Принцесса Агашка в Стране Неведомых Зверушек

– В стране Неведомых Зверушек самое лучшее, самое наиглавнейшее лекарство – чай с малиновым вареньем, он помогает от всех болезней. Лучше его только пирог с малиновым вареньем, но тоже с чаем. Да-с. Попьете чайку и все мигом вспомните, что никакие это не белки с вами здоровались, а Неведомые Зверушки Путя и Пуся, собственными персонами. Они превращаются то в белок, то в шишки еловые, одним словом, во что захотят, в то и превращаются.

– Вот здорово! А какие они на самом деле?

– Ну, кто же знает, какие могут быть на самом деле Неведомые Зверушки? Если бы знали это, то и Зверушки стали вполне известные. Кстати сказать, они сами не помнят, с чего начали превращаться.

Мокушка наморщила свое личико и приготовилась заплакать.

– В чем дело, Мокушка?

– Ах, принцесса, они такие несчастные наши Неведомые Зверушки, такие несчастные, это просто драма, нет, трагедия. Они превращаются, превращаются во что попало от того, что хотят вспомнить, кем были раньше и… не могут.

– У них, наверное, склероз.

– Да, да, вы правы, склероз. Их заколдовал этот ужасный Старьевщик, злой чародей, который ходит повсюду со своей тележкой.

– Никакой он не чародей. Не слушайте её, принцесса, она, бывает, такое придумает! Мокушка у нас известная трусиха и плакса!

– Я не плакса, не плакса, ты сам плакса, – начала было Мокушка, и расплакалась.

– Ну вот, видите!

– Вижу! – отвечала Агашка. И, действительно, она видела перед собой небольшой двухэтажный кирпичный домик, издалека он казался Замком, наверное, из – за высокой башенки наверху с петушком – флюгером, который вертелся на острой спице. Очень небольшой оказался Замок и всего-то четыре окошка: два сверху, два снизу.

Рядом с замком-домиком росли кусты малины и можжевельника. Из кустов выглядывало голубое треугольное лицо. Агашка улыбнулась лицу. Она взяла себе за правило улыбаться всем жителям страны, как бы странно те не выглядели.

– Здравствуйте, я принцесса Агашка.

– Вижу, – сказала девочка с синим лицом. – А думаете – раз принцесса, то все позволено? То все можно, да? Это ваш Камердинер устроил сегодня чернильный разлив в реке, как раз в то время, когда я купалась там в свое удовольствие.

– Уважаемая Сигмочка, приношу вам свои глубочайшие извинения. – Механический Человечек шаркнул ножкой так сильно, что пластмассовый каблук окончательно отвалился.

Механикус страшно сконфузился, поднял каблук и сунул его в карман своего пластмассового кафтана. После чего выпятил грудь и произнес важно:

– Сие половодье вызвано государственной необходимостью, а в большом деле не обойтись без небольших огрехов. Так сказать: «Лес рубят – щепки летят».

И лишь произнес эти слова, на его голову сверху свалилась очень большая щепка, скорее даже приличных размеров полено, нежели щепка.

– Ай-ой-ай! Что это? Кто дровами кидается? Попрошу не безобразничать!

Другая щепка, куда больше первой, шлепнулась на него прямо из чистого синего неба.

– Ура! Щепки, щепки летят! – запрыгала Сигмочка в кустах. – Лес рубят – Щепки летят! А ну, щепочки, наподдайте-ка ему хорошенько, пусть узнает, как это приятно, когда где-то кто-то лес рубит, а в других ни за что ни про что чурбаки попадают!

– Но это чересчур большие щепки, – возмутился Камердинер, – натурально бревна летучие. Откуда они взялись здесь на мою голову? Дровосеков поблизости не слышно. Кто-нибудь видел дровосеков сегодня?

В это время березовые щепки превратились в воробьев и с веселым чириканьем принялись гоняться друг за другом.

– Снова Неведомые Зверушки балуют-с! Ну, с ними бесполезно спорить, а тебе, Сигмочка, можно отмыться хозяйственным мылом, – сказал Камердинер, – в замке имеется ванная, правда, горячую воду отключили лет сто назад.

– Нужно было! – гордо вздернула голубой подбородок Сигмочка. – Мне и здесь преотлично. Я живу в кустах! – И гордо тряхнула голубым бантом.

– А почему бы вам, дорогая Сигмочка, не перейти жить в Замок? В кустах, наверное, не очень уютно, – застенчивым голоском предложила Агашка. – Вы могли бы стать моей подругой и фрейлиной, если хотите, конечно.

