Правила колдовства

– Где он? – спросила Сиона, и Дина и Йора, ни о чем не спрашивая Гаоту, которая не сводила взгляда с Фаолы, снова нырнули в тьму и протащили через пелену едва державшегося на ногах Тиса и перепуганного Джора.

– Вся шайка в сборе, – вздохнул Брайдем.

– Кот остался в доме, – заметила Дина, и это ее замечание вызвало общие улыбки, которые над телом Спрая кому-то могли показаться неуместными.

– А мне нравится эта шайка, – обвела взглядом собравшихся вокруг могилы Йора. – Или вы о нас?

– Что скажешь, Фаола? – спросил Гантанас.

– Я не чувствую, – призналась девчонка. – Не чувствую ничего.

– Просто я пока еще жив, – прошептал Тис. – Да, я все слышал. Даже сквозь столь мастерски наброшенную защиту. Я понял, о чем идет речь. Умирать не обязательно. Я могу отойти.

– Отойти? – не понял Гантанас.

– Да, – кивнул Тис. – Но ненадолго и недалеко. Иначе не смогу вернуться.

– Кажется, я что-то начинаю понимать, – пробормотал Юайс. – И если это есть…

– Оно останется, – пожал плечами Тис. – Если здесь останется моя кровь.

И он вытащил из-за пояса небольшой нож, в полной тишине распахнул рубашку и нарисовал на груди косой крест. И как только на нем выступили первые капли крови, начал растворяться, но не так, как растворялась и становилась прозрачной, обретая невесомость, Фаола, а словно уменьшаясь и удаляясь одновременно. И там, где он только что стоял, намертво пригвожденное вычерченным им крестом к его силуэту осталось что-то скользкое и ненасытное. И Фаола, уже не издавая ни воя, ни обращаясь в чудовище, вытянула к этому скользкому свои пальцы клинки и рассекла его в лоскуты, что тут же растворились, словно выползший под полуденное солнце туман.

– А ведь эта пакость куда сильнее, чем та, что убила Спрая! – услышала Гаота голос Брайдема, но то, что он говорил дальше, уже не смогла разобрать. Она рванулась за Тисом. Рванулась, не зная дороги. Не зная, как за ним последовать. Бросилась вперед, подчиняясь чему-то такому, чему не так давно подчинилась вздорная и обидчивая девчонка по имени Фаола. И оказалась на серой равнине, у которой не было ни конца ни края. И остановилась, растерянно оглядываясь.

– Тис! – попробовала она позвать, но голос ее растворился, едва отлетев от ее уст.

– Не трать силы, – услышала она сдавленный далекий шепот Дины, оглянулась и увидела ее совсем рядом. Дина была похожа на тень самой себя.

– Да, – с другой стороны сказала такая же бледная Йора. – Мы сделали эти полшага. Но я почти убеждена, что это случайность. Никакой демон не поможет нам проделать тоже самое на площадке средней башни.

– А я думаю, как бы нам не провалится в Снежное ущелье, – добавила Дина.

– Здесь нет ущелья, – прошептала Гаота и, наклонившись, показала на пепел, покрывающий равнину. – Зато есть следы.

Они нашли Тиса, лежащего в удушливой пыли через пару сотен шагов. Он едва дышал. Девчонки подхватили приятеля и потащили его по собственным следам обратно, но пройдя сто шагов, еще сто, и еще сто, наглотавшись пыли или пепла, принялись кашлять и задыхаться. И тогда Дина не нашла ничего лучшего, как заорать во все горло. И вслед за ней заорала Йора. А потом и Гаота. А потом откуда-то издалека как будто донесся или прозвучал у них в головах голос Джора, который говорил или вопил изо всех сил:

– Они вон там! Вон там! Я их слышу!

И из мглы появились Юайс и Пайсина, подхватили всех четверых и вывались на весеннюю траву недалеко от могилы Спрая.

Габ и Уинер уже ее закапывали, а точнее уже поливали посаженный над телом воина кедр.

