоверчиво покосился на старика Ур. Ни одна морщина не дрогнула у того на лице. И тон-детектор на запястье выводил ровную уверенную линию.

– А если придется забрать и вас? – спросил лейтенант после короткой паузы.

– А это уж как вам будет угодно, – улыбнулся Барни.

– Хорошо, – Ур положил руку на импульсник. – Чья кровь на входе в новые отсеки?

– Райвы, – не моргнул Барни. – Там же перегородка оказалась в полтора метра толщиной, раскалилась от выруба. Хард притащил охладитель, но девчонке же неймется, кричала, что совершила важное открытие. Хотя я ей говорил, что с вырубом на такое дело идти все равно, что молотком микроскоп чинить. А она только верещала, чтобы я не лез в археологические изыскания. Сама зато полезла, стала сбивать сосульки, что от охладителя образовались, да об каменную кромку руку и рассекла. Так, кожу чуть повредила, зажило уже, наверное. А слез-то было! Да не из-за раны, а из-за того, что в комнатах тех ничего не нашла. Ее кровь, да вы проверьте, найдите в комнате волос какой-нибудь, наверняка же есть, Магда там не перестаралась с уборкой, сделайте анализ.

– Уже сделали, – хмуро бросил Ур.

– Лейтенант, – старик опустился в кресло. – Я ведь понимаю, что просто так это происшествие мне с рук не сойдет. Только пенсия моя заработана не здесь, она от этого моего прокола не уменьшится. Да и увольнением меня не напугаешь. Домик под не слишком хмурым небом старика давно ждет. Ты бы закруглялся с расследованием, лейтенант. Все одно прибудут еще следаки из межпланетного, и закрутится все тут не на один день. Каждую царапину рассмотрят и опишут.

– Насчет царапин тоже вопросы есть, – кивнул Ур. – Пеноплекс же не только дыру прикрывал. Там же еще и надпись на стене была. Непонятная, правда. Только пять слов. «Я не хочу в сумерки».

– Смотри-ка, – чмокнул губами Барни. – Вот кто, оказывается, камнерез испортил. Вы на меня только это не вешайте. Пеноплекс Уильямс клеил. Еще и клялся, что его сыночек камнерез не брал, а перегреть прибор дело простое, особенно на этих подтеках.

– Что значит эта фраза? – спросил Ур.

– Помилуйте, – заморгал старик. – У парня и спрашивайте, я тут причем? Может, он темноты боялся? Все у вас? Или еще вопросы есть? А то уж за стол пора. Ваши ребятки измаялись, думаю.

– Где пыль? – бросил вопрос Ур.

– Какая пыль? – улыбнулся старик.

– Хард обмолвился, что в новых отсеках ничего не было кроме пыли, – высек слова Ур. – Теперь там стерильная чистота.

– Ну, порядок прежде всего, – поднялся Барни. – Я еще, когда сам был военным, пыли не переносил. Боролся с ней. И успешно, кстати. Но вы не волнуйтесь. Она в надежном месте. Магда собрала все до последней пылинки. На складе она, там, где образцы пород и прочее. Да она сама вам скажет. И покажет. Может быть, все-таки за стол, командир?

10

По всему выходило, что Магда должна была оказаться разбитной дамой при муже-олухе, но как старший Уильямс не выглядел олухом, так и его жена ничем не подтверждала сложившееся о ней у лейтенанта представление. Точнее, внешне она подтверждала его всем; и комбинезоном с неожиданно глубоким декольте, обнажающим высокую грудь, и манерой двигаться так, что нельзя было оторвать от нее взгляд, и ярким, вызывающим космеобразом, и низким грудным с легким придыханием голосом, но вместе с этим она не была такой, какой выглядела. Она была слишком выдержанной для собственного облика и отвергала внешнее впечатление одним взглядом холодных глаз. Хотя ее голос все-таки сводил с ума.

– Не часто так бывает, что накрытому столу предпочитают пыль, – заметила она без тени улыбки и кивнула Тику. – Ставь сюда.

Гигант водрузил перед лейтенантом черный полимерный бокс. Магда приложила к замку шайбу ключа.

– Запираете? – удивился Ур. – Пыль от кого запираете?

– От Сенда, – усмехнулась Магда. – Не поладил он с Барни. Досаждает начальству. Старик ненавидит пыль и грязь, привык, наверное, к казарменной чистоте, так вот парень повадился набирать пыль, да вдувать ее в каморку старика. Достал он нашего ветерана, до животных колик достал!

– Сомневаюсь, – пробормотал Ур. – Не может тут ни у кого быть животных колик, согласно тестам с вашим здоровьем хоть завтра на полосу препятствий.

– Отбор, – поджала губы Магда. – Построже будет, чем в ваш отряд. Правда, стрельбе нас не учат.

– Однако стреляете, – покачал головой Ур. – Как с сынком справляться думаете? Или на большой земле он паинькой становится?

– Не то, чтобы паинькой, – она словно задумалась на мгновение. – Нет. Но там простора больше. Да и в школе, в которую я собираюсь его определить, ему не дадут расслабиться. Загрузят так, что запищит. Праздность портит людей, праздность.

– Я слышал, что Сенд тут и уборщик, и повар… временами, – заметил Ур.

– Ерунда, – отрезала Магда, опуская пробник в сыпучую субстанцию. – Пытался быть поваром, да. От скуки. А потом уборщиком, когда от его стряпни отказался даже всеядный Хард. У Сенда лучше всего получается пакостить. Подслушивать, подглядывать, затевать всякие каверзы. Да хоть тех же виртуальных монстров, что бродили вокруг станции. Наш старичок едва не обделался, когда увидел их в первый раз. Однако ящик с оружием, как рассчитывал Сенд, не открыл. Решил выждать! Хотя почти отправил кодированное послание о контакте. Не знаю, что его удержало, заподозрил что-то. А уж когда Боб раскрыл старику затею сыночка, Барни был в бешенстве. А Сенд тем временем вместо того, чтобы сканировать код от оружейного ящика, сканировал систему запуска кода. И воспользовался этим.

– Зачем? – не понял Ур.

– За тем же, зачем и стрельнул из выруба, – усмехнулась Магда. – Чтобы убраться отсюда. Чтобы его отослали прочь. Как пакостника, которого не могут больше терпеть. Или тебе, лейтенант, нравится в этих тоннелях?