Столичный доктор. Кодекс врача

– Что?!

Винокуров покраснел, открыл рот что-то резкое сказать, но тут же после тычка Славки, что стоял рядом, закрыл, даже зубы стиснул.

– Все, что мог для тебя сделать, сделал. Но рисковать всеми моими начинаниями ради твоих увлекательных, не спорю, революционных затей… Извини, подвинься. Ты ведь с этим рабочим кружком не остановишься, так?

Емельян молчал, зло поглядывая на меня.

– Опять понесешь каким-нибудь агитаторам деньги. Начнете таскать нелегальную литературу. А то еще и прятать ее в здании клиники. Нет, нам такой балет не нужен, – перефразировал я известную фразу комментатора Озерова про хоккей. – Не задерживаю.

Винокуров резко развернулся, вышел, хлопнув дверью.

– В лаборатории теперь ты главный, – я повернулся к Антонову. – Нанимай двух студентов, а лучше трех. Дальше будет много работы. Я Федора Ильича предупрежу: начнут сюда революцию тащить, гнать в шею.

– Зачем же вы так с Емелей? – Славка расстроенно покачал головой.

– Не ты ли первым мне сообщил о его художествах?

Я сел за стол, полистал газету с новостью о дуэлях. Боже, какую ерунду пишут! «Состоялся смотр всем пожарным командам. Местом для смотра была избрана Театральная площадь. В связи с наводнением команды были пропущены по площади шагом». Хотя нет, есть что-то человеческое: «По примеру прежних лет к предстоящему празднику Святой Пасхи в Московской мещанской управе будет произведена выдача пособий беднейшим и многосемейным московским мещанам. Пособия эти, в размере 5, 3, 2 руб., 2 руб. 35 коп. и 2 руб. 25 коп., выдаются из процентов с благотворительных капиталов, пожертвованных мещанской управе специально на этот предмет разными лицами».

– Я сообщил, – шмыгнул носом Славка. – Выходит, я доносчик?

– Нет, выходит, что ты дал шанс Емельяну. А он им не воспользовался. Ты не должен терзать себя угрызениями совести. Вся вина на нем. Я его предупредил, он не прислушался.

– Он не остановится. У него батьку гайдуки помещика запороли насмерть. И ничего им не было. Хотя даже судебный следователь в поместье приезжал.

– Это, разумеется, печальная несправедливость. Но несправедливо и наше дело рушить из-за его увлечений.

– Тяжко ему будет. Из университета нынче погонят.

– Подумаем, как помочь. Пока займись лабораторией. Ты же не все приборы купил?

– Микроскопы есть, – начал загибать пальцы Антонов. – Автоклав заказал, спиртовки, колбы, все купил…

– Ищи лаборантов, это твое теперь первое дело.

Славка ушел, а я взял перо, сел писать записку Ли Хуаню. Китайца надо было вызвать срочно в клинику и заинструктировать до посинения. Все-таки дядю царя лечить придется, а не какого-то приват-доцента.

Глава 6

Что делает главный врач для придания работе нового импульса и возбуждения волны любви и симпатии среди подчиненных? Правильно, созывает врачебную конференцию. А если врачей мало? Приглашает всех, кроме истопников. По себе знаю, что все присутствующие считают это филиалом товарищества «Напрасный труд», но другого способа хоть как-то поддерживать уровень тревожности среди сотрудников не вижу, потому что пистон в кабинете с глазу на глаз – это одно, а среди коллег – совсем другое.

Естественно, я сам подготовкой мероприятия заниматься не планировал. У хорошего руководителя что? Правильно, работа поставлена так, что даже его отсутствие на месте не приведет к пагубным последствиям длительное время. Мне до такого далеко, но ручной цербер у меня есть. Кстати, часть своей работы, касающуюся ловли косяков подчиненных, он делает с удовольствием. Поэтому у нас на скорой я – добрый царь, при котором плохой боярин Моровский.

Тезисы доклада старшего врача я прошерстил и пометочки себе сделал. Будем карать, чтобы людям не казалось, что хорошее жалованье им за красоту помыслов платят. Штрафы за неудовлетворительные результаты работы предусмотрены договорами. И я собрался показать начальственный гнев. И повод хороший. А уж откладывать из-за вчерашних неурядиц так и мысли не было.

Формат собраний коллектива здесь внове. У нас так точно еще не проводилось. Поэтому все и притихли, ждут чего-то. Им же не объяснили, что произойдет. Но народ у нас понятливый, сообразили, что о внеочередной премии объявлять не будут.

Сидели строго по кастам. Конюхи – в одной стороне, телефонистки дружно заняли первый ряд, чтобы оказаться к начальству поближе. Фельдшера – плотной кучкой.

Я поговорил сначала о космических кораблях, бороздящих просторы Большого театра. Недолго, минуты три. Порадовал выраженным удовлетворением нашей работой со стороны великого князя. Вот никак не привыкну, подобной реакции народа на упоминание высших чинов. Я так точно в приближенные к небожителям пробился, судя по усилившемуся блеску в глазах у нашей телефонно-диспетчерской команды.

– Но имеются в нашей жизни и не совсем светлые моменты, – закончил я радовать население, взял в руки тот самый листик с кратким описанием грехов. – Начнем с подвижного состава. Гаврилов здесь?

– Тута я, – поднялся водитель кобылы, мнущий в руках головной убор.

– Второго апреля вы прервали выезд бригады на вызов под предлогом, что лошадь расковалась. Было такое?

– Так а я что? Расковалась, стало быть, надо было…

– Следить за животными до выезда. Вы смену как принимали?

– Кого?

– Когда на дежурство заступили, осматривали лошадей?

Гаврилов резко посмурнел. Начал чесать в затылке, потом полез в бороду.

– Ну так оно ить… подумал, что тавоечки…

– Федор Ильич, – повернулся я к директору. – Решите вопрос.

– Уже, – ответил Чириков. – Штраф полтора рубля.

Вот тут кислые лица стали у всех сотрудников. Народ резко понял, что тут вам не здесь, синекуры не будет. А что грядет? Ежедневная пахота с большой ответственностью. Я на это смотрел так: если со скорой выгорит, то все присутствующие сделают в ней стремительную карьеру. Включая конюхов. Ведь служба 03 в других городах также возможна только с гужевым транспортом, а поэтому не только пахота, но и учеба. Она же возможна только, увы, методом кнута и пряника.

– Конюхи могут быть свободны, – сказал я, и означенная категория граждан дружно поспешила к выходу. – Дальше. Малышев Андрей Германович, встаньте, пожалуйста. К вам вопрос. Третьего апреля на вызове в Кривоколенном переулке были?

– Были, – кивнул доктор, побледнев. – А что произошло?

– Вы пациентку осматривали?

– Да там и осматривать некого было. Сказала, что не болит ничего, мы и уехали. Прислуга сказала, что вызвал племянник купчихи, а его дома не было, вот мы…

– …и не догадались под одеяло заглянуть, – закончил я за него. – А там гангрена стопы. А купчиха по старости головой слаба, не сказала. Племянник вернулся, а хваленая скорая ничего не сделала. На своих в больницу повез. Ко мне потом пришел и рассказал, что думает про нас. Вацлав Адамович, проследите, чтобы коллега Малышев подготовил материалы для конференции, посвященной осмотру больных на вызове.

Я взял список грехов, но тут пришел служитель и тихо сказал мне, наклонившись к самому уху:

– К вам господин Филатов, спрашивает, можете ли принять сейчас?

Я попросил старшего врача продолжить и вышел. Пусть Моровский с Чириковым сами коллектив жизни учат, тем более что штрафные санкции я уже расписал. Там всего хватает, от выезда всей бригадой во время работы на крестины до лечения острого аппендицита посредством клизмы, сопровождаемой прикладыванием грелки к животу. Вернее, бутылки с теплой водой. Кстати, а почему нет резиновых грелок? Не делают еще, что ли?

Нил Федорович сидел на стуле в моей приемной и о чем-то размышлял, да так крепко, что не обратил внимания на шум, произведенный мною при появлении.

– Господин Баталов! – Он встал и поклонился.

– Да что вы, Нил Федорович, договорились же в прошлый раз! – Я взял его под руку и завел в кабинет. – Располагайтесь. Может, чаю?

– Благодарю. Не откажусь. Мне нужна ваша консультация.