Послесказие. Сборник
Но этим планам не суждено было воплотиться в жизнь.
Беляш вдруг ощутил, как его хватают нечистые заскорузлые пальцы. Он увидел большую лысую голову, хищный прищур не смирившегося со своей судьбой неудачника.
Лысый дядька с большой сумкой уже достаточно давно наблюдал за диалогом студента и кулинарного изделия. Вышло даже так, что дядька подслушал практически всю их беседу.
– Попался, – констатировал он, удерживая грубыми пальцами извивающееся тело Беляша.
Часть III
От волка
Гибкие брёвна
Беляш брыкался и вырывался. Но хватка пальцев, которые его держали, становилась крепче.
Пальцы казались брёвнами. Огромными, твёрдыми и гибкими.
Если бы Беляш мог просочиться сквозь эти пальцы…
Не мог.
Сознание Беляша выло и металось в сдобном теле, просчитывало бесполезные варианты спасения. Беляш не знал, каким образом он видел, и были ли у него вообще глаза. Но сейчас, когда он попробовал их закрыть, видимая картина мира исчезла. Остались только звуки.
И от самого жуткого из них было не скрыться. К сожалению, это был звук человеческого голоса.
– Попался!
В голосе лысого чувствовалось довольство собой, таким ловким. Самодовольство было приправлено некоторым удивлением.
«Что он обо мне знает?» – размышлял Беляш. Он набрался смелости и вернул себе зрение. Над ним нависал рот – нехороший, некрасивый, с прихотливо изъеденными скалами кариозных зубов.
«Я погибну? – подумал Беляш. – Но зачем тогда я вновь родился? Бог ведь – не фраер. Без цели фокусничать не станет. Значит, я ему нужен. И, может быть, выживу».
Эта мысль придала Беляшу смелости. Беляш рискнул рассмотреть своего мучителя.
Классификация людей по типам (опыт вора в законе)
Сашка Беляш потому и был коронован, что мог с первых секунд классифицировать собеседника и понять, с кем имеет дело.
В данном случае Беляшу было очевидно, что сейчас угроза его жизни исходит от человека, подобных которому вор в законе называл х..нариками.
Х..нарики были переходным звеном эволюции между чепушилами и нормальными пацанами. С чепушилами х..нариков роднила мелочность устремлений и копеечность выгод. Однако и перспективы роста в нормальных пацанов у х..нариков теоретически были. Но до тех пор они заслуживали презрения, их интересы игнорировались и к сведению не принимались.
В любом случае, погибать от зубов презренного существа Саньке Беляшу совсем не хотелось. Саньку называли королём Кагалыма. А лысый в лучшем случае был королём вокзальной урны. Да и то – регалию эту могли и оспорить.
Беляш ощутил ненависть, ощутил жажду жизни.
– Отпусти! – пискнул он на пределе сил кулинарного своего тельца.
– А ну, стопэ! – произнёс мучитель. – Так ты в натуре разговариваешь?
23 минуты назад
В вагон электрички, следовавший из города Лобня на Савеловский вокзал Москвы, со стороны ближайшего тамбура вошёл лысый человек в невзрачной клеёнчатой куртке и грязных джинсах. Немолодой, но и до старика ему было далеко.
Он дождался, когда допоёт инвалид с гитарой, развлекавший вагонную публику жалобной песней.
Я вот так потерял свою ногу.
И сожрало её порося.
Помогите же мне, ради Бога.
Пусть в вашей жизни будет только белая полоса.
Инвалиду жидко похлопали, потянулись к кошелькам сочувственные руки. Поющий инвалид поехал дальше. А лысый человек в клеёнчатой куртке уверенно занял место в центре прохода, демонстрируя окружающим свои намерения. Перед собой он держал букет пластмассовых роз.
Человека звали Серёгой Волковым. Ему было 42 года. На жизнь он зарабатывал вагонной коммерцией.
– Уважаемые граждане пассажиры! Прошу минуточку вашего внимания! – публика в вагоне, разогретая предыдущим выступлением, уже раскрыла кошельки. – Вам предлагается универсальный и уникальный подарок любимым женщинам – поющий букет цветов!
Серёга нажал кнопку на пластмассовом стебле. Букет запел голосом Юры Шатунова:
Белые розы! Белые розы!
Беззащитны шипы…
Серёга ещё раз нажал на кнопочку. Батарейка выдавалась одна на день. Можно, конечно, израсходовать и купить за свои. Но дураков нет. Никто такие расходы не возместит. Поэтому следовало экономить.
