Знаки. Повесть

События следующего дня, точнее позднего утра внесли свою корректировку в запланированные действия и маршруты Олега. Реальность, неотесанными вспышками выныривала на короткое мгновение, затем вновь опоясанный невыносимой болью Олег проваливался куда-то в бездну. Сознание успевало видеть только контекст из общей картины происходящего, будто стоп кадры: луч, свет, окно, отклеившийся кусок обоев под потолком, синяя униформа медиков, матрац, линолеум, запах спирта, шум в ушах… Скорую помощь, как потом выяснилось, вызвала Лариса, неторопливо выполнявшая свой утренний косметический моцион выходного дня. Услышав вопль, она вошла в комнату Олега, тот схватившись за живот, свернулся в болезненный узел подергиваясь лежал на кровати. Спокойно, почти хладнокровно, набирая номер неотложки, она таки вставила комментарий: «Ну, говорили же, пей ты с умом и не так часто! Может теперь дойдет!».

Внезапный недуг в организме пациента залатали весьма скоро, в прочем бесплатная система другого априори не может предложить. Взявшись, на некоторое время за ум Олег начал вести здоровый образ жизни: овсянка, нежирный обед, отварной ужин, никакого алкоголя, минимум сигарет. Но как говорится, только от хвоста отлегло и…

– Да ладно, это же пиво, – уговаривал сам себя Олег, глядя на напарника Пашу, друга еще по колледжу, который стоял посреди горячего цеха и смачно, с нескрываемым удовольствием утолял жажду прохладной кружкой свежего пива, – тем более я ведь не собираюсь напиваться. Так, парочку не более.

– Конечно! Тем более пивко то фирменное, чешское, на халяву! – поддерживал Паша.

– Во-во! И я про то же!

– Как там Юльке на новом месте работается? Кто-то из наших там работает, не помню только кто. – спросил Паша.

– Да хрен его знает, мы сейчас вообще редко видимся. Графики разные. У них-то суточный режим, да и я сейчас занят. Помогаю одной вегетарианке организовать кафе. Кто только в него ходить будет, я не знаю! – усмехнулся Олег, добравшись до колбасок.

– А что за тема? Кто она такая?

– Да не знаю я! Александра какая-то. Обратилась, мол, концепция, меню и прочее на ней, а от меня надо что бы я кухню организовал как надо. Ну, там оборудование и персонал, – продолжая наслаждаться, Олег допивая первую кружку равнодушно продолжал рассказывать, – я вообще не понимаю, как можно не есть мясо?! Как? Идиотизм же! Издевательство какое-то! Фу!

– Я тоже не понимаю, – поддержал Паша, – она наверно из этих, как их там, о, йоги, точно.

– Паштет, я тебе официально заявляю, что скорее ума лишусь, чем веганом стану! Давай в честь этого еще колбасок пожарим!

На громкий гогот поваров, а скорее на упоминание о мужской еде, на кухне тут же появился бармен Витек. Он всегда телепатически знал, когда кто-то собирается или даже только начинает подумывать о том, чтобы вкусно поесть.

– Че там у нас по пищеблоку сегодня? – почесывая пузо стоял подле раздачи Витек.

– Витек, ты задницей что ли чувствуешь а? Расскажи!

– Ревизией чувствую! – сказал Витек, шаря глазами по полкам холодильника сквозь стеклянную дверцу, – месяц на исходе, а излишков хоть лопатой греби! Ну не отдавать же начальству! Это грех! – дружным громогласным хором засмеялись мужчины, – так что давайте, поляну накрывайте! Из пива у нас есть Чехия, Бельгия разливное, все надо выпить, а с вискарем, думаю, мы в процессе разберемся!

Плавно и внезапно Олег вошел, точнее, скользнул в свой старый, давно привычный образ жизни. Пустые обещания, даже клятвы самому себе были не такими постыдными, они были ничем, по сравнению с искренними словами и обещаниями, данными в минуты, раздирающей нутро боли обращенные ко всем святым и к самому Богу. Не хватило воли сдержать обещание? Что должно случиться, чтобы начать бесповоротно смотреть на мир в адекватном ключе?

День сменялся другим, неделя за неделей. Ничего полезного и интересного не задерживалось в анналах памяти, все проходило мимо, сплошная бесцветная линия. Надумывая себе эмоции, и реагируя на них всегда по-разному, Олег находил в этом занятии некую творческую составляющую, которая время от времени расплескивалась в виде холостяцкого застолья с диалогами в мыслях и в глубоком одиночестве.