– Я фрейлиной? – Сигмочка прошлась колесом. – Еще чего не хватало! Чем я хуже принцессы? Они предлагают мне стать фрейлиной, все слышали? – Так я отвечаю: Фи! Хочу быть принцессой! Вот!

Агашка смолчала, хотя далось ей это нелегко. На прощание она сказала:

– Во всяком случае, приглашаем вас, дорогая Сигмочка, сегодня на обед.

– Нужен мне ваш обед! Подумаешь. А может, я тоже приглашу всех на обед, и все назовут меня принцессой Сигмочкой! Вот тогда посмотрим!

6. Сигмочка, Арбалет и другие

В открытом окне Замка, на втором этаже, прямо на подоконнике спал сибирский кот Пистолет. Он свернулся клубочком рядом с горшком герани и мирно дремал на солнышке. Одноухий пес Арбалет нес дежурство у парадного входа. Иногда, для поддержания бодрости духа, он клацал огромными белыми клыками, пытаясь поймать надоедливую муху, которая все время садилась ему на нос.

– Ваше Высочество! – радостно рявкнул Арбалет, вытягиваясь по стойке смирно, – дежурство прошло спокойно, происшествий нет! Г-а-а-ввв!!! – наконец-то ему удалось слопать проклятую муху!

От неожиданного и громкого лая кот Пистолет бросился спросонок бежать куда попало, а в результате свалился с подоконника на клумбу. Всем хорошо известно, что на клумбах самая мягкая и пышная почва, падать на нее котам – одно удовольствие, если бы не росшие там кусты прекрасных, чудно пахнущих, но ужасно колючих роз. С полдюжины шипов вонзились в сибирского кота, и он начал вежливо задавать окружающим различные вопросы:

– Кто тот умник, который додумался высадить на клумбу столь колючие розы? Зачем вообще нужны розы, а особенно собаки в стране Неведомых Зверушек? Что за сумасбродство – сажать розы под окном, на котором я всегда сплю, а собакам разрешать охранять дом и при этом еще и гавкать без спроса?

– Ваше Высочество, – прервал вопросы Пистолета Камердинер, который уже достал бумагу, ручку и бутылочку со свежими чернилами, – предлагаю выпустить указ о том, что нельзя гавкать на боевом дежурстве, ибо это плохо сказывается на розовых кустах ЕЁ Высочества.

– Ужасно, просто ужасно плохо сказывается, – вот разбойники, сломали белую чайную розу, – простонала Мокушка.

– На моем животе это плохо сказывается! Вообще гавкать запретим! – кровожадно зарычал Пистолет, – предлагаю сейчас же написать и выпустить в свет указ следующего содержания: «Категорически запрещается гавкать на всей территории Страны Неведомых Зверушек. За нарушение провинившихся сечь букетом белых чайных роз». Чтоб неповадно было!

– Минуточку внимания, – подняла руку Агашка, – у меня есть предложение.

– Да, да, разумеется, мы внимательно слушаем вас, принцесса. Тише, тише сограждане, – Механический Человечек весь запутался в свитке бумаги, так что нос едва было видать из большого бумажного комка: – Ну, тихо! У принцессы для вас предложение!

Наконец угомонились все, кроме кота, который лежал на крылечке и, закатив глаза, страдальчески стонал.

– Тише! Тише!

– Т-с-с-с!

Агашка прекрасно знала, чем можно прекратить любую ссору в детдоме, но одно дело – детский дом, а другое, извините, Страна Неведомых Зверушек, однако, почему бы и не попробовать? И она сказала:

– Предлагаю сначала пообедать. Я хочу накормить вас как следует! Заказывайте поскорей, какие блюда вы предпочитаете?

– Крендельки из глины, – быстро подскочил кот Пистолет, – мне, как больному, полагается вне очереди.

– Да? – удивилась Агашка, – просто поразительно. Я как раз умею печь такие чудесные крендельки на солнце, что их не отличишь от тех, что продаются в магазине, если, конечно, сверху посыпать ванилью и сахарной пудрой. Но, признаюсь, всегда думала, что больше всего на свете коты любят сливки, сметану или золотых аквариумных рыбок.

– Подумаешь сметана, – муркнул кот, – да у нас с вами в стране этой сметаны целые болота, просто пройти невозможно. Идешь, идешь себе, никого не трогаешь, думаешь о чем-нибудь славном, и вдруг: бац! По уши врюхаешься в сметану. Каково, скажу я вам, себя потом от этой дряни шерсть вылизывать? Язык три дня болит.

– Еще песочные пироги мы любим, – скромно вставил словечко пес Арбалет.