– В репертуаре этого чудо-букета есть ещё несколько песен…
«Розовые розы Светке Соколовой» и «Я буду долго гнать велосипед…». Все три песни Серёга Волков люто ненавидел вот уже полтора месяца – с тех пор, как взялся за этот бизнес.
– Что бывает с обыкновенным букетом цветов? – продолжал Серёга заученное. – Ему порадуются. Через день-два он увянет, и его выкинут. Чудо-букет никогда не вянет, как и ваши чувства к даме, которой вы его подарите. Вы можете быть уверены – его не выбросят на помойку. Кроме того, и это главное, товарищи мужики (интонация запанибрата была зазубренной и действовала безотказно), этот чудо-букет можно подарить несколько раз. Нескольким женщинам. А ещё его можно спрятать в шкаф, достать через несколько лет. Послушать песенку. И насладиться воспоминаниями. Цена букета – триста рублей. Дешевле не найдёте нигде.
Серёга вальяжно пошёл вдоль вагона, по возможности заглядывал в лица пассажиров. Но его взгляд никто не перехватывал. Пассажиры отворачивались к своим книжкам, мобильным и планшетам. Кошельки при Серёгином приближении закрывались.
Ещё один неудачный вагон. Сколько их было, сколько ещё будет…
Серёга спрятал букет в сумку, где лежало ещё полтора десятка нераспроданных универсальных подарков, и двинулся на выход. Сейчас, на вокзале, он объявит себе перекур. Может, съест чего-нибудь. Серёга был очень голоден.
Одна из жизненных заповедей Серёги гласила: «Не надо спешить расставаться с деньгами. Ведь может перепасть и задаром».
На привокзальной площади Серёга Волков огляделся. И увидел, как упоротый студент разговаривает с беляшом. Видел странный финал этого разговора. Быстро поднятое в Серёгиной системе ценностей не считалось упавшим.
– Попался! – сказал Серёга больше для себя. Ведь не станет он с кулинарным изделием разговаривать? Ведь правда же?
– Отпусти! – пискнул беляш.
И вот тут Серёга чуть было не растерялся.
– А ну, стопэ! – сказал он. – Ты действительно разговариваешь?
У Серёги зачесался нос. Это была примета. Нос мог засвербеть перед получением пи…лей. Или перед удачной сделкой с последующей пьянкой. Верить хотелось, конечно же, во второе.
Восемнадцать минут спустя
– …Цена одного букета – триста рублей. Дешевле не найдёте.
Серёга пропорол цепким взглядом скучающий вагон. Покупателей не предвиделось.
– Кроме того! – заговорщический тон Серёге неожиданно удался. – Только сегодня. Эксклюзивнейший товар.
Появились заинтересованные взгляды. Один… Другой… Десятый…
– Говорящий беляш!
Серёга достал из сумки полиэтиленовый пакет, в котором томился и потел мясной испариной его пленник.
– Чё, в натуре разговаривает? – спросил кто-то.
– Именно!
– Почём? – интересовался кто-то ещё.
– Тысяча рублей, – загнул Серёга. – Товар редкий, ребята. Штучный. Только для вас.
– А пусть скажет чё, – попросили гопники с недобрыми прыщами на лицах.
– Сейчас, сейчас скажет!
Пальцами Серёга сжал кулинарное изделие сквозь полиэтилен пакета. Там говорящий беляш оказался из соображений гигиены и товарного вида.
Беляш молчал.
– Сейчас, пацаны, сейчас, заговорит, – сказал Серёга.
Он давил и давил тельце кулинарного изделия. Мял его, как спортсмен выжимает свой кистевой эспандер.
«Ну говори же!»
– И где? – спросил самый неприятный из гопников. – И чё?
– Он так-то разговаривает, пацаны. Сукой буду!
«Задохнулся! Сдох! – мысленно взвыл Серёга. – Ну скажи что-нибудь, беляшик, миленький! Ну что тебе стоит?»
Беляш хранил молчание. А из взглядов людей, окружавших Серёгу, пропал всякий намёк на доброту.
– Братан, а что это ты только что пытался нам втюхать? – спросили Серёгу.
– Он говорил, вот буквально недавно!
Серёга уже давно проклял то мгновение времени, когда ему показалось, что беляш владеет навыками членораздельной речи. По морде Серёга Волков практически немедленно принялся получать при (редкий и печальный случай!) практически полном народном одобрении.
Мелькали руки, ноги. Серёга выл, изворачивался, прикрывал голову и зубы.
Кто-то потрошил его сумку. В открытое окно вагона посыпались пластмассовые букеты. В одном из них сработала кнопка «вкл.», и над железнодорожной эстакадой и протекающим под ней многополосным шоссе запищала песня:
Белые розы, белые розы!
Беззащитны шипы…
Обгоняя букеты, с эстакады падал и Санька Беляш. Он вывалился из пакета.
В пакете он отключился. Как перед третьей ходкой, когда менты делали из него «космонавта», натягивая на голову полиэтилен и лишая тем самым возможности дышать.
Розы над эстакадой
Волна холодного, пьяняще свежего воздуха обдала тело, и Сашка Беляш очнулся.
Первый мгновенный восторг улетучился, сменившись иллюзией полёта.
Которая за долю секунды трансформировалась в реальность падения.
Неизвестно откуда. Неизвестно куда.
– Ааааа!!! – завопил Сашка Беляш.
– Виииииии!!! – завыла Жучка.
А в следующую долю мгновения Беляш упал. Сверху на него обрушился поющий пластмассовый букет.
Законы физики
Законы физики, в отличие от законов юриспруденции, не подлежат двоякой (или троякой) трактовке. От закона физики вас не защитит ни один адвокат. Иной раз вам остаётся только уповать на то, что вектор ваших устремлений совпадёт с законами мироздания.
Так случилось с Санькой Беляшом. Он падал, всем своим рыхлым, поджаристым телом подчиняясь закону всемирного тяготения. Рядом с ним летел букет пластмассовых цветов.
Автомобильное движение на шоссе под эстакадой застыло в пробке. Скорость автомобиля «джип-паджеро», на лобовое стекло которого свалился Беляш вместе с букетом, не превышала семи километров в час. Будь иначе, ни Беляш, ни поющие цветы не удержались бы на капоте, куда соскользнули с лобового стекла.
Включилась сила трения, которая также оказалась сегодня исключительно благоприятно настроена к воскресшему вору в законе. Даже когда водитель джипа затормозил, толчковый импульс оказался не настолько силён, чтобы сбросить Беляша и букет с капота.
Импульс перевернул букет. От соприкосновения с хромированным металлом хлипкая пластмассовая кнопочка перешла в режим другой песни, и цветы запищали песню «Я буду долго гнать велосипед…».
И главное – от толчка и пронзительного звука песни пришёл в сознание Санька Беляш. Пускай с законами юридическими он был в противоречиях, но с законами физики криминальный авторитет, как выяснилось, не конфликтовал.
За 6 минут до этого
Человек за рулём «джипа-паджеро» был крепок телом. Ему было 57 лет, но и бицепсы, и трицепсы его были налиты силой. На животе не было жирка, проглядывали вполне себе отчётливые кубики пресса.
Человек был одет в костюм от «эрмененгильдозегна» и очень в нём страдал. Ему хотелось скинуть пиджак, брюки с острыми стрелочками. Хотелось домой, в баньку с бассейном.
Достав айфон, водитель некоторое время подержал его перед глазами, затем отложил в сторону, на сиденье. Раскрыв бардачок, человек за рулём извлёк из-под атласа автодорог портсигар, в котором лежала самокрутка с марокканской марихуаной сорта «сенсимилья». Водитель зажёг её от прикуривателя, блаженно прикрыв глаза, затянулся ароматным дымом. Ещё одна затяжка. Ещё. Мир вокруг загустевал, как тёплый холодец.
Докурив, человек за рулём выщелкнул окурок в окно.
Зазвонил телефон. Абонент «Татуся».
– О, Татуля, только что хотел тебе звонить, – голос водителя был хорошо поставлен, имел бархатные модуляции.
– Ну, видишь, как совпало, – промурлыкало в ответ. – Мисюсь, а Мисюсь?
Мужчина в костюме насторожился. Такие подходцы обычно означали только то, что его хотят развести на деньги. Запросы Татуси, в принципе, были в пределах разумного. Но вот уже два месяца, как разговоры о деньгах с её стороны владельца джипа раздражали.
– Чего размисюськалась?
– Слушай, я тут на выходные хочу прокатиться. На Сейшелы, а?
– Прямо вот в это вот время, да? – раздражение едкой волной омыло сознание водителя. – Пока кризис? И с долларом непонятка?
– Ой, да ладно! Мисюсенька! Ведь тебе это семечки, а, баловник сладкий?
«В конце концов, да, пожалуй», – подумал человек за рулём, оттаивая и успокаиваясь. Ничего плохого. Поедет барышня на Сейшелы. А он сам хоть отдохнёт на выходные. В кои-то веки.
– Ну хорошо, – сказал водитель вслух.
– Я знала, что ты не будешь против! Мисюсенька, я тебя люблю!
«Переигрывает», – подумал человек за рулём. Хотя какой искренности он хотел в свои пятьдесят с гаком?
– А можно я ещё Катьку возьму с Танюхой?
– Это с какого перепугу?
– Катьку ты знаешь. Помнишь, на дефиле тебе её показывала? А Танюху… я не помню, знаешь ты или нет.
– А ты не офигела? – спросил Мисюсь.
– Ну сладенький. Тебе же это раз плюнуть…
– Твоих поб..душек на Сейшелы возить – это не раз плюнуть!
– Ну сам с нами отправляйся. Что в Москве дурацкой на выходные делать?
Человек за рулём хотел было возмутиться, но вдруг вспомнил Катьку. Это была блондинка. Вполне себе ничего, хоть и со стервозным носом. Да и на Танюху можно посмотреть. Можно попробовать и вчетвером. Если втроём – это менаж-а-труа, пройденный неоднократно этап, то с тремя бабами одновременно – как это будет называться?
Интерес к возможной поездке повысился. Напряглась ткань на брюках от «эрмененгильдозегна».
– Ну ладно, – сказал Мисюсь. – Я подумаю. Дома поговорим. Ты ведь дома?
– Дома, сладкий. Тебя дожидаюсь.
– Давай вот что. Скажи там, чтобы баньку протопили. Я скоро приеду. Ага?
– Ага.
– Ну всё.
Человек за рулём нажал «отбой».
И в это же мгновение на капот упали два предмета.
Подарки Силы
Человек за рулём, откликавшийся на имя Мисюсь, был суеверен. За свою жизнь он прочёл не так чтобы много книг. Значительную часть составляло собрание сочинений Карлоса Кастанеды.
Мисюсь помнил, что такое «подарки Силы», и слабо верил в случайности. Не могут просто так падать с неба предметы. Да ещё по парам. Человек в пиджаке заглушил двигатель и вышел из салона.
Первым из подарков был букет пластмассовых цветов, который слабо пел голосом певца Александра Барыкина:
…И подарю букет
Той девушке, которую люблю.
«А что? – подумал Мисюсь. – Татке подарю. Приколется».
Там, где стебли пересекались, была пластмассовая кнопочка. Мисюсь нажал на неё. Барыкин замолчал.
А вот второй из подарков представлял собой беляш – из тех, что продают в дешёвых уличных ларьках для гастарбайтеров. Беляш уже остыл, местами его поверхность приобрела не самую приятную осклизлость.
Честно говоря, такую гадость противно было даже в руки брать. Хотя по форме гадость была похожа, кажется, на собаку.
Но прежде, чем Мисюсь успел выкинуть неприятное кулинарное изделие, оно заговорило.
– Мишаня! – отчётливо услышал человек в пиджаке. – Потапченко! Ты, что ли?
«А не перебрал ли я с сенсимильей? – подумал человек в костюме. – С каких пор беляши называют меня по имени?»
– Ну допустим…
Мисюсь умел разговаривать с барыгами, жуликами, ментами, чиновниками, политиками, риэлторами, инвесторами. Но опыта в общении с пирожками у него ещё не было.
– Мишаня! Е..ть ты раскабанел! – Беляш говорил немыслимое. В таком тоне с Михаилом Потапченко, видным российским бизнесменом и без пяти минут фигурантом списка «Форбс», не разговаривали уже давно.
– Ты… вы… эээ… ты кто? – Михаил путался в базаре, как юный лошпет перед уважаемыми пацанами.
– Ха-ха! Братан! Сколько лет, сколько зим! Это ж я, Сашка Беляш!
– Сашка? Но ты… тебя же…
– Так вернулся я!
На открытом воздухе было совсем не жарко. Тем не менее претендента на список «Форбс» прошибла испарина. С беляшом и пластмассовыми цветами в руках он вернулся в салон джипа, забыв даже тронуться вперёд, в наметившийся в пробке просвет.
Сзади возмущённо бибикали и гудели. Но в данный момент Михаила Потапченко всё это не волновало.
– Саня? – спрашивал он у куска теста.
И сам себе не верил.
Часть IV
От медведя
Секреты делового успеха: как использовать галлюцинации для развития бизнеса
Галлюцинации у без пяти минут персоны списка «Форбс» порой случались. И Михаил Потапченко относился к ним с уважением.
Кто-то из круга общения Михаила спонтанных видений боялся. Были и такие, кто пытался получать от их общества удовольствие. Оба подхода – неправильные. Глюков бояться не надо. Но и радоваться им – тоже лишнее.
Глюки обитают в мире снов. И там им, по правде говоря, самое место. Когда ты спишь – ты их видишь, общаешься с ними. Во вселенной сна подсознательные существа по большей части спокойны и умиротворены, как сытые рыбы в аквариуме. Встречаются и буйные экземпляры. И тогда встреча с ними превращается в кошмар.
Во сне их аквариум – это твоя голова. Но вот на твоём айфоне активизируется будильник. И рыбы сна бегут из твоей головы. А ты просыпаешься. Двери восприятия захлопываются.
Обычно к моменту захлопывания все гости успевают удрать и подтереть за собой – в твоей памяти. Ты ведь в основном не помнишь, кто гостил ночью у тебя в голове. Башка твоя была открыта для посещений, как цех распродаваемого завода для экскурсий потенциальных инвесторов.
Случается и так, что двери захлопнулись, а не все гости успели покинуть помещение. И ты рассматриваешь случайное сновидение, пытаешься понять, что оно значит. А пойманная разноцветная рыбка и не может ничего тебе объяснить. Она осталась одна, самая нерасторопная. Другие-то ускользнули.
Глюки, которые приходят наяву, когда двери закрыты, они иной породы. Они прорываются сквозь запертые двери, выламывают их. Хотя, конечно, хозяин, случается, и сам расшатывает засов.
Иногда гости из сна врываются в твою голову, чтобы сообщить тебе что-то важное. Может случиться так, что ты правильно поймёшь сигнал. Может быть, твоя понятливость изменит твою жизнь.
Однажды Михаилу надо было подписать контракт с неким барыгой. Не вдаваясь в детали: соглашение было выгодным, сулило не самую скорую, но отчётливую прибыль. Когда Потапченко вознёс свой статусный «паркер» над зачитанным до самого мелкого шрифта контрактом, за спиной раздался отчётливый голос:
– Ванька подписал, потом сосал.
Михаил обернулся. За спиной не было никого, кроме секретарши. Своей, которая совершенно определённо говорила другим голосом. Не тем, который слышал Михаил.
Босс незаметно для гостей кабинета подмигнул ей, высунул кончик языка. Дважды провёл им по губам. Секретарша не кивнула. Но всё поняла правильно.
Пока Михаил тянул время, она позвонила ему из приёмной. Потом Михаил, сославшись на важный звонок, имитировал важный эмоциональный разговор. Пару раз матюгнулся. Потом бросил тяжеловесную, как в министерстве, трубку на рычаги, вытер пот, пожаловался на непредвиденные проблемы.
Подписание перенесли.
А через пару недель на потенциальных партнёров наехала ФСБ. Досталось и тем, с кем они вели дела. А Михаила пронесло.
Благодарить стоило того, кто предупредил Михаила, оставшись невидимым. Кого, наверное, невозможно было увидеть. Как и понять – кто это вообще.
Хотя, когда Михаилу было восемь лет, утонул его старший брат Олег, четырнадцати лет. Дело было на даче. О его гибели Мишка не горевал. Братец частенько отрабатывал на нём приёмы уличной драки. Жить без него Мишке стало легче. Хотя для приличия на похоронах он вымучивал слёзы.
Возможно, с ним говорил Олег. Но не факт.
Невидимый гость навещал Михаила ещё четырежды. Один раз Потапченко его не послушался и неудачно женился. Ущерб был, в принципе, сопоставим с набегом силовиков.
Невидимый был хорошим гостем, благожелательным. Про остальных визитёров этого сказать было нельзя. Ведь мир сна – по сути, зеркало реальности. В зазеркалье тоже встречаются плохие парни.
Кто, если разобраться, способен войти в чужой дом без стука, да ещё и выломав дверь (пусть и с хлипким засовом)? Или гопники, или придурки.
От таких всякий хозяин мечтает избавиться. А у предусмотрительного на стене висит ружьё. Михаил был предусмотрителен. И регулярно пополнял в своей автомобильной аптечке запасы глюкогонных таблеток.
Даже если говорящий беляш не был настоящим Санькой Беляшом, его следовало выслушать, попытаться понять. Мало ли…
Не бот ли ты, мил человек?
Прежде всего следовало удостовериться, что Санька – настоящий.
– Саня! Санёк! – как тибетский монах мантру, проговаривал без пяти минут фигурант списка «Форбс». И вдруг произнёс неожиданное: – Вот и свиделись.
Михаил привёл свой джип в движение, проехал несколько метров. Бибиканье сзади смолкло или уже не относилось к Михаилу.
Всё вокруг показалось абсурдным, нелепым. Вся эта нескончаемая очередь из автомобилей. Значение имел только комок нашпигованного мясом теста, что сейчас лежал слева от руля, на чёрной пластиковой панели.
– Где ж ты был, Санёчек? Где ж тебя носило? – Михаилу казалось, что он взял верную интонацию.
– Этого тебе, Мишаня, лучше не знать, – ответил Беляш.
– А давай, старый, без обид, вот что сделаем, – предложил Михаил. – Я тебя спрошу кое о чём. А то морда лица у тебя, сам понимаешь, изменилась.
– У тебя, старый, тоже. У тебя тоже. Только вширь.
– Да и тебя, я смотрю, помотало.
– Ага. Как в сказке. От дедушки ушёл, от бабушки ушёл. Спрашивай давай, что хотел.
– Димку Пепелявого помнишь?
– Ну.
– Кто ему палец отрезал?
– Хирург, ёпта.
– А какой?
– Какой хирург? Или какой палец?
С каждым словом Михаил всё больше узнавал старого знакомца. Но пока не позволял доверию преодолеть все барьеры внутреннего скепсиса.
– Какой палец.
– Средний, ёпта.
– А почему?
– По, б…ь, кочану.
Михаил усмехнулся. По манере разговора кулинарное изделие было весьма похоже на убиенного Беляша. Но полного доверия почему-то не возникало.
– Я тебе, в общем-то, верю, Саня, – сказал Потапченко, которого один бизнес-портал назвал недавно «королём инвесторов нового тысячелетия». – Но давай-ка я тебе вопросик по тому раскладу задам.
– Ты-то в нём каким боком?
– А никаким. Проверка, что ты не бот.
– Чё?
– Хочу удостовериться, Санёк, что ты – это действительно ты. Вдруг ты самозванец?
«Вспомни-ка, часто ли к тебе в доверие пытались проникнуть кулинарные изделия?» – спросил сам себя Михаил.
– Ну давай свой вопросик.
– Сколько зубов ты тогда сломал?
На несколько секунд в салоне стало тихо. Потом комок теста произнёс ответ.
Март 1992 г. Лесополоса
Свободного пространства полянки как раз хватало на то, чтобы вместить в себя два автомобиля: старенькую «ниву» с ржавыми пятнами и глянцевую, как с картинки, «ауди». И ещё восьмерых человек. Четыре с одной стороны, столько же – с другой.
Оружие было и у тех, и у других. Стрельбы не хотел никто.
– Так что решим насчёт барыг? – спросил Димка Пепелявый, битый жизнью и спортом человек двадцати восьми лет.
Он был молодой и ранний. И ещё наглый.
Пепелявый набрал бойцов в качалке, посулил им «мерсы», «кожаны», стабильный доход в семью.
До поры Пепелявый поступал правильно. Ошибку он сделал, когда решил наехать на Беляша с братвой.
Но сам ещё об этом знал не чётко.
Люди и машины образовывали импровизированный круг. В центре беседовали двое. Пепелявый и Беляш. Пока что беседа, говоря языком дипломатических протоколов, шла в миролюбивом ключе. Но с каждой минутой Пепелявый всё больше накручивал себя, начинал проявлять агрессию.
– Насчёт барыг, спрашиваю, что решаем? – бычил он на Беляша, пытался толкнуть его грудью.
– Что решим, говоришь? – до этого момента Беляш гонял во рту сигарету – от одного края к другому. Потом обратно. Теперь Беляш виртуозно выплюнул её. Без помощи рук, придав импульс языком и губами. Не каждый так умеет.
Окурок прицельно пролетел по-над ухом Пепелявого. Бойцы Беляша заугугукали одобрительно.
– Во-первых, то решим, что ты меня своими сиськами не пихаешь, – продолжил Беляш после внушительной паузы. – А то, знаешь, у рынка стриптиз в вагончике открыли? Вот там одна девочка так вот сиськами пихается. Прямо как ты.
Физиономия Пепелявого наливалась кровью.
– А во-вторых, я не знал, что ты что-то можешь решить по барыгам.