Несколько минут они лежали молча и неподвижно. Фёдор чувствовал, что её тяжёлое дыхание постепенно становится всё спокойней.
– До, – наконец она ему ответила. – Я тогда училась в университете в Англии. Первая любовь и всё такое.
– А как туда попала?
– В Англию?
Фёдор кивнул, и Елена снова почувствовала, что не хочет ему лгать.
– Стандартный путь из частной школы. Я с семи лет по разным учебным пансионам по всей Европе моталась. Благодаря этому столько языков и знаю.
– А с родителями что?
– Я думала, ты про них в первую очередь спросишь.
– У тебя здесь в квартире нет ни одной их фотографии. Боялся, что если сразу спрошу, вопрос будет не из приятных.
– Это точно. Не из приятных. Мама умерла, когда мне было пять лет. Покончила с собой. Я её почти не помню.
Фёдор совершенно не ожидал такого откровенного ответа и не знал, что дальше сказать. Его поразила какая-то странная лёгкость, с которой Елена об этом говорила.
– А отец? – он старался задать этот вопрос как можно осторожней.
– Живёт и здравствует.
– Ты с ним общаешься?
– Редко. У него другая семья. Другая жена и другие дети. Они обо мне ничего не знают. И не должны знать.
– Почему?
– Потому что мой отец… – Елена остановилась.
– Если не хочешь говорить, то не говори.
– Хочу, но не могу. Я обещала ему, что не стану для него проблемой.
– Проблемой?
– Давай на сегодня закончим. Я не хочу тебе врать, а всего рассказать пока не могу.
– Хорошо, давай спать, – Фёдор поправил свою подушку. – Завтра обоим вставать рано. А мне ещё рапорт писать.
– Где сейчас Кравцов? С ним всё в порядке?
– В полном. На курорте загорает.
*****
В приёмную руководителя департамента контрразведки ФСБ почти одновременно вошли генерал Акимов, а за ним заместитель главы ФАПСИ генерал Устинов. Адъютант давно их ждал и, не проронив ни слова, распахнул перед ними дверь в кабинет Комарина.
Владимир Семёнович уже был проинформирован о возникшей проблеме. Нужно было решить, что с ней делать.
– Павел Игоревич, – обратился он к Устинову, – давай без протокола, рассказывай, что и как.
– Кодировка наша. Это точно, – Устинов заметно нервничал. – Но кодировка нестандартная. Это так называемый самоуничтожающийся архив, который автоматически создаётся при несанкционированном доступе к секретной документации, хранящейся в электронном виде на закрытых серверах. Если пароль несколько раз будет введён неправильно, файл сам себя удалит с любого носителя без возможности восстановления.
– Как это установили? Архив ведь так и не распаковали?
– В программном коде есть специфические электронные метки.
– И что же в этом файле?
Устинов развёл руками.
– Мы не знаем.
– А кто знает? – почти вскрикнул Комарин.
– Тот, кто пытался получить доступ к хранящейся в нём информации.
Акимов решил уточнить:
– Но тогда получается, что для этого нужно осуществить несанкционированный доступ к соответствующим серверам?
– Точно так. Мы ведём постоянный мониторинг их работы. За последние полгода не было ни одной серьёзной кибератаки. Поэтому мы не представляем, как подобный архив смог появиться. Проникновение из вне я считаю невозможным. Только если кто-то из наших это сделал, кто знает всю систему изнутри.
– Много таких специалистов?
– Нет. Несколько человек, включая меня.
Акимов посмотрел на Комарина, как будто спрашивая у него разрешения.
– Если мы вам скажем примерную дату создания этого архива и возможную тематику, содержащихся в нём документов. Вы сможете ещё раз промониторить все возможные сервера как-нибудь более тщательно или при помощи иной технологии?
– Думаю что да. Действующий мониторинг достаточно универсален, а если мы будем знать, что и когда искать, то можем попробовать использовать другие алгоритмы, более вариативные и детализированные.
Комарин утвердительно кивнул.
– Действуйте!
*****
Рано утром Иван Макарович перечитывал вчерашний рапорт Самсонова по Кравцову. В глубине души ему было неприятно, что этому авантюристу всё сошло с рук. Столько проблем на ровном месте человек создал и в итоге сейчас за казённый счёт здоровье поправляет.
На столе зазвонил телефон. Генерал поднял трубку.
– Слушаю!