– Это невозможно, – прошептал бледный как смерть Гантанас.

– Не могу поверить, – покачал головой Гран.

– Ну и задали вы нам задачку, – вздохнул, поднимаясь, с травы Юайс.

– Завтра я не пойду на пробежку, – вытерла пошедшую из носа кровь Пайсина.

– И я, – поспешил добавить взъерошенный и почему-то мокрый и заплаканный Джор.

– Где Фаола и Сиона? – спросила Гаота.

– Ушли, – развел руками Гантанас, наклоняясь над Тисом. – Ведь вас не было почти час.

– Ну мы и дуры, – прошептала Йора, размазывая по лицу слезы.

– Исключительные, – согласился Юайс.

– Замечательные, – кивнула Пайсина. – Может быть, и послезавтра не будет пробежки. Надо отдышаться.

– Как вы это сделали? – спросил Брайдем.

– Не знаю, – надула губы Дина. – Просто мы всегда вместе. Нас не разорвать. А вот куда пошла Гаота…

– За Тисом, – сказала Гаота и потрясла его за плечо. – Ты как?

– Минуту, – попросил он. – Хотя бы минуту. Дайте поспать. Прямо здесь. Просто поспать. Кажется, я не спал много-много-много дней. И принесите кота. Надо провериться.

– Кота? – не понял Гантанас.

– Да, – задумалась Гаота. – У Брайдика теперь будет много работы. Как бы ни больше, чем у Фаолы.

Она взглянула на Грана, но больше ничего не сказала.

– Что-то я не пойму, – появилась тут же из неоткуда Глойна. – Отчего я не смогла протиснуться за вами в какую-то муть? Со всех же сторон заходила! Даже подпрыгивала!

– Это невыносимо! – схватился за голову Брайдем.

Глава вторая

Жезлы и посохи

Ночью Тису снилось страшное. В узкой горной долине, в небольшой крепости, увенчанной тремя черными башнями, напоминающие лишенных крыльев драконов бесновались два зверя. Они были столь велики, что с трудом протиснулись через проездные ворота, но так сильны, что камень крошился под их когтями. Подобные широким кинжалам в их пастях сверкали огромные клыки. Начинающиеся на их загривках игольчатые гребни топорщились костяными лезвиями и изгибались вместе с длинными змеиными хвостами, где заканчивались ядовитыми шипами. Серая кожа ужасных созданий была подобна камню, стрелы отскакивали от нее. Но тех, кто пытался противостоять этой напасти, можно было пересчитать по пальцам. Несколько стрелков стояло на башнях, без особого успеха осыпая чудовищ стрелами, да небольшой отряд мечников тщетно пытался нащупать клинками уязвимое место в непробиваемой броне. Вот один из отчаянных воинов попал под ужасные клыки. Вот второй оказался смят и раздроблен огромными когтями. Вот уже третий задохнулся, пронзенный косым шипом. Вот и четвертый отлетел через обрушившиеся ворота к длинной белой лестнице и покатился по ней мертвым безвольным телом. Лишь один оставался на ногах. Сверкая взглядом сквозь прорези сшитого из сыромятной кожи шлема рядового ополченца, он уворачивался от клыков и когтей, в прыжках взлетал над заваленным битым камнем крепостным двором, чтобы уйти от удара смертоносным хвостом то одного, то другого чудовища, мечась от колонны к колонне и от прохода к проходу, уклонялся от неминуемой гибели, и в то же время бил, колол, рассекал, рубил и пытался проткнуть непробиваемую кожу как будто бы с той же надеждой на победу, с которой лучники осыпали чудовищ стрелами, но не прекращал усилий.

