О чем рассказал веер

Мы рождены, чтоб побеждать и править!..

Каждая женщина иногда верит в эту сказку. Каждый мужчина иногда соглашается с нею.

Веер «Тысяча лиц»

Несколько дней у Старцевых гостил брат мужа – Федор Ильич, инженер-путеец. Он вернулся из Маньчжурии, где русские строили Китайско-Восточную железную дорогу. Ольге Николаевне он привез в подарок редкий китайский веер.

– Такие веера в Китае называют «веер тысяча лиц», – рассказывал Федор Ильич. – В Европе их чаще именуют «мандаринскими»– ими пользовались китайские чиновники, которых еще португальцы прозвали у мандаринами, от санскритского слова mandari – командир, начальник.

Ну а торговцам они известны как «кантонские», поскольку их отправляли из портового города Кантон, или по-китайски Гуанчжоу.

Веер плие «Тысяча лиц», бумага, рисунок, аппликация тканью и слоновой костью.

Остов: дерево, роспись золотом по лаку.

Китай, середина XIX в.

Ольга Николаевна внимательно рассматривала много – фигурную композицию.

– По-моему, лица и одежды наклеены.

– Верно, лица— это разрисованные пластинки из слоновой кости, они все разные, никогда не повторяются. А одежды – аппликация из тончайшего шелка.

Ольга Николаевна закрыла, а потом медленно раскрыла веер.

– Так вот откуда этот странный эффект, – сказала она. – Когда разворачиваешь веер, мерцание слоновой кости и блеск шелка создают иллюзию движения, словно фигур становится больше – действительно, тысяча лиц!.. Ну а что, собственно говоря, изображено на веере? Кто все эти люди?

– Точно сказать не могу, – развел руками Федор Ильич. – Но обычно на веерах такого типа изображали собрание чиновников, сцены из придворной жизни или из театральных постановок. Знаешь, Оля, китайцы очень странные. Они искренне считают, что мы все должны знать особенности их жизни, разбираться в их религии, традициях и культуре.

– Наверное, и мы им кажемся странными, – заметила Ольга Николаевна. – Мы знаем китайцев только как старательных и услужливых работников, преимущественно по китайским прачечным. А их родина – страна уникальной древней культуры. Сейчас начали переводить средневековую поэзию Китая. Вот, например…

Она взяла с полки книгу, заложенную закладкой, и прочитала:

…Здесь государь
Проводит дни с гостями,
Я слышу —
Музыка звучит опять.
Те, кто в халатах
С длинными кистями,
Купаться могут здесь
И пировать…

И три небесных нимфы
В тронном зале,
Окутав плечи
Тонкой кисеей,
Под звуки флейт,
Исполненных печали,
С гостями веселятся
День-деньской…[2 - Гао Ши (707–765), поэт эпохи империи Тан. Перевод Ё. Эйдлина.]

Молчавший до тех пор Иван Ильич сказал:

– Разница в том, что и китайцев когда-нибудь поймут. А русских – никогда. Даже мы сами…

Веер плиант, перья, дерево, шелковые ленты.

Франция, 1900-е гг.

Веер-птица

Великим постом балов не давали, но домашние вечера не прекращались. Супруги Старцевы были приглашены на суаре к сослуживцу Ивана Ильича. Многие дамы, не сговариваясь, пришли с веерами плиант – перьевыми веерами. Ольга Николаевна внимательно рассматривала их. Словно стая экзотических птиц собралась здесь: веера из страусовых перьев, из перьев марабу, павлина, лебедя, фазана и голубого попугая. Несколько плиантов были составлены из крашеных перьев, они выглядели очень эффектно, хотя, по мнению Ольги Николаевны, не могли сравниться с натуральными.

Эти веера вели свою родословную от больших опахал из перьев под названием «фла-беллум», ими навевали прохладу еще на фараонов Египта. Флабеллумы были распространены и у аристократов Древней Греции. Позднее, при дворе английской королевы Елизаветы I, дамы обмахивались одним страусиным пером на точеной ручке из слоновой кости. А впервые такие перья появились в высоких прическах знатных дам, а затем и на шляпах – мужских и женских. На Востоке веерами из страусовых перьев пользовались даже одалиски в гаремах султанов. Бог знает, сколько страусов лишились оперенья из-за женской страсти к украшениям! Но в 1860-х годах в Южной Африке начали заводить страусовые фермы, там птицам время от времени обрезали перья, которые затем постепенно отрастали. Особенно ценились белые перья с крыльев и хвоста. Но и черные выглядели таинственно-элегантно.

Веер плиант, перья страуса, дерево, роспись.

Франция, 1900-е гг.

Хозяйка дома заметила:

– Ну, просто райский сад посреди наших снегов!

– Видно, повеяло весной, – улыбнулась Ольга Николаевна и развернула свой красавец-веер из черных и белых перьев страуса.

С таким веером любая женщина ощутила бы себя графиней. Как написал недавно поэт-декадент:

Овеев желание грёзовым веером,
Сверкая устовым[3 - «Устовым» – неологизм от слова «уста». Стихи Игоря Северянина.] колье,
Графиня ударила веером страусовым
Опешенного шевалье…

Веер Ольги Николаевны произвел впечатление: веера присутствующих дам заколыхались чуть сильнее, выдавая их волнение. Да, веер, этот вечный обманщик, иногда отражает истинные чувства своей хозяйки. К тому же веерам плиантам не к лицу суетливые движения. Ими нужно обмахиваться медленно, с достоинством, словно выказывая уважение окружающим и самому вееру.

Веер плиант, перъя фазана, дерево.

Западная Европа, конец XIX – начало ХХ в.

Мадам де Сталь заметила однажды: «По манере пользоваться веером я легко могу отличить княгиню от графини и маркизу от разночинки».

Веер плиант, перъя фазана, целлулоид.

Западная Европа, конец XIX – начало ХХ в.

Ольга Николаевна, не обладая никакими титулами, владела этим искусством в совершенстве.

Веер плие детский, бумага, раскрашенная гравюра.