Геном

– Да нет, как можно. А ты сотри только девиц. Воина оставь. Вот и память будет.

Лицо водителя просветлело.

– Слушай… а ведь верно! Голова! Мне как-то и на ум не пришло…

– Это ничего. Бывает.

Машина уже проезжала где-то в районе госпиталя, мимо редких столбов монора. Движение оставалось на удивление редким.

– Для грузов тут подземная трасса, – угадал удивление Алекса водитель. – Ну… и пассажирские капсулы там гоняют. Охота кому-то под землю лезть…

Видимо, это было его больным местом – подземка, оттянувшая на себя часть выгодных пассажиров. Несколько минут водитель пересказывал Алексу историю строительства подземки. По его словам выходило так, что она не нужна никому, кроме коррумпированных чиновников из мэрии.

Алекс прикрыл глаза. Зря он все-таки завязал разговор. Надо было расплатиться и поспать. Полчаса сна – немало.

– У тебя тоже татуировочка милая, – сделал комплимент водитель. – Вроде ничего особенного, плюнуть и растереть… А лицо у чертика хорошо сделано! И усталость видно, и скуку, и… это… снисхождение, что ли. Будто плевать он на всех хотел.

– Это плохо, – пробормотал Алекс. – Я такую не заказывал…

– Брось, хорошо вышло! – Водитель уже полностью оправился от смущения. – А ты славный парень, хоть и спец. Не подумай… сам я совершенно нормально к вам отношусь. Но ведь есть у спецов такое… пренебрежение к натуралам, что ли. Да?

– Встречается.

– Я даже дочурке хотел сделать спецификацию, как узнал, что жена понесла. У нас в общем-то недорого. Правительство помогает, можно оплатить в кредит, на десять лет. И что ты думаешь?

– Что?

– Не сошлись мы с женой. Я как думал? Лучше всего дочке быть хорошим техником. Всегда есть потребность, заработки высокие, опять же – стоит недорого. У нас в армии, на базе, была вольнонаемная девица-спец, сантехник. Ты бы видел, как она пальцами приржавелые гайки отворачивала! Утечки на слух с двадцати метров брала! А как она фановые трубы продувала! При всем том – красавица. Ну, предложил своей… она чуть не в слезы. «Не хочу, чтобы у дочки вся жизнь по колодцам и подвалам прошла!» При чем тут жизнь? Одно дело – работа, другое – жизнь. Говорю ей, чего же ты хочешь? «Пусть моделью будет…» Нет, ну ты признай, бред?

– Бред.

– Такие спецификации государством не поддерживаются… они столько стоят… Да и что за работа – вилять задницей на подиуме? Опять же, сегодня в моде худые как щепки, завтра все за пышными гоняются. Как угадаешь?

Алекс молчал.

– Спишь что ли, спец?

Он не ответил, и водитель замолчал. Кажется, даже немного обидевшись. И затормозил на стоянке порта слишком резко, будто хотел, чтобы Алекса бросило лицом на стекло.

– Спасибо, – сказал Алекс, открывая глаза. Он действительно задремал, но тело отреагировало само, перераспределило нагрузку и намертво зафиксировалось в кресле, едва началось торможение. – Удачи тебе.

Чаевых сверх того, что было включено в счет, он не оставил.

Центральный гражданский космопорт Ртутного Донца свое название не оправдывал.

Когда-то он и впрямь был главной перевалочной точкой между планетой и орбитой. Но лет двадцать назад был построен новый гражданский космопорт, более удаленный от столицы, способный принимать большие современные корабли. Титула Центрального де-юре он не получил, но де-факто им стал.

Алекс курил, стоя у стеклянных раздвижных дверей. Конечно, людей было много, но это скорее проистекало из малых размеров корпусов. Лишь периодически из дверей выплескивались похожие, будто клонированные, толпы, отмечая приход очередного шаттла. Смены на орбитальных заводах и верфях длились по трое суток, но заводов вокруг Ртутного Донца вращалось очень, очень много.

Отбросив сигарету, Алекс вошел в здание. Он вдруг понял, что просто оттягивает, насколько возможно, последние шаги к кораблю.

Сновали работники портовых служб, толпились у регистрационных стоек работяги в униформе и гражданские пассажиры. Прохаживались секьюрити, все как один спецы, обманчиво невысокие и узкоплечие.

Алекс прошел к одной из дверей, ведущих в служебные ярусы порта. Отметил, что несколько секьюрити остановились поодаль, контролируя ситуацию. Произнес, глядя на пластину телекамеры:

– Александр Романов, спец, капитан и мастер-пилот корабля «Зеркало», компания «Небо», Земля.

Под ключицей едва ощутимо запульсировал идентификатор, вживленный под кожу два десятка лет назад. Проверка шла по полной программе, с экспресс-анализом генотипа.

Алекс терпеливо ждал, пока молекулярные детекторы отловят в капиллярной сети действительно молодой, только что попавший в кровь лимфоцит, расщепят его, сравнят с эталонным образцом. Идентификатор, работающий в режиме максимальной бдительности, обмануть невозможно. Даже если вырезать его из тела и поместить в пробирку со свежей кровью владельца – это ничего не даст. Проверка могла занять несколько минут, но безопасность стоила больше.

– Идентификация успешна, доступ разрешен, – отозвался терминал. Голос был человеческий, похоже, что его проверял оператор, а не программа. Перегораживающее проход поле сменило полярность, позволяя пройти. – Требуется помощь?

– Расположение стандартное? Паучатник на месте?

– На месте, – отозвался оператор. – Входите.

Ранг позволял Алексу воспользоваться транспортными платформами. Но идти было недалеко, и он предпочел отправиться в паучатник пешком. В этом было легкое труднообъяснимое наслаждение – идти широкими, полупустыми туннелями, тянущимися под зданиями космопорта, кивать встречным – здесь уже не было пассажиров, торговцев, мелких жуликов, всей той публики, что нарастает со временем на транспортных артериях неизбежно, как холестериновые бляшки в сосудах. Здесь оставались только свои. Пусть даже не спецы.

Паучатником в портах называли отдел бухгалтерии и оформления контрактов. Отчасти по внешним признакам, а отчасти из вечного антагонизма между техническими и бумажными работниками. Пауки, впрочем, платили сторицей – порой Алексу казалось, что, будь их воля, ни один корабль никогда не покинул бы порта.

– По делу? – полюбопытствовал охранник у входа в царство бюрократии. Вопрос был почти ритуальным, Алекс слышал его в десятках портов.

– Нет, из мазохизма, – привычно ответил Алекс.

Охранник ухмыльнулся, тронул сенсор, открывая проход. Пожалуй, он бы с удовольствием запустил в паучатник террориста, но почему-то никогда не находилось террористов, покушающихся на жизнь бухгалтеров.

Алекс вошел.

В паучатнике властвовала тишина. Во многих отделах любили работать под музыку. Здесь – нет. Впрочем, может быть, музыка и играла, но для каждого – своя.

Два десятка пауков, точнее – паучих, синхронно повернулись и посмотрели на Алекса. Почти все пользовались простейшими нервными шунтами, и из височных костей тянулись к персоналкам тонкие пучки проводов. Лишь несколько бухгалтеров-спецов были лишены этого украшения. Нейротерминалы были встроены в подголовники их кресел.

– Добрый день, – сказал Алекс.

Он всегда чувствовал себя неуютно, входя в паучатник. Не страх, не неприязнь… скорее томительное стыдливое ощущение, что он пришел с каким-то мелким, никому не нужным делом и отвлекает людей, занятых действительно важными проблемами.

Паучихи молчали, занятые своим беззвучным сетевым диалогом. Лишь у одной девчонки, самой молоденькой и, кстати, самой симпатичной, шевелились губы – она еще не избавилась от этой ненужной привычки. Алекс не собирался пользоваться ее слабостью, но артикуляция была уж слишком сильной, и он прочитал по губам «…хорошенький… можно я… ну девочки…».

Только не это! Симпатия девушки выразится лишь в том, что она провозится с ним в три раза дольше, чем нужно.

Одна из бухгалтерш-спец сделала жест, подзывая Алекса к себе. Это хорошо. Можно надеяться, что погруженная в виртуальный мир специалистка не станет слишком тянуть.

– Имя? – спросила паучиха. Глаза ее были закрыты, она даже не постаралась соблюсти вежливость и лично посмотреть на пилота. Ей хватало информации от компьютерных детекторов… хорошо еще, что говорит не через динамик и синтезированным голосом. Бледное, синеватое лицо, тонкие губы, набухшие веки в красных прожилках, гладко зачесанные короткие волосы.

– Алекс Романов, спец, мастер-пилот… – начал он. Паучиха опять взмахнула рукой, показывая, что информации достаточно.

Алекс замолчал. Стоял, глядя на персоналку перед паучихой. Экран был отключен, и, чем сейчас занята женщина, он не знал. Может быть, готовит чей-то контракт. Может быть, ищет способы уклониться от налогов. Может быть, сортирует товары на складах. А может быть, занимается любовью с партнером на другом конце галактики. Маленькая машина с гордой наклейкой «Gel-Crystal inside» позволяет ей очень многое. Не важно, что гель-кристалл размером со спичечную головку…