Между тем звери успели обрушить внутренние строения замка и теперь лезли на сами башни, разрывая когтями их кладку, словно пытались добраться до начинки мозговой кости. Вскоре одна башня пошла трещинами и съехала в пропасть вместе с двумя лучниками, засевшими на ней. Вторая рухнула внутрь самой себя, одевшись клубами пыли. Третья задрожала, накренилась, упала и покатилась по тем же белым ступеням камнями, балками и безжизненными телами. Только тогда чудовища оставили окутанные пылью руины замка и ринулись по узкой дороге к раскинувшемуся в горной долине чудесному селению. К белым домикам, к красным черепичным крышам, к зеленым садам, к голубым прудам и ручьям и к обильным полям, занимающим многочисленные террасы на горных склонах. Гибель этой красоты казалась неминуемой. Кое-где над зелеными нивами уже начинал подниматься дым, вызванный злым колдовством. Вода в источниках, обнаруживая в себе яд, меняла цвет. Не хватало только крови, которая должна был залить эту землю. Но чудовища двигались слишком медленно. Усилия погибших не пропали даром. Ужасные твари припадали на порубленные лапы и мотали посеченными мордами. А потом из пыли за их спинами, пошатываясь, чихая и мотая головой, выбрался тот самый пятый удачливый воин, движением ноги снес со смотровой площадки заваливший ее мусор, вычертил концом черного клинка круг и воткнул в его центр свой меч. Неизвестно, произносил ли он что-нибудь при этом, весь этот сон казался Тису безмолвным действом, но в тот миг, когда черный клинок покраснел, как краснеет раскаленный в горне металл, в тот миг, когда жгучим пламенем окрасилась каждая, даже не сквозная рана на бронированных телах чудовищ, запылала каждая царапина, каждая отметина, сделанная тем самым мечом, Тису показалось, что он слышит истошный вой. Чудовища, успевшие удалиться от замка на три или четыре сотни шагов, развернулись и двинулись обратно, но срок их жизни уже истекал. С каждым следующим шагом они переставляли лапы все медленнее, а за сотню шагов до замершего возле своего меча воина словно окаменели, а потом и рассыпались, раскатились раскаленными валунами. И тогда воин снял с головы шлем и застыл, раскинув в стороны руки, вдыхая полной грудью горный воздух и давая свободу длинным черным волосам. Это была девушка. Но даже в своем собственном сне Тис замер, застыл, окаменел не из-за ее красоты, а из-за того, что он совершенно точно ее знал. Но не мог вспомнить, откуда и где он ее видел.

Он проснулся в липком поту. Утро только занималось, окна их с Джором комнаты были серыми. Тис с трудом сел, опустил дрожащие ноги на холодный пол, нащупал сапоги, потянул со стула одежду. Его трясло, от слабости темнело в глазах, и все-таки он радовался. Радовался тому, что усталость и немощь наконец-то стали именно усталостью и немощью, а не растянутой на долгие дни и месяцы казнью. Он справится, обязательно справится с этой бедой. Одного он не мог понять, одно занимало его последние два дня – оставалось ли в нем могильное полотно после того, как он отсек занимающийся над ним черный смерч, или было наброшено на него после?

– Или же было наброшено еще до отсечения, но не связано с той гадостью, – прошептал Тис, посмотрел на сопящего на своей постели Джора и вышел из комнаты в коридор.

* * *

В первые часы Тис не мог поверить в свое исцеление. Он пытался протестовать, но его подхватил на руки пожалуй самый крепкий из наставников – Юайс – и понес в лекарскую к Хиле. Где-то рядом бежала неразлучная троица. Йока все время подпрыгивала, пытаясь заглянуть ему в лицо, Дина держала его за руку, а Гаота шла впереди, как будто Юайс и сам не знал, куда ему следует отнести обессилевшего ученика. Замыкал эту чудесную процессию Джор, который держался за голову и о чем-то плаксиво причитал при этом, а время от времени то слева, то справа доносился тонкий взволнованный голосок Глойны – «Я здесь! Я здесь! Только не вздумайте на меня наступить!».

– А ты не исчезай! – наконец не выдержал Юайс, в ответ на что Глойна обиженно захныкала: