Сумеречный Дозор

Положение спас Эдгар. Поднял руки и очень эмоционально воскликнул:

– Моя вина! Я должен был узнать господина Городецкого! Витезслав, это моя персональная недоработка! Простите!

Я первым протянул вампиру руку.

– И впрямь – одно дело делаем. Я не ожидал вас здесь увидеть.

Вот тут я попал в точку. Витезслав на миг отвел глаза. И очень дружелюбно улыбнулся, пожимая мою руку. Ладонь вампира была теплой… и я понимал, что это значит.

– Коллега Витезслав прямо с самолета, – сказал Эдгар.

– И не успел еще встать на временный учет? – уточнил я.

Каким бы могучим Витезслав ни был, какую бы должность в Инквизиции не занимал, но он оставался вампиром. И обязан был пройти унизительную процедуру регистрации.

Но я не стал давить дальше. Наоборот.

– Можно оформить все формальности здесь, – предложил я. – Я имею такое право.

– Благодарю, – кивнул вампир. – Но я загляну в ваш офис. Порядок – прежде всего.

Худой мир был восстановлен.

– Я уже проглядел записи, – сказал я. – Три дня назад письма отправляли четверо мужчин и одна женщина. И какой-то рабочий отправил целую кучу писем. Тут работают строители из Узбекистана.

– Хороший знак для вашей страны, – очень вежливо сказал Витезслав. – Когда в качестве рабочей силы используются граждане соседних государств – это признак экономического подъема.

Я мог бы ему объяснить, что думаю по этому поводу. Но не стал.

– Желаете просмотреть запись? – спросил я.

– Пожалуй, да, – согласился вампир.

Эдгар скромно стоял в сторонке.

Я вывел на монитор изображение почтового отделения. Включил «поиск движения» – и мы вновь посмотрели всех любителей эпистолярного жанра.

– Этого я знаю, – ткнул я пальцем в Ласа. – Сегодня выясню, что именно он отправлял.

– Подозреваете? – уточнил Витезслав.

– Нет. – Я покачал головой.

Вампир погнал запись по второму кругу. Но на этот раз несчастный замороженный начальник был тоже посажен к компьютеру.

– Кто это? – спрашивал Витезслав.

– Жилец, – безучастно глядя в экран, отвечал начальник. – Первый корпус, шестнадцатый этаж…

Память у него была хорошая. Он назвал всех подозреваемых, разве что рабочего с кипой писем не опознал. Кроме Ласа, жильца с шестнадцатого этажа и старушки с одиннадцатого, письма отправляли два менеджера «Ассоли».

– Мы займемся мужчинами, – решил Витезслав. – Для начала. Вы проверьте старушку, Городецкий. Хорошо?

Я пожал плечами. Сотрудничество сотрудничеством, но командовать собой я не позволю.

Тем более Темному. Вампиру.

– Вам это проще, – пояснил Витезслав. – Мне… трудно приближаться к старикам.

Признание было откровенным и неожиданным. Я что-то промычал и в уточнения вдаваться не стал.

– Я чувствую в них то, чего лишен, – все же пояснил вампир. – Смертность.

– Завидно? – не удержался я.

– Страшно. – Витезслав склонился над охранником, произнес: – Сейчас мы уйдем. Ты будешь спать пять минут и видеть красивые сны. Когда проснешься, забудешь наш визит. Будешь помнить только Антона… будешь очень хорошо к нему относиться. Если Антону понадобится – окажешь ему любую помощь.

– Да незачем… – слабо запротестовал я.

– Одно дело делаем, – напомнил вампир. – Я знаю, как тяжело работать под прикрытием. Прощайте.

Миг – и он исчез. Эдгар виновато улыбнулся – и вышел в дверь.

Не дожидаясь пробуждения начальника, покинул кабинет и я.

Глава 4

Судьба, которой, по уверениям наших магов, не существовало, была ко мне благосклонна.

В холле «Ассоли» (ну не назвать это помещение подъездом!) я увидел ту самую старушку, к которой боялся подходить вампир. Она стояла у лифта и задумчиво смотрела на кнопки.

Я глянул сквозь Сумрак – и убедился, что старушка в полной растерянности, почти в панике. Вышколенная охрана тут помочь не могла – внешне старушка пребывала в полной невозмутимости.

И я решительно направился к пожилой даме. Именно к «пожилой даме» – потому что никак не годилось здесь тихое, доброе русское слово «старушка».

– Простите, могу я чем-нибудь вам помочь? – спросил я.

Пожилая дама покосилась на меня. Без старческой подозрительности, скорее со смущением.

– Я забыла, где живу, – призналась она. – Вы не знаете?

– Одиннадцатый этаж, – сказал я. – Позволите вас проводить?

Седые кудряшки, сквозь которые просвечивала тонкая розовая кожа, едва заметно качнулись.

– Восемьдесят лет, – сказала старушка. – Это я помню… тяжело это помнить. Но помню.

Я взял даму под руку и провел к лифту. Кто-то из охранников направился к нам, но моя престарелая спутница покачала головой: