Вор и тьма

Монах достал серебряное Распятие.

– Отец Томас! – Монрок решительно окликнул инквизитора. – Мы сами проводим нашего брата в последний путь. По завету предков!

Инквизитор смерил вождя долгим взглядом черных глаз, однако орк не отступил, выдержал взор церковника. Томас Велдон спрятал крест в рукав темно-коричневой рясы, которую носил поверх горской куртки. Теперь внимание монаха переключилось на окровавленную повязку на руке орочьего вождя.

Акан Рой едва слышно чертыхнулся.

– Хорошо хоть эти собачиться не начали, – произнес он.

Монах подошел к вождю почти вплотную.

– Тебе надо помочь, – сказал он, – кровотечение не остановится, пока стрела в плече.

Морок недоверчиво посмотрел на инквизитора.

– Веруешь ли ты? – продолжил отец Томас, он снова вытащил серебряный крест.

Орк шумно вздохнул:

– Верую. Только Бог Отец и Бог Сын – не мои боги.

Томас Велдон посмотрел куда-то вдаль и снова спрятал Распятие.

«А для язычников милости Твоей нет», – не глядя перед собой, монах процитировал Священное Писание и направился обратно в лагерь.

Воины Манрока нехорошо косились на инквизитора. Очень нехорошо.

– Проклятье! – тихо прорычал Рой. – Зря они так!

– Кто?

– Да оба! – в сердцах произнес толстяк. – Не до жиру, быть бы живу. Мы в Запустении, а они надумали меряться верой! Морок, ну ты-то чего?

Орк отмахнулся здоровой рукой:

– Сами справимся. Чем шуметь, помоги лучше.

– Я-то помогу, – толстяк сплюнул и потянулся к фляжке на поясе, – токмо бренди на тебя, упрямца, жаль.

Имперец присоединился к паре орков с рогатинами; граф сказал, что пусть неупоконенный только шевельнется, и он сразу стреляет; а я и Рой занялись раной Манрока. Вернее, горец занялся. Я лишь смотрел и размышлял о безрадостных перспективах нашего отряда.

Рой срезал рукав куртки, напитавшийся кровью орка, затем снял повязки и обильно смочил рану бренди.

– Стисни зубы, Морок. Гард, держи его руку, а ты, Ивур, следи, чтобы он не упал, если потеряет сознание.

Толстяк взялся за древко стрелы. Она не очень глубоко вошла в руку, но назад не выдернуть. Вождь закрыл глаза. Рядом вновь появился невозмутимый Крик; эльф ждал свой наконечник. Если бы мысли орков могли убивать…

– Готов?

Когда орк кивнул, Акан резко и сильно толкнул стрелу вниз. Орк закричал и потерял сознание на три удара сердца; хорошо Ивур не сплоховал и подхватил вождя. Однако Рой мучил орка не зря – стальной наконечник проткнул плоть и полностью вышел наружу.

– Терпи, – предупредил толстяк.

Морок снова кивнул, и Рой толкнул стрелу, чтобы с той стороны показалось древко. Орк простонал, но на сей раз чувств не потерял, хотя боль испытывал сильнейшую.

Теперь древко торчало по обе стороны руки. Нож толстяка сточил дерево, отделив металлический наконечник, и Рой снова дернул стрелу, уже в обратном направлении. Все! Окровавленная деревяшка полетела прочь. Монрок вымученно улыбнулся и поблагодарил Роя.

Чертов орк! Хорошо досталось? Все потому, что взбрыкнул! Вон оно как без магии инквизитора! Чертов монах! Чертов эльф! Я иду в сердце Запустения в окружении людей и нелюдей, половина из которых ненавидят друг друга, и все не доверяют остальным. За исключением Роя и Манрока, наверное, но те на коште у покойного Антуана, а я подозревал кардинала в совершенно определенных распоряжениях насчет вора Николаса Гарда.

Разъярился я не на шутку и в мыслях еще долго проклинал бы судьбу, но со стороны лагеря вдруг раздался выстрел. Мы поспешили к ночной стоянке.

Глава 2

Опасное место

Посреди стоянки лежал Уртак. Остекленевшие глаза немолодого орка смотрели на небо, из располосованного горла текла кровь. Над ним навис Томас Велдон, он осенял мертвого знамениями и читал молитву. Гном, эльф и арнииец с оружием в руках – словно приготовились к бою – окружили церковника и убитого. Крик снова натянул тетиву, гном сжимал пару пистолей, а лейтенант с аркебузой наперевес вертел головой.

– Во имя Господа нашего…

Лицо Морока исказилось от ярости.

– Не приближайтесь к деревьям, – бросил через плечо арниец. – Она скрылась там!

Алиса! Он говорит об Алисе! Кровь и песок! Она начала убивать!

С уст Генриха фон Герингена слетели незнакомые слова; кажется, он выругался на огсбургском наречии. Имперец тоже понял, что вернулась убийца из ночного тумана.

– … и вечный покой даруй усопшему, – продолжал инквизитор.

Молитву он читал нарочито громко, как будто хотел, чтобы ее слышали за пределами стоянки.

– Отец Томас! – Монрок решительно направился к монаху.

Вождь жестом подал своим воинам какой-то знак, и трое орков за его спиной разошлись широким полукругом. Орки тоже взялись за оружие, как перед схваткой, только не очень-то похоже, что опасаются нападения из леса. Они ждут боя с Тейвилом, Барамудом и Криком!

Кровь и песок! Имперец расположился по левую руку от Болга. Он с ними! Граф не сводил взора с Тейвила, во взоре полковника читалось желание поквитаться за кончик уха.

Да ведь так мы себя сами перебьем! Алиса и рук не замарает!

– Проклятый пепел! – пробормотал толстяк. – Кровью пахнет!

Про меня и горца позабыли. Мы стояли на тропе, ведущей к берегу, и наблюдали за происходящим. Я лихорадочно перебирал варианты, как остановить намечавшееся смертоубийство, и не находил ничего лучшего, как тоже взяться за оружие.

Монрок остановился в двух шагах от инквизитора. Томас Велдон глянул на него, однако же чтение отходной молитвы не прекратил. Орк потянулся к кинжалу на поясе.

– Рой, – я поднял один из пистолей над головой, – давай за мной!

– Чего удумал? – пробормотал Акан, двинувшись следом.